Страница 100 из 179
— Да, я знаю,— согласился Алексей.— Кажется, я даже читал, что после второй мировой в итальянскую конституцию ввели статью, запрещающую его представителям ступать на родную землю. Видимо, по этой причине они обосновались на юге Швейцарии?
— Не совсем. Во-первых, этот отдающий средневековьем запрет давно уже снят - мы же цивилизованные люди, в конце концов! Во-вторых, замок в Сен-Морисе их дому никогда не принадлежал, а был куплен лет двадцать тому назад после того, как герцог удачно вложил деньги в какие-то восточноевропейские проекты - я не знаю подробностей, но если вам интересно, он с удовольствием расскажет. В-третьих, после ухода из бизнеса герцог Морьенский стал меценатом и философом. Он является создателем и попечителем “Европейского общества во имя защиты культуры и процветания”, по поручению которого каждый год, в последний день августа, и устраивается этот приём.
— Тогда, должно быть, там можно встретить множество интересных персон?
— О, не то слово! Герцог обладает удивительным умением собирать людей, близких по духу и пониманию наших проблем и перспектив. При этом он менее всего обращает внимание на то, какая кровь течёт в их жилах, в этом отношении он совершеннейший демократ. Но удивительная вещь: на его приёмах вы никогда не встретите всех этих сумасшедших либералов, профессоров социальной философии, политических хипстеров или финансистов, разбогатевших на торговле воздухом.
— То есть, Франц, вы хотите сказать, что как бы герцог ни старался, вокруг него всё равно продолжают собираться аристократы?— усмехнулся Алексей, одновременно нежно прикоснувшись к руке Катрин,- поскольку ему показалось, что из-за перемены темы разговора она начала скучать.
Шолле тоже улыбнулся:
— Не буду стремиться вашу мысль опровергнуть, Алексей. Однако я и не хотел бы подобно праздному болтуну расхваливать гостей герцога. Давайте побываем там и во всём убедимся сами. Тем более что я бы желал - как обещал утром - воспользоваться гостеприимством герцога, чтобы представить вас финансовому нобилитету, тем самым посвятив и приобщив к нашему общему ремеслу. Ведь чем скорее ваша инаугурация состоится, тем лучше для всех нас!
Красное вино, выбранное Шолле, было действительно очаровательным. Алексей намеренно выпил лишнего, чтобы воспользоваться этим поводом для возвращения в свой отель в Лозанну на такси - поскольку демонстрировать Катрин, уезжавшей домой на блестящем спорткаре, свою запылённую “Шкоду” с польскими номерами ему категорически не хотелось.
*
Утро пятницы у Алексея началось с того, что он заменил компрометирующую “Шкоду” на более респектабельный автомобиль. Также пришлось срочно приобретать смокинг - сделать последнее было непросто, поскольку, как выяснилось, в этой стране смокинги шьют на заказ, и потребовалось договариваться с хозяином небольшого ателье. Катрин позвонила из Монтрё и попросила дать ей время, чтобы собраться, поэтому он успел завершить все дела и заехал за ней около полудня.
Катрин провела предобеденные часы не без пользы и шика: на ней было поистине королевское вечернее атласное платье, мягкими струями облегающее узкую изящную фигуру. Тёмно-терракотовый цвет оттенял и подчёркивал красоту её ярких синих глаз. Густые пряди каштановых волос были собраны нежёстким греческим узлом, а локоны, остававшиеся свободными, легко и нежно ниспадали на обнажённую кожу плеч. Над затейливо обрамлённой линией лба причёску Катрин венчала небольшая диадема, а грудь украшало серебряное колье с редкой красоты продолговатым бриллиантом оттенка шампанского.
Довольная впечатлением, произведённым на Алексея, и в то же время не желая его смущать, Катрин поспешно приняла его руку, и они проследовали на улицу, чтобы сесть в автомобиль.
Однако стоило Алексею подойти к оставленному на уличной парковке высокому и осанистому внедорожнику, который ему порекомендовали в лизинговой фирме, и открыть багажник, дабы погрузить дорожные сумки, как откуда-то сверху послышался громкий голос Шолле:
— Мсье Алексей! Вы намерены сами сесть за руль? Умоляю вас - не делайте этого сегодня!
