Страница 8 из 11
Итак, что же тут происходит на самом деле? Кажется, что правильно было бы сказать, что описанное действо разворачивается в пространстве нашего общего мира интеллектуальной функции[20] – мы, мол, находимся в некоем общем пространстве смысла (символического), где решаем соответствующие задачи по интерпретации чужого текста. Проблема в том, что никакого общего, обобщенного мира интеллектуальной функции не существует, ему, попросту говоря, негде быть.
Так что идеалистическое представление о том, что мы, мол, находимся в некоем общем для нас символическом пространстве смыслов, где героически сражаются друг с другом наши идеи, по меньшей мере наивно. Нет никаких сражений в символическом, и само символическое (мир интеллектуальной функции) – лишь удобный симулякр. В действительности я играюсь со своими интеллектуальными объектами, и мои слушатели играются со своими интеллектуальными объектами, но фокус в том, что и я (говорящий), и они (слушающие) являемся – сами по себе – точно такими же интеллектуальными объектами наших индивидуальных миров интеллектуальной функции.
Никакого «расслоения» реальности, таким образом, не происходит; нам просто удобно так думать, но это «удобство» – лишь наши собственные проблемы и заблуждения. В действительности происходит то, что происходит, а потому, хотя мы и вводим понятие мира интеллектуальной функции (символического), все реально происходит на одном и том же уровне мышления – когда в каждой конкретной голове создаются и усложняются те или иные интеллектуальные объекты, причем их нейрофизиологическая природа ничем не отличается от любого другого происходящего здесь – в этом мозгу – процесса.
При этом то, что я стою, а они сидят, я говорю, а они слушают, у меня пересохло в горле, а у них затекла спина, и я вижу пространство, ограниченное одной стеной, а они – пространство, ограниченное другой и т. д. и т. п. – это тот же процесс по созданию нами интеллектуальных объектов, природа которых столь же универсальна, как и все прочее, с чем мы имеем дело. Условные нейрофизиологические комплексы нашего сидения, стояния, звукоизвлечения, пространственного видения. ничем не отличаются от нейрофизиологических комплексов, являющихся нашими мыслями, словами и проч. Все это интеллектуальные объекты, которые создаются интеллектуальной функцией на пространстве наших индивидуальных миров интеллектуальной функции.
То, что мы относим эти интеллектуальные объекты к разным «регистрам» или «модусам бытия», – лишь уловка. Все в моем (как и любого другого человека) индивидуальном мире интеллектуальной функции связано со всем и является одним целым, это не разные реальности. То, что я говорю, а не слушаю, определяет, в частности, и то, чем являются для меня в данный момент соответствующие – произносимые мною – слова. Если бы я их слушал, а не декламировал, они значили бы для меня уже что-то другое, звучали бы, так сказать, как-то иначе.
А то, что у кого-то из моих слушателей затекла спина, болит зуб, переполнился мочевой пузырь – вовсе не нейтральные факты, все это так же влияет на то, что они слышат в моих словах. И более того, все это не висит, так сказать, где-то в воздухе, а обусловлено непосредственно множеством разнообразных процессов, которые мы привыкли считать нейрофизиологическими, биохимическими, собственно физическими, квантовыми и какими угодно еще и как бы мы их ни определяли (бесконечная множественность «набросков» [Д. Деннет])[21].
Но такова реальность, потому что всё это происходит на самом деле и в совокупности. И да, нам бы следовало видеть все это в полном объеме, хотя, конечно, сложно (невозможно) себе весь этот объем представить. Причем я ведь привел здесь лишь в качестве иллюстрации самую малую толику того, что в действительности происходит в этот самый момент на самом деле. И все это и впрямь происходит здесь и сейчас, а не где-то в каких-то разных реальностях.
Впрочем, то, что мы выделили реальность «научной конференции» из всей прочей реальности, – это ведь тоже своего рода абсурд. Мы находимся в здании, здание на Земле, а Земля в Космосе, и все мы питаемся энергией Большого Взрыва – можно ведь и так все это себе представить. Хотя в действительности, конечно, всё сложнее и иначе: например, мы пользуемся концептуальным аппаратом науки, а он есть язык, способность иметь который отличает представителей нашего биологического вида… Всё это, опять-таки, есть сейчас, в этой реальности, даже если мы решили ограничить ее понятием «научной конференции». То есть это не разные реальности и не какие-то ее уровни, здесь нет и не может быть никаких границ, кроме условных. Это одна цельная реальность, ткань которой совершенно неразрывна.
