Страница 13 из 21
Таким было лицо русского терроризма: убийца часто даже не был знаком с жертвой, ничего о ней не знал, он просто получал задание от своей группы. А Ивана Блока убили лишь потому, что он был губернатором.
Траурная процессия с останками Ивана Блока двигалась от его дома до Кафедрального собора. Там прошло отпевание. Дальше тело понесли к вокзалу и погрузили в вагон: губернатору предстоял последний путь – в Уфу, на Сергиевское кладбище.
Гибель человека – это трагедия и для всей его семьи. У Ивана Львовича была большая дружная семья – жена Мария Митрофановна и шестеро малолетних детей. Старшему сыну едва исполнилось 13. Через два года 15-летний Ваня, так и не преодолевший депрессию после гибели отца, застрелился в школе. Младший сын, Лёва, потеряв и отца и брата, начал заикаться, не смог учиться в гимназии и сторонился людей. Спасали его только лошади – умные и молчаливые животные. Он стал коневодом и извозчиком, а позднее женился на художнице Тамаре Федоровне Рааль. Тому, что извозчик женился на художнице, удивляться не стоило: в то время лошади были основным промыслом помещиков и чиновников центральной России. Например, старшая сестра Льва, Ариадна Ивановна Блок, вышла замуж за известного в Уфе конезаводчика Николая Ляхова.
От Ивана Львовича Блока остались только память и семейные фотографии. Весьма символично, что после 1945 года могила Самарского губернатора была ликвидирована, а на том самом углу, где он погиб – только уже не на Вознесенской и Воскресенской улицах, а на улицах Степана Разина и Пионерской, – расположены здания ФСБ и клуба имени Дзержинского.
Судьба Саввы Морозова
13 мая 1905 года в номере отеля «Руаяль» французского города Канны было обнаружено тело известного русского фабриканта и общественного деятеля Саввы Тимофеевича Морозова. Он погиб от огнестрельного ранения в грудь, браунинг полицейские обнаружили рядом с телом. Пальцы его левой руки были опалены выстрелом, а возле кровати лежала записка: «В смерти моей прошу никого не винить».
Казалось бы, все признаки самоубийства были налицо, однако гибель 43-летнего богатого и деятельного человека представлялась загадкой, и многие не поверили в официальную версию следствия.
Отчего не жилось на Руси богатому человеку? Казалось бы, заведи себе жену красивую, спи себе да ешь, иногда (ради куража) – в оперу, на бал в казино съезди, либо на лошадиные бега: лошади Саввы Морозова всегда брали призы на соревнованиях. Но к ХХ веку испортился русский богач: всё ему приключения и эксперименты подавай, взрывы да восстания. Не может он без бурной деятельности, без причастности к истории и всему происходящему.
Но участие фабрикантов в революции вовсе не было романтическим порывом. Главной причиной стало недовольство царской властью. Император Александр II был славянофилом и способствовал развитию внутреннего рынка, он мешал продвижению иностранных предпринимателей, и русским промышленникам при нем жилось вольготно, они богатели. Но к началу ХХ века в Россию были допущены зарубежные фирмы и предприятия, и недовольные русские купцы в поисках выхода из положения невольно сблизились с социал-демократами. Окончательное падение авторитета царской власти в годы Русско-японской войны привело к радикальным формам борьбы. Промышленники полагали, что лишь на гребне радикального движения можно совершить буржуазную революцию и обрести власть в стране для собственных реформ. Им ведь не могло прийти в голову, что может произойти социалистическая революция: в мире еще не было подобных прецедентов. Потому они и поддерживали боевые группы покупкой оружия, созданием взрывчатки в химических лабораториях, организацией складов. Помещение и средства у них имелись. Не последнюю роль играло и то, что большинство фабрикантов были старообрядцами и стремились узаконить свою религию, наряду с государственной.
Савва Морозов и его могила на Рогожском кладбище в Москве
Савва Морозов был потомком крепостного крестьянина – Саввы первого, создавшего в XVIII веке производство тканей в Зуеве и выкупившего семью. Он быстро разбогател. После него Морозовы превратились в огромный род. Но у Тимофея Морозова как-то не задались потомки: двое умерли в младенчестве, сын Сергей интереса к делу не проявлял, старшая дочь Алефтина выбросилась с балкона. Один лишь Савва радовал его успехами. Он учился на физико-математическом факультете Московского университета, получил диплом химика, стажировался у Менделеева. Савву интересовали текстильное и красильное дело, он даже отправился на учёбу в Кембридж, но вынужден был прервать занятия и вернуться из-за болезни отца. В 26 лет он стал техническим директором Никольской мануфактуры и управляющим всем производством. Состояние семьи исчислялось 30 миллионами рублей.
