Страница 11 из 16
Свиридову не повезло – сегодня проверка возложена на Марину Владимировну Лупоглазую. Фамилия, конечно, другая, но звали сутулую рыхлую женщины в глаза по имени–отчеству, при всех других обстоятельствах по прозвищу. Марина Владимировна прекрасно об этом знала, реабилитироваться не спешила, наоборот, стремилась испортить как кожу пирожной диетой, так и отношение с сотрудниками бесконечными придирками.
– Молодые люди, уступите место даме с ребенком. – Свиридов навис над двумя парнями, судя по неуверенному виду, вчерашними потерпевшими. Встали оба джентльменами.
– Спасибо.
– Ольга, садись сюда, – майор подвинул спаренные кресла напротив нужного кабинета, – качай ребенка, можешь поспать. Когда надо, позову.
Ольга послушно устроилась на жестком сиденье, достала бутылочку из сумки. На удивление, кокон на ее коленях лежал тихо, Степан выдавал себя лишь кряхтением и почмокиванием.
– Это надолго?
– Боюсь, что да, мадемуазель. Видишь, сколько народа? – Свиридов показал на полицейских с бумагами в руках. Рядом стояли граждане, которые только сейчас реально стали терпилами. Пострадав от жуликов, теперь придется претерпеть от родного государства в лице чиновников от юстиции.
– И очередь нам никто не уступит, у всех сроки по материалу истекают.
Ольга подобрала ноги, склонила голову к ребенку, волосы черным крылом закрыли лицо.
За 40 минут Виктор рассмотрел прелести большей части следователей – девушки заходили вне очереди, поздоровался со всеми операми, на вытянутых руках подержал Степана, пока его мамаша бегала в туалет. Наконец, Свиридов проник в вожделенный кабинет.
– Посмотрите материал, Марина Владимировна.
Свиридов никогда не заискивал, не улыбался, полагая, что следственный отдел должен выполнять свою работу независимо от графика ПМС.
Глаза Марины Владимировны напучились, полная рука схватилась за телефон.
– Подождите за дверью, мне некогда.
Свиридов зашел через пять минут, положил бумаги на стол, показал в приоткрытую дверь:
– У потерпевшей грудной ребенок, мы сидим уже почти час. Пожалуйста, посмотрите материал. Неделю назад Дорофеев открыто похитил у своей знакомой телефон и деньги. Рядовой грабеж, здесь ничего сложного.
Виктор понял, что совершил ошибку. Лупоглазая, мельком взглянув на Ольгу, уже читала рапорт, когда услышала последнюю фразу. Марина Владимировна поднимает глаза, сходство с жабой усиливается, важно квакает:
– Я сама решу, что здесь. Дорофеев задержан?
– Да, в КАЗе сидит. Телефон изъят.
– Назарова побои снимала, свидетели избиения есть?
– Нет.
– Грабежа я здесь не вижу, максимум – самоуправство, часть первая – дознание. В опросе Дорофеев указывает на то, что его знакомая Ольга задолжала 1000 рублей, телефон он забрал в качестве залога.
– А деньги тоже в качестве залога? Бил, потому что знакомый?
– Только на ее показаниях мы основываться не можем! Мало ли что она напридумывает.
Вот такая политика. Прежде всего, надо верить трижды судимому наглецу. Разве такой человек может врать.
– Мы на показаниях жулика будем основываться? – Свиридов становится вбок, открывая вид на потерпевшую.
Женский взгляд задержался на ребенке, Марина Владимировна вздыхает и поднимается со стула!
– Подождите в коридоре, я посоветуюсь с Никитиной.
Через 20 минут надежда на скорый допрос Назаровой и возбуждение дела рушится. Лупоглазая с каменным лицом передает растерзанную стопку майору:
– Самоуправство, часть первая. Дознание.
– Оля, сиди здесь, – сквозь зубы сказал полицейский, – я сейчас приду.
Навстречу по лестнице сопели разномастные девицы, лица озабоченные, движения решительны. 12–30 – время торопиться в столовую. Обед с 13 до 14, но все стараются избежать очереди, первым опять же лучшие куски. Тандемом степенно прошли две женщины. Сутулая худая и толстая с паклями вместо прически. Начальник и заместитель. Предыдущее общение с ними убедило Виктора в том, что полные женщины страдают большим количеством комплексов, чем худые. Пропустив монстров дознания, Свиридов вернулся к Ольге.
