Безмолвный

- Этот арест - тоже твое дело?

Его лицо озаряется радостью, прямо как в Рождественское утро. Прямое включение? Похоже, да. Да, точно. Прямой эфир. Открывается дверь, из нее льется свет. Сначала невозможно разглядеть ровным счетом ничего. А потом я их вижу: два силуэта. Из дома выводят человека. То и дело повсюду мигают вспышки. Журналистов просто море. Камера трясется. Крупный план, и тряска становится еще заметней. Мужчина в костюме отвернулся от камеры, выводит из дома задержанного. На нем наручники. Он не сопротивляется. На нем шляпа.

Охотничья шляпа с двумя козырьками.

По телевизору передают репортаж о задержании. Вокруг дома толпа журналистов и репортеров. А на преступнике – охотничья шляпа. Быть может, даже твоя. Выглядит так же. Шляпа Шерлока Холмса.

Что это? Что за…

- Шерлок…

- Тихо, - просит он, хватает меня за руку, притягивает меня ближе к экрану. Ближе к себе. – Слушай. Он сейчас скажет. Должен сказать. Подожди.

Человек оглядывается, замечает камеру. Сужает глаза.

- Слушай, - говорит Шерлок. – Сейчас, сейчас все будет.

- ТРИ-ТРИ НЕТ ИГРЫ! – задержанный вопит прямо в камеру, вытаращив глаза. Шляпа на голове сидит неровно. Она твоя? Наверное, да. - ТРИ-ТРИ НЕТ ИГРЫ! Все! Все, доволен? – он оборачивается, смотрит на мужчину в костюме. – Я это сказал.

Камера отъезжает, показывает общий план, на экране возникает озадаченный репортер с микрофоном. Ведущая засыпает ее вопросами, а Шерлок выкручивает звук до минимума.

Это что было вообще?

Шерлок довольно усмехается, глядя на экран.

- Превосходно. Идеально.

- Это что за чертовщина?

Поворачивается ко мне и улыбается.

- Мое послание, - послание? Кому? – Идеально понятное, верно?

Шляпа Шерлока Холмса. Три-три нет игры. Выходи, выходи, где бы ты ни был. Да, точно. Я понял: послание для Себастьяна Морана. Ты ведь его нарочно задираешь, так? Бросаешь вызов: найди меня. А ты здесь, в самом очевидном месте. Со мной. С наживкой.

- Этого ареста я весь день ждал, - говорит Он. Берет один из телефонов, смотрит на дисплей, потом кладет обратно. – Яснее выразиться просто невозможно. Теперь он все должен понять.

Понять что?

Отходит к окну, отдергивает занавеску, словно желая показать всем, кому это нужно: Шерлок Холмс жив. И он ждет.

Надо взять пистолет.

____________________

От переводчиков

* Темз Хауз – с 1995 года штаб-квартира МИ-5.

** Хакни — административный район и исторический район Лондона в северо-восточной части города, неофициально носящей название Ист-Энд.

** Хэмпстэд - один из самых дорогих районов Лондона.

========== Глава 36: Идиот ==========

Вода чересчур горячая, она обжигает каждый раз, стоит мне опустить в нее руки, чтобы взять очередную вилку. Боль – это отвлечение. Боль – это напоминание, что я не сплю. Что это не сон. Что я не вообразил себе происходящее. Ведь не вообразил? Нет. Не вообразил. С тобой всегда так: ложь, боль, и ты сам, понятия не имеющий, что ты наделал. Что ты со мной сотворил. Посуду надо помыть, и я этим занимаюсь, ведь я всегда так делаю. Это нормально. Так же, как и я, - нормальный человек, нормальный представитель рода человеческого, и моя реакция совершенно нормальна и обычна, ровно такая же, как у всех нормальных людей.

