Страница 6 из 18
Стремясь заманить православное воинство в ловушку, немецкие епископы и рыцари поклялись на кресте не участвовать в войне на стороне датчан. Псковская летопись так говорит об этом: «Прислаша немцы послы свои с лестью глаголюще: „Мы с вами мирны, перемогайтесь с колыванцы к с раковорци, а мы им не помогаем и в том хрест целуем“. И на том крест целоваше пискуни и Божии дворяне».
Но когда русские 18 февраля 1268 г. подошли к Раковору, то с изумлением увидели, что их ждали нарушившие клятву тевтонские рыцари и их союзники. Немецкие рыцари пошли в атаку «железной свиньей» «Рыло свиньи» уперлось в новгородскую рать. Новгородцы понесли страшные потери, были убиты посадник Михаил, тысяцкий Кондрат, новгородские бояре Твердислав Чермный, Никифор Радятинин, Твердислав Мосеевич и др. У немцев погиб епископ Александр и много рыцарей.
Однако на правом фланге псковичи, ведомые Довмонтом, разогнали противостоящих им немцев, датчан и чудь и нанесли удар по «свинье» с фланга. Немцы бежали, и русские гнали их 7 верст.
Но перед самыми сумерками какой-то свежий отряд немцев атаковал новгородский обоз. Русские князья хотели их контратаковать, но не решились вести ночной бой, чтобы не перебить своих. А наутро немцев уже и след простыл.
Однако двигаться в погоню большое русское войско не решилось из-за огромных потерь. Три дня войска стояли «на костях», а на четвертый повернули обратно. Лишь Довмонт с псковичами пошел гулять по Эстляндии. Часть немцев и чудь отступали водным путем по Чудскому и Псковскому озерам и реке Великой. За ними с малой дружиной на пяти насадах[18] и гонялся Довмонт, «божьею силою восемьсот немцев победил на реке Мироповне, а два их насада скрылись на островах. Боголюбивый князь Довмонт, подъехав, зажег остров и пожег их в траве, — одни побежали, и волосы их горели, а других Довмонт посек, а третьи потонули в воде помощью святой Троицы, и славного великого воина Георгия»[19].
Летом 1272 г. войско Тевтонского ордена во главе с магистром захватило Изборск и осадило Псков. Ливонская рифмованная хроника сообщает, что в походе участвовало 180 братьев-рыцарей, 18 тысяч ополченцев и 9 тысяч корабельщиков.
Как гласит «Сказание о Довмонте»: «Услышав о том, что ополчилось на него множество сильных врагов без ума и без бога, Довмонт вошел в церковь святой Троицы и, положив меч свой перед алтарем господним, пал на колени, молясь со слезами, говоря так: „Господи боже сил, мы, люди твои и овцы пажити своей, имя твое призываем, смилуйся над кроткими, и смиренных возвысь, и надменные мысли гордых смири, да не опустеет пажить овец твоих“. И взял игумен Сидор и все священники меч и, препоясав Довмонта мечом и благословив его, отпустили. Довмонт в ярости мужества своего, не дождавшись полков новгородских, с малою дружиною мужей-псковичей выехав, божьею силою победил и побил полки врагов, самого же магистра ранил в лицо. Те же, положив трупы убитых во многие учаны, повезли их в землю свою, а оставшиеся в живых обратились в бегство»[20].
В июне 1272 г. между Псковом и Орденом был заключен мирный договор, но Довмонту, по свидетельству летописи, вскоре пришлось отражать новые набеги крестоносцев: «И паки поганая латина начала силу деяти на псковичах нападением». В Житии святого Довмонта говорится: «Вскоре же вновь язычники-латине стали нападать на села, насилием, принуждением и всякими злыми делами пытаясь, словно звери дикие, разогнать и ввергнуть в горе овец Божиих, искупленных драгоценной Его Кровью. Они же, потерпев такое от язычников, к городу Пскову приходят и о нападении злых змей с плачем возвещают. Христолюбивый же князь Тимофей, это услышав, не потерпел обиды от язычников, но стремительно собрался против них, взял войско свое и вышел на язычников с яростию величайшей».
Довмонт стал единственным литовским князем, вошедшим в пантеон православных святых, но факт его приглашения на княжение псковичами был не экстраординарным, а типичным явлением в Северной и Северо-Восточной Руси.
Так, в начале 20-х годов XIV века в Пскове княжил литовец Давид. Особо хорошего или плохого он городу не сделал, и Псковская летопись упоминает о его княжении вскользь, без комментариев.
