Страница 15 из 21
В результате цена выполняет в экономической деятельности людей три следующие функции:
1) передает информацию;
2) служит стимулом для применения наиболее экономичных методов производства, что ведет к наиболее эффективному использованию имеющихся ресурсов;
3) определяет, кто и какую долю производственного продукта получает – другими словами, кто устанавливает распределение доходов.
Конечно, все эти три функции тесно переплетаются между собой.
Рынок или система цен, на которую «натолкнулся» человек, не «имея о ней ни малейшего понятия» – это одна из тех социальных технологий, которая, не будучи продуктом «человеческого замысла», помогает человечеству «решать проблемы», которые оно не способно «решать сознательно».
И не только «решать сознательно», но и обходиться, как отмечал Ф. фон Хайек, «без необходимости сознательного контроля и обеспечить стимулы, которые заставят индивидов осуществлять желаемое без чьих-либо указаний»[52]. То есть речь идет о самоуправлении, самоорганизации – о том начале, основе осуществления жизнедеятельности человека, которая в другом – плановом – случае осуществляется командно-административным способом.
Только в этом случае, т. е. в ходе рыночного процесса, и осуществляется та адаптация индивидуальных поступков к истинным требованиям взаимной кооперации. Сама рыночная экономика – это синоним не столько абстрактного капитализма, сколько свободного предпринимательства.
Это признавали в некоторой мере и социалисты. Так, например, К. Каутский отмечал, «что социалистический режим после революции должен быть готовым к использованию предшествующей капиталистической ценовой системы в качестве ориентира» [53]. А уж более верного ученика К. Маркса, казалось бы, и не было.
Что касается другого последователя идей марксизма – В.И. Ленина, – возможно, он и согласился бы с Каутским, если бы родился и вырос на Западе. Он же, живя в развитых странах Европы, наблюдал их жизнедеятельность «со стороны», не овладев той особой философией капитализма, что мы отмечали ранее. Далеко не всегда В.И. Ленин воспринимал многие каноны марксизма. Так, например, в «Развитии капитализма в России», где он дает блестящий анализ экономики России, по многим позициям он расходится с оценками К. Маркса. В первую очередь это касается его подхода к общине как чуть ли не готовой ячейке капитализма.
Вполне естественен поэтому и его подход к управлению, который основывается не только на таком исходном моменте, как отрицание частной собственности на средства производства – самой сути марксизма, но и на той конкретной практике административно-командного начала, который издревле был в России. И только угроза гибели советской власти вынудила Ленина обратиться к рыночным методам хозяйствования в период нэпа.
Такого плана исторические параллели можно провести и по отношению к действиям Правительства России, никак не сумевшему до сих пор определиться в главном – стратегии экономического развития, которая исключает командно-административное начало.
Идеальная конструкция чистой, или свободной, рыночной экономики, по словам Людвига фон Мизеса, «предполагает существование разделения труда и частной собственности (управления) на средства производства, а следовательно, рыночного обмена товарами и услугами»[54].
Мизес специально уточнил равноправность таких понятий, как «частная собственность» и «управление». Именно этот дуализм упомянутых понятий никак не может воспринять большинство населения новой России. Но самое главное, что тем же страдает и наше Правительство, да и чего греха таить, – сами бизнесмены тоже.
Обозначим главные составляющие рынка, выражающиеся в том, что:
а) движущая сила рыночного процесса – это не потребители или владельцы средств производства, а промоутеры (от лат. promovere – продвигать) и спекулирующие предприниматели. Эти люди стремятся извлечь выгоду из разницы цен;
б) целостность рынка обеспечивается деятельностью предпринимателей, промоутеров, спекулянтов, а также фьючерсных (фьючерская сделка – сделка на покупку или продажу финансовых инструментов или товаров на биржах при условии их поставки в будущем) и арбитражных (арбитражные сделки – биржевые сделки, учитывающие разницу в ценах на один и тот же биржевой товар на разных биржах или разные сроки поставки товара) дилеров (торговец, агент) [55].
Приведем элементарный пример с обычными карандашами. В результате возросшего числа школьников, возрос и спрос на карандаши. Владельцы магазинов канцелярских товаров, обнаружив это, делают «стремительный заказ» на большее количество карандашей своим оптовикам. Те в свою очередь делают заказ производителям. Производители будут вынуждены заказать больше древесины, латуни, графита и других материалов, необходимых для производства карандашей. Это, в свою очередь, требует расширения производства поставщиков. И производители вынуждены, учитывая это, предложить им более высокую цену за их новые поставки товаров. Поставщики расширяют свою производственную базу, нанимают новых работников и т. д. Весть обо всем этом, как круги по воде, будет распространяться всё дальше и дальше, передавая всей стране информацию о возросшем спросе на карандаши. Кстати, причин повышения спроса на этот продукт люди уже могут и не знать.
А теперь давайте представим себе развертывание этой ситуации в рамках командно-административной экономики и сопоставим сроки решения проблемы. А ведь такого рода проблемы возникают каждый день с бесчисленным количеством случаев нехватки или, наоборот, излишков товаров… Сколько чиновников на разных уровнях решали бы эти проблемы?
Но самое главное: будет ли цена в этом случае и стимулировать к применению наиболее экономических методов производства, и влиять на процесс распределения дохода между различными участниками процесса производства и реализации тех же карандашей?
Всё сказанное выше о рынке – это лишь часть его характеристики. Разговор о нем будет продолжен при рассмотрении буквально всех аргументов других социальных технологий – частной собственности, предпринимательства, конкуренции и других. Здесь же необходимо отметить еще один момент, связанный с пониманием рынка как новой цивилизации, в которую вступает современная Россия.
В период горбачёвской перестройки, «наступления» нового мышления первое, с чем столкнулось российское общество, это проблемы информированности. И вера, и безверие основывались у людей, их принимавших, на выступлениях М.С. Горбачёва или на их трактовке в СМИ. К чему это привело сейчас, уже ясно.
Отсутствие адекватной информации на всех уровнях принятия решений было и остается важнейшим фактором почти всех наших неудач и раньше – в период застоя. И сегодня характерно это отсутствие информации.
Большинству населения неведомы (а если и «ведомы», то понаслышке, частично) законы рынка и правила честного бизнеса. Мы не знаем многого другого из того, что составляет содержание становления новой России. И это – проявление общенациональной, общегосударственной некомпетентности, являющейся самой позорной формой неинформированности. А ведь известно, что и опыт первой, вполне сознательной государственной концепции, и модель информации, и переход к информационному обществу были сформулированы и опубликованы в Японии еще в 1969 году. Это был не какой-то свод теоретических размышлений, заимствованных у разработчиков информационного общества (А. Тоффлера и др.), а реальная антикризисная программа в предчувствии кризисных явлений 1971 и 1972 годов. Эта программа не только позволила Японии минимизировать все кризисные эффекты, но и создала социальные и технологические основы «японского чуда». Неким исходным документом основ «российского чуда» должен стать некий проект перехода России из старой разлагающейся феодально-индустриальной цивилизации царско-советского типа в цивилизацию информационную. Только высокий уровень компетентности, знаний и умений, высокий уровень профессионализма в сочетании с инновационными технологиями могут обеспечить переход нашего общества к новой цивилизованной стадии и по-новому цивилизованному рынку.
52
Хайек Ф. Индивидуализм и общественный порядок. – М.: Изограф, 2000. – С. 98, 99.
53
Цит. по: Шумпетер Й. История экономического анализа. – СПб.: Экономическая школа, 2004. – Т. 3. – С. 1299–1300.
54
Мизес Л. фон. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. – Челябинск: Социум, 2005. – С. 224.
55
Заметим, что ситуация с «презиранием» «спекулянтской роли» предпринимателей – это «привилегия» не только современного российского общества. Такая же ситуация существовала и до реализации в экономике принципа laissz faire, включавшего в себя и коммерческую свободу, тем самым подняв «презираемого посредника на такую высоту богатства и власти, о какой и не мечтали высшие классы всех предшествующих эпох» (Парк Р Конкуренция // Теоретическая социология: Антология. – Ч. 1. – С. 392). Заметим, что все состоятельные бизнесмены России, кроме тех, кто стал олигархом «по должности», начинали свой бизнес в роли коммерческих посредников. Первый советский миллионер Артем Тарасов в одном из своих интервью на российском телевидении в 2007 году вспомнил, как нынешний олигарх Виктор Вексельберг, «сдирал грязь» с алюминиевых деталей, которые он со своими партнерами продавал за рубеж на правах посредника.