Алексей с лёгким удивлением повернулся к Катрин - но она тоже не имела понятия, с чем связано дядюшкино недовольство.
Однако вскоре всё прояснилось. Стоило Шолле спуститься на тротуар, как рядом с ним буквально из ниоткуда материализовался огромный и роскошный “Майбах”. Секунду спустя степенный водитель в строгом тёмном костюме, с наползающей на глаза плотной густой шевелюрой и чрезвычайно серьёзным и нахмуренным лицом, что делало его похожим на филина, молча и учтиво распахивал перед Катрин пассажирскую дверь.
— Так будет лучше,— сказал Шолле, устраиваясь следом на переднем сидении.— Как говорят у вас в России - в тесноте, да не в обиде!
— При всём желании для обиды трудно найти повод,— отшутился Алексей, погрузившись в мягкое кожаное сидение и испытывая определённую неловкость от невозможности спрятать ноги в проходе необыкновенно большой ширины.
Приём официально открывался в шесть, но Шолле, пользуясь личной дружбой с герцогом, договорился, что прибудет в районе четырёх, чтобы иметь возможность в неформальной обстановке представить своего ami Russe [русского приятеля (фр.)].
Стояла тёплая и тихая погода. Миновав спокойный курортный городок, лимузин свернул на крошечную, одному, пожалуй, лишь водителю известную боковую дорогу, после чего начал длинными кругами и петлями взбираться в горы. Спустя некоторое время подъём прекратился, по обе стороны за окнами распахнулся ухоженный альпийский луг, а впереди показалась въездная арка. Миновав арку, автомобиль сбавил ход до скорости велосипедиста и долго двигался по достаточно тёмной аллее из высоких буков и пихт.
Неожиданно в глаза ударил свет, вместо сумеречной хвои их окружила, словно по волшебству, ажурная сочная листва, возносимая могучими ветвями вековых дубов и лип до самого неба. А после привычного шуршания асфальта под колёсами озорно затрещал дроблёный мелкий камень.
— Nous sommes arrivИs, messieurs! [мы прибыли, господа! (фр.)]— прохрипело из-за руля.
Водитель, напоминающий филина, остановил автомобиль на окружённой пышными вязами и яркими осенними клумбами просторной гостевой площадке, где уже находилось несколько лимузинов, однако не глушил мотора и продолжал оставаться на своём месте до тех пор, пока к нему быстрым шагом не приблизился кто-то из распорядителей. Не распрямляя сведённых бровей, водитель назвал имена гостей. Распорядитель в ответ закивал головой, и тотчас же трое его помощников, возникнув возле дверей, помогли прибывшим выйти из машины и забрали вещи. Распорядитель пояснил, что вещи отнесут в персональные комнаты в гостевом крыле замка, где будет обеспечен ночлег, и сообщил их номера.
— Как прекрасно вокруг!— произнесла Катрин, оглядываясь по сторонам.
— Да. Словно уголок рая,— согласился Алексей, глубоко вдыхая влажный воздух с едва уловимым оттенком приближающегося осеннего тления.— Пожалуй, лишь весной здесь может быть лучше.
— Почему?
— Весной поют птицы, а сейчас их не слышно.
Действительно, в парке было удивительно тихо. Но словно в доказательство, что высокие кроны и проступающие за ними вершины гор по-прежнему живут и внемлют миру, откуда-то сверху послышался тяжёлый шум крыльев, после чего в одном из просветов промелькнул тёмный силуэт.
— Последний вечер лета - не лучшее время, чтобы слушать птиц,— вмешался в разговор Франц, отменив начатый было звонок по мобильному телефону.— Я бы сказал, что это - день подведения итогов, день жатвы, день оценки перспектив и взгляда в будущее. Правда, в это время у нас, равно как и во всём мире, проводится на удивление мало подобного рода встреч. Крупнейшие бизнесмены и политики в Давосе, как известно, собираются в январе, венчурные спекулянты слетаются на Тунское озеро в начале лета…
Алексей в задумчивости теребил шёлковый камербанд: