Ловец женщин (CИ)

Мутные лучи расходились от лиановых ламп, в беспорядке свисающих с потолка. Некоторые не горели. По углам сгущалась тьма. Сегодня было много народа: больше, чем обычные три калеки. У грязного окна стояли двое, четверо у песенной установки. Непонятно, что они там делали, потому что музыки не было слышно. Бар наполнялся только приглушённым шумом голосов. Три столика были заняты, один человек сидел за стойкой и ещё двое болтали с хозяином. Она сразу поняла, что её героя не было.

Неужели и сегодня она напрасно пришла? Настроение из сферы нетерпеливого ожидания переместилось куда-то в область раздражённой усталости. Маруся стиснула зубы. Вот и всё?

'Ладно уж, посидим - подождём', - она спустилась с порога и легонько кивнула владельцу заведения.

- Привет, Остап!

Он, как обычно, занимал центральное место у бара. Правая нога от колена у Подкидыша была деревянная - след, оставленный войной на многих мужчинах. Из-за него хозяин редко выходил в зал - не любил демонстрировать увечье.

Про себя Маруся окрестила Остапа Лангедокским хромым,18 хотя никакого сходства с Жоффреем де Пейраком,18 кроме хромоты, у Подкидыша не было. Он был грузным, с круглым лицом, на котором главенствовал большой жирный нос. Редкие волосы на голове торчали в разные стороны.

В войну он был сильно контужен и мало что помнил, был болтлив и пылал страстью к политическим разговорам. Он, пожалуй, был единственным Марусиным знакомым, без оглядки вспоминавшим прошлое. Может, потому что знал, что его прошлое - пустота, которой ему не стоит опасаться?

- Хай, Лука! - Подкидыш звал завсегдатаев по именам, - как настроение?

- Норм, - кивнула она.

'Хуже некуда!'

- Коричную сливовицу?

- Давай.

Маруся отошла к скамейке, на которой обычно сидела. К ней тут же направилась механическими шагами Наташа - робот Подкидыша, помогавшая ему в зале.

Всего у Остапа было два работника. Наташа и Максим. Они являли собой клонов-киборгов во втором поколении и очень походили на людей. Максим даже курил. Оба сверкали кристально чистыми голубыми глазами. Только Наташа была улыбчивой куклой, с большими буферами и длинными стройными ногами, а Максим - угрюмым верзилой с почти видимым сквозь полипропиленовую кожу черепом и зубами. Подкидыш держал Максима на кухне - подальше от людских глаз, а Наташу в зале - на виду.

В своё время, Маруся прочитала несколько популярных изданий про роботов, в основном про первое поколение. Они были интересно устроены и их создатель, Джейсон Ферг, получил Нобелевскую премию. Про премию Маруся тоже читала, и ей помнится, было удивительно, что награда сохранила своё значение даже в войну.

Наташу не разрешалось трогать, поэтому каждый считал долгом нечаянно облапать красотку - надо же показать свою смелость? Тогда Максим покидал кухню, и на стоянке завязывалась потасовка. Делались ставки, на которых Федя Медведь был мастаком заработать, а Подкидыш имел законную долю.

Маруся взяла у Наташи кружку, угрюмо кивнула и поставила перед собой. Она давно приметила, что у мужского племени отсутствовала привычка благодарить открыто. Вполне возможно, где-то далеко, в Америке, где всё ещё читали книги Дейла Карнеги19 и тратились на стоматологов, мэны и улыбались, но не в её стране. Здесь, кажется, только гикали и зубоскалили.

Она взгромоздила локти на стол и накрыла лоб рукой. Может, он был здесь проездом и больше никогда не покажется?

Измученно потёрла глаза и уставилась на ногти. Приходилось постоянно бороться с желанием привести их в порядок. Вот и сейчас Маруся одёрнула себя. Мужики ведь никогда ногти свои рассматривают!

Переменила позу: облокотилась на спинку и широко развела колени. В прошлом ей пришлось приложить массу усилий, прежде чем она приноровилась к мужским движениям, жестам, привычкам. Маруся даже нашила на внутреннюю сторону штанов плотные шарики, имитирующие яички. Сейчас они очень-таки правдоподобно расположились у шва джинсов.

Метнула незаметный взгляд на дверь. Что если он уже никогда не придёт? Ни сегодня, ни завтра? Зачем только она притащилась сюда? Дома её ждал 'Подросток' Достоевского,20 холодный чай и уютное кресло, а здесь что? Алкоголь, который она терпеть не могла?

Разочарование серым дымом поползло по воздуху. 'Его не будет совсем', - пронеслось в голове, и ей стало так плохо и горько, что дальше некуда.

Одиночество без надежды - это птица со сломанным крылом. Она ещё живёт, ещё чувствует и дышит, ещё может, превозмогая боль, расправить перья, но зима уже рядом. Ей не попасть в тёплые страны.

Маруся сердито моргнула - что нюни распустила?

Восемь месяцев, как ей исполнилось двадцать, и если она протянет ещё пару-тройку недель, то...

То что? Сил на то, чтобы попытаться очаровать кого-нибудь совсем не будет? Она и так с каждым днём всё неотвратимее ощущала, как страх замораживал в железных тисках. Всё сложнее было выползать из конуры, играть чужую роль, хотя давно пора было привыкнуть. По всем канонам классики, она должна бы радоваться, ведь, похоже, являла собой последнюю девушку, не только посетившую этот балаганчик, но и свободно живущую в городе. Никакой конкуренции на ближайшее десятилетие!

'Ну, что приуныла? Что твой ковбой единственный и неповторимый что ли?'

Маруся измождённо посмотрела по сторонам. Что у неё имелось?

За соседним столиком сидели двое. Они были молоды (может, года на три старше её), опрятно одеты. Лица чисто выбриты. Кажется нормальные парни. Наверное, у них и нормальная работа была. Только подозрительно, что их двое. Семья?

Позади старенького диванчика стоял ещё один. Парень облачился в полное

обмундирование артиллериста, и лицо его в полумраке светилось. Радиации нахлебался? Хотя какая разница? Она не любила военных. Помнила, как они уводили мать: не дали им нормально попрощаться, подгоняли и размахивали бластерами. Уроды! Впрочем, они были ловцами. Отвратительнее созданий на земле пока не завелось.

Ладно, что у нас там ещё? За столиком в углу симпатичный парень: светлые волосы, черты лица резкие. Точёный подбородок и аристократический нос. Этакий Адам Уорнер,21 адвокат. Как он отнесётся, если она подсядет к нему?

Тот, в дальнем конце барной стойки, тоже подходил, хотя его взгляд, устремлённый на посетителей, предупреждал, чтобы занимались своими делами и ни в коем случае не лезли к нему. Сразу видно, серьёзный. И крепкий. Одежда у него интересная: запылённый плащ, рубашка, каких уже лет пятьсот не носят, закутанные плечи, капюшон со знаком, похожим на дракона. Одна рука с протезом только. Наверное, воевал. Протез не как у Остапа: современный, даже пальцы двигаются. Может, робот?

Вот сколько вариантов, хочешь человека выбери, хочешь киборга, хочешь вояку, а ты ждёшь какого-то писаря!

Интересно, кто из них приехал на новеньком гильдере?

Маруся поочередно глянула на каждого. Парочка, одиночка за диваном, симпатяга, крепыш за стойкой. Никто не подходил.

Она как раз остановились на последнем, когда взгляд незнакомца сверкнул из-под капюшона.

Отчетливо тревожное чувство сдавило Марусе горло. Его зрачки расширились, проглотив её. Она не совсем понимала, что означал этот пронизывающий взор. Тёмные очи жгли как свежие царапины. Чужак наблюдал исподлобья. Так пристально, как будто был генотипированым сканером.

Хищник. Она бы не рискнула протянуть ему руку, окажись он даже среди её близких друзей, если бы таковые имелись.

Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Глаза чужака впивались столь напряжённо, что казались пылающими. Она искренне удивилась, что этот взгляд не оставил на ней обугленный след. У неё мелькнула нелепая мысль, что он мог видеть сквозь одежду. Он понял? Догадался, что она девушка?

Марусю прошиб холодный пот.

Ей стало страшно. Так, словно в самом низу живота образовалась маленькая воронка, которая мгновенно высосала из её существа всю смелость. Маруся замерла, чувствуя, что сердце забыло, как работать. Он усёк! Узнал в ней женщину!