Игрушка Белоглазого Чу

– Если это объявление, то нужно бы еще телефончик туда пиздануть, укзалку, типа звонить с семи до восьми, звать Сашу, – подсказал Сяпля, стараясь выслужить персональный «стакан конфет» – стограммовую емкость с коктейлем всевозможных запрещенных для продажи без рецепта или просто запрещенных таблеток. Руслан мысленно выругался. Как же он сам не вспомнил, что любое объявление должно содержать хоть какую-то информацию об обратном адресе. Действительно, если хочешь получить ответ, укажи хоть обезличенный номер абонентского ящика или придуманное имя с пометкой «до востребования». Захочет ли дьявол оставить ему на почте экземпляр контракта до этого самого востребования? А если указать свой настоящий адрес? Лучше уж сразу застрелиться – мало того, что психов всяких, фанатиков религиозных и извращенцев сраных притащится туева хуча, так и знакомые засмеют – хана репутации. Может быть, дьяволу не надо сообщать адрес? Он, наверное, и сам узнает, кто его зовет. Тогда зачем такое объявление вообще нужно?

– Ладно, ребята, отбой, – кроя себя отборными словцами, проговорил Шайморданов. – Тест на лояльность вы прошли. Стакан конфет завтра у Олежки Бобасина получите.

Попрощавшись с Русланом, удивленные исходом беседы Сяпля и Крыса спустились в подъезд.

– Во, бля, психолог, – Владик с уважением присвистнул.

– Ага, не хер собачий, – согласился Калина, тихо радуясь, что не придется всю ночь сидеть в фотошопе, приклеивая некрофилам и педофилам лица тех, для кого Шайморданов приготовил черную метку, или взламывать сервер ИТАРТАСа, чтобы разместить какую-нибудь провокацию, или… Да, в конце концов, полстакана конфет на халяву – поди плохо.

Как только Руслан закрыл дверь за подручными, свет в квартире коротко мигнул и погас совсем.

– Ты зачем мне свет выключил? – пропищала из ванной комнаты Валя. Она не ожидала, что Сяпля с Крысой уйдут так быстро, поэтому затеяла принятие горячей ванны с тонизирующей пеной и ароматическими солями.

– Скачок напряжения. Наверное, пробки выбило, – спокойно ответил Шайморданов, уголком глаза заметив какое-то движение в комнате. Резко обернувшись, Шайморданов увидел, как к нему, покачиваясь и виляя в воздухе, приближается маленький светящийся шарик – не больше вишенки. Почти машинально Руслан провел указательным пальцем по верхней губе – посмотреть, остались ли на пальце следы белого порошка, он не успел. Не долетев до человека метра полтора, с еле слышным хлопком шарик лопнул, и серый мрак вокруг Руслана утонул в клубах желтоватого, пахнущего серой, дыма. Кашляя и тря кулаками слезящиеся глаза, Шайморданов понял, что все сделал правильно.

– При-кхе-ветствую те-кхе-кхе-бя, кхе-князь тьмы-кхе-кхе-кхе, – поздоровался Руслан. Он прекрасно знал, что вежливость в общении с теми, кто тебя наверняка сильнее, лишней не бывает.

– Привет, – на том месте, где взорвался шарик, дым сгустился, образуя человеческий силуэт. Резь в глазах немного прошла, и Руслан смог рассмотреть очертания фигуры: небольшой рост, узкие плечи, круглая как футбольный мяч голова – все это, за исключением горящих раскаленными угольками глаз гостя, казалось Шайморданову определенно знакомым.

– Я бы хотел… – неуверенно произнес Руслан и остановился, ожидая, что бес продолжит фразу за него.

– Понятное дело, еще бы ты не хотел, – без всяких эмоций в голосе сказал бес. – Все вы такие – чужой задницей свою прикрыть норовите.

Из сказанного Руслан не понял, значит ли это, что сделка не состоится, поэтому осторожно поинтересовался: – а договор у вас с собой?

– Где ж ему быть? Я без договора даже в сортир не отлучаюсь, – бес сделал несколько шагов, оказавшись лицом к лицу с Шаймордановым, протянул ему стопку листов, от которых исходило бледное голубоватое сияние. Руслан потянулся к договору, да так и застыл с протянутой рукой – в слабом свете волшебной бумаги он наконец рассмотрел бесовскую рожу.

– Ты?! – только и смог икнуть Шайморданов. Сомнений быть не могло – перед ним, держа двумя пальцами договор купли-продажи души, и сверкая огненными очами, стоял Илья Пузднецов.