При этом ситуация, когда я пытаюсь приготовить себе завтрак, ничем принципиально не отличается от той, которую я описал в примере с научной конференцией. Да, здесь нет других людей, но и там их по большому счету не было – у меня были лишь такие интеллектуальные объекты, которые я привык относить в некий условный регистр «других людей», а конкретнее – «коллег по цеху». Но как они были тогда мною в моем внутреннем психическом пространстве воссозданы в качестве соответствующих интеллектуальных объектов – эти «слушающие меня участники научной конференции», так и сейчас во мне воссозданы все эти интеллектуальные объекты – кофе-машина, печенюшки – или, если день задался, яйца в холодильнике, бекон, масло на сковородке, соль, перец и т. д. и т. п.
И точно так же все эти интеллектуальные объекты – это не какие-то отдельные штуки в моей голове, которые, как кажется, являются некими «вещами» и «понятиями», а нечто, что возможно благодаря механизмам восприятия, апперцепции, научения и физиологическим процессам, например, которые вызывают у меня чувство голода. Наконец, биомеханика моих движений при ударе ножом по яйцу, ощущение запаха подрумянившегося на сковороде лука и прочее, и прочее – всё это здесь. И такова реальность – всё то, что происходит.
Как бы я ни делил реальность на какие-то «подкасты», как бы ни организовывал концептуально – это лишь такие игры по определению и созданию неких фикций, симулякров, представлений о реальности. Да, я делаю это для удобства, но и это тоже – реальность: поступать так – выделять соответствующие «вещи» и «состояния» из ткани происходящего, чтобы легче в нем – в этой действительной реальности – ориентироваться. Когда вы движетесь по какой-то одной стороне «ленты Мёбиуса», вы же движетесь и по другой ее стороне.
Наконец, для полноты картины рассмотрим пример с влюбленностью. Эта ситуация, грубо говоря, отличается от двух представленных выше лишь тем, что тут «объект страсти» может одновременно и присутствовать рядом со мной физически, и не присутствовать (то есть это и случай «конференции», и случай «приготовления завтрака»), а я все равно постоянно нахожусь с ним в некой психологической связи, обусловленной соответствующей, как бы сказал Алексей Алексеевич, доминантой. Реальность, впрочем, как и прежде – такова, какова она есть, и вся – та же самая.
Люблю я, понятное дело, не другого человека, а его образ в моей голове (как показал Ролан Барт во «Фрагментах речи влюбленного»), и это такой же интеллектуальный объект, как и все прочие, составляющие мой индивидуальный мир интеллектуальной функции (он ими порожден и с ними связан). Он точно так же создан определенным моим физиологическим состоянием (обуславливающим половую потребность) и актуализацией неких нейрофизиологических комплексов (связанных, по всей видимости, с определенной сексуальной фиксацией, чувством прекрасного, психологическими ожиданиями от любовных отношений и т. д. и т. п.).
Иными словами, есть некая реальность – тот самый другой человек, – он реально существует. Но есть и интеллектуальный объект, который в моем индивидуальном мире интеллектуальной функции представляет этого человека так, что он кажется мне «пределом мечтаний». Впрочем, некто третий вряд ли со мной согласится, а если и согласится, то как-то иначе. Понятно и другое – что у того человека, образ которого я люблю в себе, есть и вовсе какое-то свое представление о происходящем, причем это его представление тоже абсолютно реально. А то, что мы в принципе способны всё это думать, чувствовать, испытывать, быть здесь и сейчас – не случайность, все это обусловлено реальностью, в которой, как нам кажется, мы обнаруживаем упомянутые подреальности, которые, конечно, таковыми – какими-то отдельностями – не являются.
20
Что-то наподобие юнгианского «коллективного бессознательного», только из области современной когнитивистики – некого «коллективного сознательного».
21
Вспомним также и знаменитый «глаз» Людвига Витгенштейна «О: «Все, что мы видим, могло быть и другим».