Страница 11 из 14
А еще очень понравилось Плешакову неожиданное признание генерала по поводу Витальки: мол, я тебя человеком сделал. Это чрезвычайно любопытный факт. И если его раскрутить?..
Многим ведь известно, чем всю жизнь занимался генерал Игнатов. Ответственные сотрудники бывшего Пятого управления Комитета госбезопасности не любят афишировать собственное прошлое. А нынешнюю демократическую общественность — ее хлебом не корми, только пусти в огород, где власть старательно и успешно выращивала стукачей. Одно дело, когда успешно сотрудничают телебосс и представитель ФАПСИ, — кого это удивит сегодня? Но совсем другое, когда общественность узнает, что эти сотрудники — бывшие стукач и его шеф. Тут есть над чем подумать! А директор ФАПСИ Сергей Сергеевич Матюшкин, который сам не знает, как избавиться от собственного шибко ответственного работника, имеющего даже для него, Матюшкина, недоступную «крышу», с удовольствием поможет раскрутить в средствах массовой информации этот постулат: «Я тебя человеком сделал…»
Но это сейчас менее важное дело. Главной же была информация об ограблении какого-то важного медицинского НИИ, а также о том, что похитители наконец обнаружились и ищут себе покупателя. Вопрос лишь в том, кто первым придет к ним — Западинский или Плешаков. Приз в этой гонке стоит серьезного напряжения всех сил: по мнению Витальки, он тянет на несколько десятков миллионов долларов.
Все это Анатолий Иванович выложил Глебу, когда они усадили своих хакеров за компьютеры, выдав им задание: где и что следует искать, и остались вдвоем.
Затем Плешаков по одному из своих засекреченных мобильников связался с Сергеем Сергеевичем, для чего пришлось поднять генерал-полковника из кровати. Но дело не терпело отлагательств.
Виталька делает свою основную ставку по добыче информации на генерала Игнатова? Прекрасно! Значит, именно его и надо в первую очередь вывести из игры — хотя бы на время. Придумать ему срочное дело, командировку, услать его к чертовой матери! Можно ведь что-то сделать в этом плане? Главное — опередить. Потому что, получив нужную информацию, бандиты матвеевского уголовного авторитета Абушахмина-Формозы уже не упустят ни минуты. А тем временем и плешаковская команда успеет развернуть свои войска.
Матюшкин по достоинству оценил информацию Плешакова и, немного подумав, сказал, что утром проведет совещание начальников управлений, после чего Александр Дмитриевич Игнатов будет вынужден немедленно вылететь в Приморье, где задержится минимум на неделю. Там действительно есть проблемы по линии радиоэлектронной разведки.
Плешаков поручил руководство всей операцией Глебу Бирюку. Не потому, что тот был его родственником, нет. Хотя, возможно, это обстоятельство тоже имело значение, все-таки свой человек. Но для Плешакова главным было всегда дело, а уже все остальное, включая семейные узы, — потом, Глеб его во всяком случае устраивал: решительный, четкий, грамотный и, к счастью, не зацикливающийся на некоторых принципах, свойственных людям старшего поколения. Для него тоже, как понял Анатолий Иванович, на первом месте стояло дело, а уже потом — все остальное, включая, кстати, вполне благополучно начавшуюся семейную жизнь. Лидка, дочь старшего брата Плешакова, трагически погибшего в явно подстроенной ему автокатастрофе, с Глебом была счастлива. Сквалыжный характер перезревшей племянницы Анатолий Иванович хорошо знал и был даже в некоторой степени удивлен, как это Глебу удалось приструнить эту кобылицу.
А в общем-то, они, Анатолий и Глеб, были почти ровесниками, пяток лет разницы — не в счет. Потому и понимали друг друга с полуслова. И значит, Анатолий мог доверить Глебу самую рискованную из своих операций…
Они просидели в офисе почти до утра, обдумывая и обсуждая детали возможных ситуаций и собственных действий в них, пока хакеры не принесли им ту же информацию, которой обладал Западинский. В ней действительно просматривались условия игры, точнее, ее задача, решение для которой еще требовалось искать. Но Плешаков с Глебом уже имели свой план, за реализацию которого немедленно и взялся Глеб.