Савва Тимофеевич прославился как лучший хозяин, снискал прозвище «Купеческий воевода» и лично приветствовал государя на своей мануфактуре. В быту он был весьма скромен, но на фабрике бегал по этажам, сам работал на станках и обучал подростков, для которых создал образовательные курсы и техническую стажировку с оплачиваемой стипендией. Рабочим жилось неплохо: женщинам оплачивали беременность, были продуктовая лавка с 10-процентной скидкой и кредитом, кооперативный магазин. Савва поощрял семейных рабочих и выделял каждой семье 12-метровую комнату.
В 1888 году Савва Морозов увел у собственного племянника жену Зинаиду Григорьевну и обвенчался с ней, что было для старообрядческой семьи позором. Мать Саввы, Мария Федоровна, невестку невзлюбила. Властная Зинаида была свободолюбива и жаждала светского общения, балов, интересных встреч. Влюбленному Савве это поначалу нравилось. В особняке на Спиридоновке, построенном Шехтелем на деньги Морозова, часто бывали литераторы, артисты и монаршие особы. Зинаида стала известной дамой в Москве, и к Морозовым приходили Горький, Шаляпин, Чехов, Мамонтов. Ольга Книппер изумлялась роскоши, а Горькому претила эта вульгарная тяга к коллекционированию: «В спальне у хозяйки устрашающее количество севрского фарфора, фарфором украшена широкая кровать, из фарфора рамы зеркал, фарфоровые вазы и фигурки на туалетном столике и по стенам, на кронштейнах. Это немного напоминало магазин посуды».
Дела Морозова шли в гору, его выбирали во все комитеты предпринимателей. Но в это время он познакомился с известной актрисой Марией Федоровной Андреевой, яркой рыжеволосой красавицей. У них начался роман. Андреева стала одной из причин увлечения Саввы Морозова и театром, и революцией, возможно – самой главной причиной. Она – звезда МХТ, созданного режиссером Станиславским, тоже, кстати, старообрядцем, как и Савва Тимофеевич. И фабрикант вошел в товарищество по учреждению нового театра и сделался финансовым его распорядителем. Именно он руководил строительством здания в Камергерском переулке. То, что Морозов делал для Московского Художественного театра, Станиславский назвал подвигом.
В то же время Андреева была дамой революционной, а в подпольных кругах её прозвали Феномен – за способность одним взглядом выманивать деньги у богатых людей. Некоторые полагали, что её к Морозову подослали большевики. Факт остается фактом – Морозов составил для Андреевой страховой полис на 100 тысяч рублей. Даже когда она переключилась на модного пролетарского писателя Горького и вступила с ним в гражданский брак, расстроенный Морозов продолжал поддерживать её и оплатил лечение, узнав, что у Андреевой перитонит. Несмотря на разрыв, он отдал ей этот страховой полис в 1902 году. И еще одна деталь: близкие говорили, что уход Андреевой к Горькому привел к первой попытке суицида у Морозова. Этому помешало лишь рождение сына, однако осталась предсмертная записка без даты – точно такая же была найдена позднее в номере отеля «Руаяль».
Зимой 1903 года в Сестрорецке Андреева познакомила его с инженером Леонидом Красиным и просила взять на работу. С лета 1904 года Красин перестраивал на фабрике Морозова электростанцию, а тот передавал ему каждый месяц по 2 тысячи в партийную казну. Теперь изготовлением взрывчатки на фабрике Морозова занимался профессиональный инженер и революционер. Финансы фабриканта шли на подпольные большевистские газеты «Искра», «Борьба» и «Новая жизнь». Савва Морозов тайком привозил рабочим запрещенные книги, помогал печатать листовки в подпольной типографии, организовывал стачки и скрывал у себя дома объявленного в розыск революционера Баумана. Однажды к Морозовым пришел в гости генерал-губернатор Сергей Романов и обедал за одним столом с Бауманом, которого спешно выдали за дальнего родственника.