Страница 4 из 39
Переход к решению задач управления развитием биосоциальных систем предполагает выделение специализированного звена, которое выполняло бы роль генерального конструктора. Кому принять на себя эту роль? Ряд ученых отводит ее некоторой междисциплинарной области экологических исследований, для определения которой предлагаются самые различные названия: «глобальная экология», «социология», «экологоэкономика», «созология», «культурная экология», «экологическая гигиена», «экология человека», «экология общества». Но дело, конечно, не в названии. Ясно, что это должна быть наука, разрабатывающая теорию управления биосоциальными системами и создана она может быть на базе одной или нескольких существующих дисциплин. На наш взгляд, наиболее естественным является переход от управления социально-экономическими (или народнохозяйственными) системами к теории управления биосоциальными системами. Иначе говоря, ближе других к этой проблеме стоит экономическая наука.
В последние десятилетия в развитии экономической науки происходили такие процессы, которые в значительной степени подготовили ее выход на высший уровень междисциплинарных исследований. Прежде всего значительно продвинулся союз с математикой. Экономика соединилась с наукой, находящейся на исключительно высоком уровне по отработанности инструментария анализа, строгости построения посылок, системе доказательств и проверок гипотез. Через разработку математических моделей экономика вышла на современную вычислительную технику и получила возможность имитировать весьма сложные экономические процессы.
Это привело к существенному продвижению во, многих областях науки. В той части, в какой рассматриваются проблемы выбора рационального варианта использования материальных факторов производства, экономика стала опираться на методы математических расчетов и последовательно приближаться к выбору оптимальных решений.
Как известно, в предвоенный период в центре внимания советской экономической науки было решение стратегических задач, определяющих коренную проблему утверждения социалистического строя: индустриализации, коллективизации, подготовки страны к активной обороне; в послевоенный период — решение задач восстановления народного хозяйства и достижение важнейших количественных параметров повышения экономического потенциала — по углю, нефти, стали, цементу и т. д. В 60–70-х годах круг выдвигаемых генеральных целей расширяется, усиливается внимание к проблемам повышения уровня жизни и научно-технического соревнования. Вопрос о повышении эффективности общественного производства переносится в центр экономических исследований.
Продвижение в этом направлении тормозилось системой оценок, которая была построена на основе учета прямых затрат труда (живого и овеществленного), но не имела разработанного инструментария для оценки фактора дефицитности используемых ресурсов и выигрыша от замещения продукта с одними характеристиками полезности продуктом с другими более высокими характеристиками полезности (независимо от величины затраченного труда). В результате выбор экономических решений во многих случаях оказывался нерациональным.
Экономико-математическая школа разработала новый аппарат решений на основе расчета оптимального плана и учета фактора дефицитности как народнохозяйственного эффекта от использования ресурса в данном плане. Проделана большая работа по совершенствованию методов математического моделирования и расчета вариантов с помощью современной вычислительной техники. Эти методы стали важными инструментами построения все более широкого круга экономических исследований.
Широкое обращение к математическому аппарату таило в себе и определенные опасности — переоценки роли математических методов и в какой-то степени подмены методологии (теоретического анализа) методом (формализацией и построением всевозможных моделей, больше отражающих математическую изобретательность, чем анализ существа экономических явлений и процессов).
Именно этим недостатком грешили многие эконометрические работы, получившие на западе широкое распространение. В стремлении выглядеть по возможности более научными началось повальное увлечение математическими формулами. Игнорирование и экономической теории и экономической проблематики породило работы, в которых объяснение действительности подменялось изящными математическими построениями. Последнее не могло не вызвать глубокого разочарования. Как отмечал один из президентов общества эконометриков, «достижения экономической теории за последние два десятилетия и внушительны и во многих отношениях красивы. Нельзя, однако, отрицать, что есть что-то скандальное в зрелище, которое представляет собой такое большое количество людей, запятых оттачиванием анализа экономических ситуаций, относительно которых у них нет никаких оснований полагать, что они когда-либо будут иметь место в действительности. Это неудовлетворительное состояние дел, в котором есть даже что-то бесчестное» (Леонтьев В. Теоретические допущения и наблюдаемые факты. — США: экономика, политика, идеология, 1972, № 9, с. 102–103).
Советская эконометрическая школа также не избежала «детской болезни» фетишизации математических методов. Некоторые горячие сторонники нового направления трактовали оптимальное планирование как некую универсальную теорию, на основе которой все экономические проблемы могут получить четкое описание и доказательное решение. Появилось представление о возможности замены «описательного» социально-экономического анализа «конструктивным» экономико-математическим анализом.
Такая позиция игнорировала решающий момент научного исследования — осмысливание сущности реальных процессов и явлений. Последнее предполагает получение ответа на вопрос «как устроен наш мир?», «какова природа происходящих процессов?», а не на вопрос о том, какие могут быть миры, какие можно подыскать модели, если исходить из некоторых заведомо условных посылок. Перефразируя известный афоризм, приписываемый Фарадею: «Если я чего-либо в физике не понимаю без математики, то и с математикой не пойму», — можно утверждать: если мы чего-то не понимаем в экономике без математики, то и с математикой не поймем.
Долгое время экономика, как и все другие науки, стремилась к вычленению своей проблематики и выработке методов, позволяющих дать вполне адекватное ее описание, не выходя в междисциплинарные области знаний. В послевоенный период стал накапливаться материал, показывающий недостаточность такой постановки вопроса, невозможность эффективного управления экономикой как изолированной системой, необходимость одновременного рассмотрения экономических, социальных, технологических, правовых и политических сторон развития народнохозяйственных комплексов. В поле зрения все шире стал включаться круг проблем, характеризующих взаимозависимость эндогенных (внутренних) и экзогенных (внешних) параметров экономического развития.
Можно отметить несколько направлений выхода на анализ внешних параметров экономического развития. Так, исследование проблем научно-технического прогресса поставило вопрос о зависимости темпов роста от состояния науки и образования. В результате экономический анализ выдвинулся далеко за границы сферы материального производства. Социальные исследования показали, что в современных условиях быстро растет значение параметров, характеризующих качественное состояние трудовых ресурсов — степени научной оснащенности, здоровья и творческой активности. Здоровье и творческая активность выступают как следующие экзогенные параметры экономического развития. Постановка проблемы окружающей среды привлекла внимание к нарастающим негативным сторонам хозяйственной деятельности. Состояние окружающей среды начали рассматривать как фактор, от которого в существенной степени зависят долговременные темпы роста и возможность повышения уровня жизни населения.
В современных условиях экзогенные факторы — накопление знаний, здоровье населения, его творческая активность и состояние окружающей среды — играют все более существенную роль[6]. Изучение экзогенных факторов вывело исследования в междисциплинарные области: на стык экономики и наук, изучающих процесс накопления знаний, экономики и социологии, экономики и экологии, экономики и теории управления (кибернетики).
6
По некоторым оценкам, народнохозяйственные достижения в промышленных странах на ½-⅔ зависят от действия нематериальных факторов (см.: Шмелев Н. Политические решения и экономические процессы. — Мировая экономика и международные отношения, 1969, № 9, с. 80).