Глава четвертая Искомое в кармане
В самом начале рабочего дня в отделе кадров Института биомедицинской химии, что на Погодинской улице, названной, кстати, вовсе не в честь советского драматурга, а историка и академика, издателя «Московского вестника» Михаила Погодина, появились двое сотрудников Федерального агентства правительственной связи и информации. Их интерес к тем сотрудникам института, которые в черный для института день, точнее, в жаркую пятницу июня, находились на работе в лаборатории, откуда было похищено драгоценное оборудование, опытному начальнику отдела кадров был как еще понятен! Оказалось, что среди похищенной информации была и та, которая имела самое непосредственное отношение к безопасности государства.
Кадровику, в недавнем прошлом действующему сотруднику бакатинского Министерства безопасности, объяснять интерес ФАПСИ к печальному факту не было необходимости: «служба» ради досужего интереса старые дела не ворошит.
Что касается мэнээс Шатковской, то она, вероятно, на своем рабочем месте. А вот студент Махов давно, еще летом, завершил здесь свою практику, и искать его следует по адресу… Кадровик шустро пролистал тоненькую папочку с личным делом бывшего практиканта и назвал адрес его института в городе Химки. Что же касается места проживания, то в институте и скажут. Здесь упомянуто общежитие в тех же Химках.
Так же любезно кадровик предоставил сотрудникам родственной по сути «конторы» пустующее помещение одной из лабораторий для конфиденциального разговора с младшей научной сотрудницей. Позвал ее, познакомил с симпатичными молодыми людьми из важного учреждения и скромно удалился.
Если чего Римме и хотелось бы в жизни меньше всего, так это упоминания о той злополучной пятнице. Она так часто повторяла их общую с Игорем версию, что не только выучила ее наизусть, но и сама искренне поверила в нее. Вот и теперь она стала нудно повторять слово в слово не раз пересказанное. Впрочем, беседующих с нею сотрудников ФАПСИ это ее «слово в слово» никак не смущало: они ж не читали ее предыдущих показаний, хотя всячески демонстрировали возбужденной девице свою осведомленность. Не совсем верно истолковали они и причину ее столь явного беспокойства, полагая, что оно вызвано видом представительных корочек. Дело же было совсем в другом.
Даже полный дурак, повторяя изо дня в день, как попка, одно и же, однажды будет просто вынужден обнаружить, что за бред он несет. Римма же никогда дурой не была, она себя мыслила как раз наоборот — девушкой вполне разумной, ну, эксцентричной там, со своим бзиком, но уж никак не идиоткой. И вот, в сотый, возможно, раз повторяя свою версию, она вдруг увидела, что все это обыкновенная туфта и только действительно дурак этого не видит.
К тому же где-то в подсознании у нее гнездилась определенная обида на Игоря, довольно легко отказавшегося от продолжения отношений, пусть и несерьезных. Вот если бы она его отшила, совсем другое дело. А так получалось, будто это она ему надоела. Дело, конечно, прошлое, но если взглянуть на него так, как оно было на самом деле, рисуется совсем иная картина. Да и она сама, по прошествии довольно длительного уже времени, чем особо рискует? Какими еще неприятностями?
Были и более серьезные основания для размышлений. Дело о похищении дорогостоящей аппаратуры обреталось и по сей день где-то в милицейских сферах. И в институте о нем, похоже, забыли. Поэтому возникновение нового интереса к прошлому факту, да еще со стороны очень серьезной конторы, ибо для Риммы ФСБ и ФАПСИ были примерно одним и тем же, показалось ей более опасным, нежели все предыдущие допросы. И она решилась. На полуправду, поскольку полная правда была бы вряд ли кому интересна.
Да, она не все сказала во время следствия. А почему? Потому что Игоря пожалела. А сама она ушла тогда с работы раньше, и никого отсутствие элементарной дисциплины в институте до того рокового случая вообще не колыхало. Как снова не колышет и сегодня.