– Я, – устало согласился Пузднецов. – Ненавижу приходить к старым знакомым – обязательно какие-нибудь нештатные ситуации случаются.

– Ты… – Руслан почувствовал себя точь-в-точь как в ту минуту, когда Валя заехала кулаком в его промежность, воздуха перестало хватать, в голове вспыхнуло северное сияние, даже яички заломило.– Но как?

– А ты что думал? – Пузднецов равнодушно хмыкнул. – Дьявол – это такая же работа, как любая другая. Кто-то продавцом в палатке работает, кто-то – наемным убийцей, а я – дьяволом. Обыкновенная профессия.

– Но ты…

– Да что я? Я-я, цепочка от буя! – Пузднецов начал раздражаться. – К претенденту на дьявольскую вакансию не так уж и много требований: быть тихим, незаметным, бездетным, холостым, ранее ни где не работать, иметь минимум друзей и родственников. Короче говоря, нужно быть таким, чтобы в жизни никто не подумал, что дьявол – это ты. Умственная недалекость и серость приветствуются. У меня были хорошие шансы – по всем требованиям абсолютное соответствие. А когда в отделе кадров узнали, что у меня еще и души отродясь не было, обрадовались очень, сказали, что лучшего кандидата у них с Мефистофеля не приключалось, сразу в штат взяли.

– И давно ты э… дьявол? – Руслан лихорадочно пытался сообразить, чем ему и благополучному достижению его цели грозит такой неожиданный поворот событий.

– Года два уже тружусь, – сообщил дьявол-Илья, – без нареканий. Начальство довольно.

– А… – сформулировать главный вопрос Руслану никак не удавалось.

– Забрать у тебя Зелибобу? – немного напрягшись, Пузднецов прочитал мысли Шайморданова. – Подписывай договор, и нет проблем. Как только умрешь, Зелибоба прямиком в ад направится. Стороны, таким образом, выполнят свои обязательства и договор будет закрыт.

– То есть как, когда умру? – даже в темноте можно было заметить, как щеки Руслана бледнеют до ландышевой белизны.

– Таковы условия контракта. Все по честному – если исполнить желание человека и сразу забрать у него душу, то удовольствия от исполнения человек не получит никакого – без души это невозможно. Раньше мы работали по схеме «желание-душа-смерть», но очень уж много жалоб и претензий поступало. Так что теперь только «желание-смерть-душа».

– Но ведь мое желание как раз в том и заключается, чтобы вы у меня одну из душ забрали! – Руслан запаниковал, чувствуя, что круг замыкается. – Забираете душу, пока я жив, держите где-нибудь до моей смерти, а потом хоть в жопу суете.

– Договор типовой, рассчитан на среднестатистического обывателя. А практика показывает, что у среднестатистического обывателя только одна душа. Повторяю, схема «желание-смерть-душа» непреложна.

– Черт, – ругнулся Руслан.

– Хотя, если подумать, выход есть, – солгал Пузднецов, думами себя не утруждающий никогда. – Мы исполняем твое желание, то есть забираем Зелибобу, ты живешь себе, радуешься, умираешь, и мы забираем ТВОЮ душу в счет оплаты за выполненное желание. Согласен?

Ответ комом застрял в глотке Шайморданова. Следуя дьявольской логике, он посылал в ад не только душу Пузднецова (на что ему было плевать), но и свою собственную.

– А если я не подпишу договор, разве не в ад моя душа направится после смерти? При моих-то лихих делах… – Руслан каждой клеточкой своей тертой шкуры чувствовал, что его пытаются обмануть самым наглым образом.

– Ад, веришь ли, тоже не резиновый. Вас таких душепродавцев знаешь сколько? Одних только желающих стать звездами кино и эстрады… Тем более, однажды попав в ад, назад не вернешься – нет у нас ни сроков, ни амнистий. Короче говоря, последние сто лет врата ада открыты только для подписавших контракт – остальные либо в рай, либо в забвение.

– Забвение?

– Ну да, забвение, небытие. Тут ты есть, был, и еще некоторое время будешь, а в небытии тебя не было, нет и не будет никогда, или всегда – в данном случае это одно и тоже. В забвении вообще ничего нет. Кроме тех, что оказались вне ада и рая. Только там их тоже нет, потому что в небытии нет ничего. Кто попал в забвение становится ничем, точнее, большой кучей ничего, окруженной бесконечным ничем. Сложно объяснить, понять еще сложнее, так что просто поверь мне на слово.