Страница 2 из 36
Были ли наши предки просто психически ненормальны? Скорее это мы, закрывающие глаза на самый неотвратимый факт нашей жизни — её конец, — психически ненормальны. Лишь отчасти, и на менее популярном уровне, наша упрямая слепота компенсируется современной глубинной психологией: например, положением о том, что существует всего один, но тщательно скрываемый страх — страх смерти, из которого вытекают все наши многочисленные сознательные страхи. Урок мне очевиден: смотри в корень страха. Проверь смелое утверждение суфийского мастера Аттара: «Единственная защита от смерти (и страха, ею порождаемого) — в том, чтобы постоянно смотреть ей в лицо».
И, безусловно, у нас есть наше собственное, уникальное по своей силе memento mori, a именно наше более чем оправданное беспокойство по поводу возможности — или вероятности — ядерной войны, за которой последует ядерная зима, массовое самоубийство видов. Нас всех вынуждают признать, что мы живём жизнью, полной опасности, — образно выражаясь, в долине смерти.
Однако смерть, которая приходит к вам и ко мне в любом случае — рано или поздно, — никогда не переживается в массовом порядке, но всегда конкретным отдельным одним: я имею в виду, Первым Лицом Единственного Числа настоящего времени, но никогда, по сути, не вторым и не третьим лицом. Короче говоря, собой наедине с собой. Моя смерть и её предварительное исследование неминуемо станут самым личным и сокровенным приключением, которое можно себе представить. И несомненно, что уже по причине глубоко личного характера этого уникального и неизбежного опыта, это общее приключение каждого из нас, — поэтому я приглашаю вас, мой читатель, присоединиться ко мне в этом исследовании.
Прежде чем мы приступим, давайте завершим эти вводные замечания предостережением и обещанием из известного буддийского текста Дхаммапады: «Бдительность — путь бессмертия, беспечность — путь смерти. Бдительные не умирают, а беспечные уже подобны мёртвым». Это утверждение (хотя оно совсем ничего не доказывает) должно воодушевить нас на то, чтобы отдаться этому делу со всей тщательностью, правдивостью, непредвзятостью и вниманием, на которые мы способны.
Часть 1. Что умирает?
Вы втиснули себя в кратчайший промежуток человеческой жизни и объём тела и создали таким образом бесчисленные конфликты жизни и смерти. Пребывайте за пределами этого тела рождения и смерти, и все ваши проблемы будут решены. Они существуют, потому что вы верите, что рождены, чтобы умереть. Откройте глаза и будьте свободны. Вы — не личность.
Тот, кто не умирает до того, как умрёт, погибает, когда умирает.
Настоящая проблема: «Что я?»
«Я — человек» — это неестественно. Вы ни то, ни другое.
Какой бы неотложной и острой ни была проблема моей смерти, конца этой жизни, — она действительно такова, но это не та проблема. Решающий вопрос в следующем: кто смертен? Чья это жизнь, в любом случае? Разгадайте эту загадку, и остальное приложится. Другого пути нет. Когда я хочу определить, сколько прослужит какое-нибудь домашнее приспособление, я обращаю внимание на то, сделано ли оно из папье-маше, дерева, пластмассы, керамики или нержавеющей стали. Так же и с его. Являюсь ли я тем, что исчезает бесследно, или тем, что не гибнет? «Я сделана из Бога, — говорит Беатриче Данте, — и, следовательно, неразрушима», — добавляет она — по существу. Вопрос «Смертен ли я?» относится к категории «Кто или что я прямо сейчас?». Как утверждал индусский просветлённый Рамана Махарши, настоящий ответ на любой серьёзный вопрос — посмотри, кто задаёт его. Из этого следует, что моей главной задачей в этом исследовании должно быть приближение к себе с множества разных точек зрения, постоянно возвращаясь к вопросу о моей настоящей природе в данной момент, дабы, отбросив всяческое притворство и заигрывание, быть с полным осознанием именно того, чем я уже являюсь. И это должно показать — почти как побочный результат — насколько я долговечен.