– Ты есть хочешь?
– А мы еще долго здесь? У меня денег нет.
Гражданских в столовой не приветствуют, тем более с ребенком.
– Пошли в машину, там посидишь, я поесть что‑нибудь принесу.
Виктор отогнал автомобиль в тень соседнего здания, принес из столовой пару бутербродов и пакет сока. Есть время самим перекусить.
– Смотри, какой он спокойный у тебя. А отец где?
– Сидит. – Ольга спокойно посмотрела в глаза участковому.
– За что? – Виктор особо не удивился.
– За наркоту.
– Понятно. Ладно, сиди здесь, можешь на заднее сиденье пересесть. Я постараюсь побыстрее управиться.
По пути в управление звонок из дежурной части отделения.
– Свирид, твоего жулика привезли. Ты когда его заберешь? – Лишний человек в камере дежурному ни к чему. Наказание за административное правонарушение обычно назначается в виде суточного ареста, но правонарушителей отпускают сразу после вынесения решения.
– Подержи до моего приезда, Альберт. Сам знаешь, как тут.
– Ладно.
В дознании послеобеденный перекур. У зарешеченного запасного выхода дамы смолят сигареты. В коридоре ожидают участковые и их подопечные. Разобрать в гражданах потерпевших или подозреваемых невозможно. Одежда мятая, лица с похмелья. Такой контингент – нажрутся, рожи друг другу разобьют, бегом в полицию заявления писать. В чем‑то дознавателей можно понять.
Принцип тот же – материалы рассматривают заместители по очереди. Замы сидят в одном кабинете, очередь соответственно двойная.
«Старшилина Т. П., Жумантунгулова А. М.» Страшилина Т П, Жимтамтам – читает Свиридов.
В кабинете запах кислятины. Две женщины сидят друг перед другом, как в зеркало смотрятся. Толстомясые, круглолицые, только у одной разрез глаз поуже. Глаза из‑под эпикантуса несколько минут рассматривают бумагу.
– Тань, сколько ударов надо, чтобы истязание было?
Стараясь дышать верхушками легких, Свиридов передает Старшилиной злополучный материал.
Татьяна Петровна питает ответные чувства к участковому. Не поднимая глаз, положила материал перед собой. 15 минут Виктор топтался в тесном кабинете, пока заместители разбирались в юридических тонкостях кухонной драки. Старшилина почувствовала, что перегибает палку – Виктор подошел к столу, вены на кулаках червяками. Две минуты – приговор:
– Они раньше были знакомы? Деньги занимала? Самоуправство. Назарова указывает на физическое насилие. Часть вторая – следствие.
– Не берут, повреждения не зафиксированы.
– Это ваши проблемы.
Бумаги шлепаются на край стола. Ваши проблемы! Привлечь жулика к ответственности. Ваши проблемы. А на хуя ты здесь сидишь, манда немытая!? Мысли Виктора кувалдой по грязной голове. Татьяна Петровна – старый воин, ей даже вслух такое скажи, раскраснеется, ответит в стиле пьяного матроса.
Второй этаж.
– Дознание не берет. Старшилина говорит ваша тема.
– Я же сказала, – глаза выпучиваются, – нам нечем доказывать насилие, свидетелей искать надо было, а не ходить здесь права качать! Идите к Старшилиной, я ей позвоню.
Права качать. Так называются попытки решить вопрос о подследственности. Придется побеспокоить начальника полиции общественной безопасности, которому починен орган дознания.
– Разрешите, товарищ полковник? – обращения между старослужащим оставались прежними.
В кабинет Айбулата Кимовича Атажонова попасть намного проще, чем к его соплеменнице Жумантунгуловой. Кабинет строг, как морщины под бобриком волос полковника. Стол, ряд кресел, застекленный шкаф. Под стеклом спортивные кубки, медали, в рамках грамоты за отличия в службе, участия в чеченских компаниях. Айбулат Кимович по– настоящему уважаемый человек.
– Что у тебя, Свиридов? – Атлетического вида казах выговаривает слова с дикцией телевизионного ведущего.
– Не можем с подследственностью определиться. Потерпевшая с грудным ребенком с утра здесь.