А сколько литовских князей служили Господину Великому Новгороду? В историю московский князь Иван Калита вошел как «собиратель земель русских». Ну а все окрестные регионы знали его как рэкетира, бравшего не по чину. Так, в начале 30-х годов XIV века потребовал он у Господина Великого Новгорода непомерную сумму. Ну, как тут обойтись без литовского князя?
Запись за 1333 год из Новгородской летописи: «Сем же лете въложи Бог в сердце князю Литовьскому Наримонту, нареченому в крещении Глебу, сыну великого князя Литовьскаго Гедимина, и присла в Новьгород, хотя поклонитися святеи Софеи; и послаша новгородци по него Григорью и Олександра, и позваша его к собе; и прииха в Новъгород, хотя поклонитися, месяца октября; и прияша его с честью, и целова крест к Великому Новуграду за один человек; и даша ему Ладогу, и Ореховый, и Корельскыи, и Корельскую землю, и половину Копорья в отцину и в дедину, и его детем»[21].
И вот уже в следующем году Калита утихомирился и заключил мир с Господином Великим Новгородом. Любопытно, что позже Наримант женился на дочери Ивана Калиты.
Сын Нариманта, православный князь Патрикий Наримантович дважды, в 1383 г. и 1386 г., становился новгородским князем. В 1383 г. он защищал Господин Великий Новгород от Дмитрия Донского. А в 1386 г. он командовал новгородским войском, вышедшим против нового рэкетира — великого князя московского Василия I.
В 1387 г. Патрикий умер, и новгородцы пригласили к себе нового князя — сына великого князя литовского Ольгерда и тверской княжны Ульяны Александровны — Лугвеня, православное имя которого было Симеон.
В 1390 г. «ходиша новгородцы со князем Семеном Олгердовичем на Псков ратью». В 1392 г. «приходиша Немцы разбоем в Новгородцкиа власти, и внидоша в Несу и взяша власти и села по обе стороны реки за три версты от городка Орешка. И князь Семен, сорався з городчяны, погна вслед их, иных изби, а иных приведе во град, а инии утекоша. И поиде князь Семен в Литву, а град остави».
Почему уехал Семен-Лугвень — не ясно. Но позже Республика взяла на службу сразу двух князей: русского Константина Ивановича Белозерского и литовского Романа Федоровича, внука Ольгерда[22].
В 1432 г. новгородцы пригласили княжить сына Лугвеня Юрия Симеоновича (Лугвеньевеча).
Позже служилыми князьями в Господине Великом Новгороде были Александр Васильевич Чарторыйский (1447–1455) и Михаил Олелькович Киевский (1471).
Разумеется, все эти князья прибывали в Господин Великий Новгород не одни, а с дружинами. И если Довмонтова дружина состояла из этнических литовцев, то дружины последующих православных литовских князей были чисто русскими. При этом процент малороссов по сравнению с выходцами из Белой Руси постепенно увеличивался, и войско Михаила Олельковича состояло в основном из малороссов.
Вообще говоря, Великое княжество Литовское было фактически русским государством. Свыше 90 % его жителей составляли православные русские люди. Князья и бояре все были православными и имели наряду с литовскими и православные имена. Другой вопрос, что многие из них были двоеверцами, то есть православными и язычниками одновременно, в зависимости от ситуации. Ну а иной раз и троеверцами. Так, великий князь литовский Ягайло, крещенный в православную веру под именем Яков, 18 февраля 1386 г. в третий раз сменил веру и стал католиком Владиславом. Вместе с Ягайло (Владиславом) отреклись от православия и приняли католицизм его братья: Скиргайло (Иоанн) стал Казимиром, Коригайло (Константин) тоже стал Казимиром, Свидригайло (Лев) стал Болеславом, Минигайло (Василий) — Александром. Католическую веру принял и Витовт (Александр), двоюродный брат Ягайло. Кстати, Витовт крестился пять (!) раз, то по православному обряду, то по католическому. Ну а в перерывах князь возвращался к отеческим богам.
18
Насад — небольшое гребное судно с одной мачтой и прямым парусом.
19
Воинские повести древней Руси. С. 143.
20
Там же. С. 143–144.
21
Цит. по: Янин В.Л. Новгород и Литва. Пограничные ситуации XIII–XV веков. М.: Издательство Московского университета, 1998. С. 90.
22
В 1404 г. Роман Федорович получил во владение город Кобрин и стал родоначальником князей Кобринских.