Преимущества такою широкого подхода к данной проблеме, который при этом сводит все мои проблемы к одной, сразу очевидны. Ведь тогда я должен перейти от эскапистской погружённости в другие периоды к сегодняшним реалиям, от «там» к «прямо здесь», от догадок к уверенности, от смутных мыслей и гипотез к острому восприятию, от мечтательной пассивности к работе (если пробуждение и бодрствование можно назвать работой), от неестественной жизни, основанной на ложном «кем я не являюсь», к естественной жизни, основанной на истинном «кто я есть». И, в качестве дополнительного вознаграждения, я нахожу, что это не что иное, как подготовка к смерти, лучшая из всех возможных и единственно эффективная. Если я сделаю свою домашнюю работу крайне внимательно сейчас, я сдам экзамен в конце семестра. Если же я буду бездельничать и надеяться на лучшее, я, скорее всего, провалюсь. (И буду низведён в низший разряд? Будет ли мне дан ещё один шанс в очередном воплощении, во множестве перевоплощений? Буду ли я отослан в какое-нибудь чистилище или ад? Это всё вопросы, которые мы будем ставить в своё время.)
Что же тогда такое эта предполагаемая Истинная Природа человека, это чудесное открытие мудрецов, обещающее разрешить все вопросы? Мне лучше сразу составить представление об этом Я, которое я ищу, иначе я не смогу найти ни его присутствие, ни его отсутствие. В кратчайшем изложении, мне советуют искать то, что отнюдь не является вещью, а является безграничным, необусловленным, недвижимым, вневременным (повторяю — вневременным), простым, безмолвным, и — что прежде и после всего — самоочевидным и чрезвычайно остро воспринимающим себя как всё вышеперечисленное. Это то непознаваемое, о котором Аристотель сказал, что нет ничего так легко познаваемого. Это беспредельная бездна одной тайны под другой, одновременно являющаяся моим спасением и моим Я. Для обозначения этого существует множество синонимов и метафор, таких как Ничто, Ясность, Прозрачность, Чистый Свет, Пустое Пространство, Пустота, не оставляющая следов, безукоризненная и безупречная, чистая Способность, Нерождённая и Неумирающая… и все они могут не более чем помочь мне узнать это, когда я на него наткнусь. (Правильное понимание этих слов, знание всего об этих понятиях, размышление над ними и даже их ощущение — я убеждён, всё это бесконечно далеко от реальности, от того, чтобы по-настоящему видеть это яснее, чем что бы то ни было, и, следовательно, сознательно быть этим.)
Такова моя совершенно не выразимая словами внутренняя история, моя сущность, моя бессмертная реальность, — согласно слухам, уходящим в глубь веков. Так утверждают все Видящие, независимо от их религиозной и культурной принадлежности. И такова поистине ошеломляющая гипотеза, которую я проверяю здесь и сейчас, не дожидаясь, пока окажусь без сил на смертном одре. Руми, великий суфий, формулирует мою задачу без компромиссов: «Умри прежде, чем ты умрёшь». К чему я бы добавил: «И посмотри, что произойдёт». А Платон идёт дальше и определяет саму философию как «практику смерти». Да здравствует философия!
«Что я?» нужно решить сейчас
Зачем вы хотите узнать, чем вы станете, когда умрёте, прежде чем вы узнаете, что вы сейчас?
Согласно буддизму махаяны, моя Истинная Природа — это Чистый Свет Пустоты. И, согласно той книге махаяны, которая имеет непосредственное отношение к данной стадии нашего исследования, — Тибетской книге мёртвых, — мне нужно как следует освоиться с Чистым Светом, пока я ещё не подошёл к завершению своей жизни: тогда я узнаю его и сольюсь с ним, когда он появится передо мной в момент смерти, и буду полностью отпущен в Реальность или Нирвану, перестав быть подвластным жизни и смерти. Ибо в этот момент (утверждает замечательный текст) Свет видят все воспринимающие существа, но подавляющее большинство вскоре теряет его из виду, потому что они не привыкли к нему. Взамен они оказываются окружёнными и поглощёнными множеством богов, титанов и демонов, которые являются проекциями их собственного цепляющегося ума, продуктами пугливого мышления, принимающего желаемое за действительное, что ведёт к ещё одному кругу в мире заблуждений и страданий.