Но ты этого не понимаешь. Ведь тебе неизвестно, что такое «нормально». Ты способен увидеть лишь патологию, лишь слабость. Я для тебя просто фамильярен и глуп, я это знаю. Я знаю это. Тарелка чистая до скрипа. Убираю ее в буфет. Погружаю руки в воду за следующей. Горячо, руки покалывает. Вода, мыльная пена, неизменная нержавеющая сталь. Слишком горячо. Убери руки. Боль – тревожный сигнал: вода слишком обжигает, можно ошпариться. Надо убрать руки. Опасность.

Шерлок, так нельзя. Нельзя творить то, что сотворил ты, и считать, что я не буду зол. Неужели ты думал, что просто впорхнешь обратно в мою жизнь, а я просто должен буду это принять? Принять, как будто это нормально.

Да что с тобой такое?

С вами обоими. Господи. Какой мерзавец может решиться на такое? Только Холмс. Неудивительно, что у вас вообще нет друзей. Вот как вы обращаетесь с теми, кто любит вас. Ложь, притворство и гребаная, залившая весь тротуар кровь. Да что, черт подери, такое с вами обоими?

Что должны были сотворить с тобой в детстве родители, раз ты стал настолько бесчувственным? Идиот я. Просто такова твоя природа. Точно. Ты устроен иначе, устроен аномально. А я клюнул на это и не мог даже мысли допустить, что ты так со мной обойдешься.

Ты снова стоишь и пялишься в окно. Как будто ждешь чего-то. Полностью забыл о моем присутствии. Или же просто избегаешь смотреть в мою сторону. Может, тебе хоть немного совестно? Нет. Разумеется, нет. С тобой такого не бывает. Испытывать угрызения совести – удел слабых, сентиментальных, романтичных. Верно ведь, Шерлок? Конечно же. Удел таких, как я. Вот каким ты меня считаешь. Каким всегда считал.

Ну и пусть. Мне наплевать. Я – человек. Переживать из-за самоубийства лучшего друга – нормально. Понимаешь, да? Нормально. А вот то, что устроил ты, – ненормально. Устроить поддельное самоубийство на глазах у любящего тебя человека, господи. Так не поступают. Прямо передо мной, на моих глазах. Вся эта кровь… Ты ведь даже понятия не имеешь, верно? Даже не представляешь, каково это. Это все было действительно настолько необходимо? Чертово «кино». Специально для меня одного, для того, чтобы причинить мне боль. Жестоко. Жестоко и хладнокровно. Господи.

И ты считал, что я в порядке?

- Идиот.

Что? Кто?

Я? Ну, конечно. Я идиот. Как обычно.

Ты снова уставился в телефон, один из целой дюжины. Знаешь, не всем дано быть такими же умными, как ты.

Да, конечно, разумеется, ты это знаешь и так, никогда об этом не забываешь. Начни сравнивать интеллекты всех остальных с твоим - абсолютно все покажут плохой результат. А я в особенности. Никто не может потягаться с тобой умом. Вот в чем моя проблема и моя вина. Если бы я только умел наблюдать – как будто это так просто, словно ничего не замечать - это вопрос свободного выбора. Но я не могу, Шерлок, мне не дано разглядеть то, что видишь ты. Для меня мир вовсе не так прост, как для тебя. Ты ведь испытываешь ко всем лишь презрение, так? К нормальным людям с нормальными эмоциями. Знаешь, а ведь любить – это нормально. Это нормально – любить того, кто дает смысл твоей жизни. Это вовсе не бессмысленные сантименты, в этом нет ничего смехотворного. Это не слабость, не проигрыш, что бы ты там ни думал. Это обычная, свойственная людям способность, я не собираюсь ее стыдиться. Способность найти кому-то место в своей жизни, в своем сердце. Компромиссы. Привязанность. Любовь. И не нужно надо мной глумиться. Ты ведь наблюдал со стороны, как я разваливаюсь на части? Тебе это пришлось по вкусу? Забавно было смотреть на мои страдания? Тогда, стоя у пустой могилы, рыдая как дитя и умоляя бога, чтобы ты оказался жив, – я потешил твое эго? Тебе именно это было нужно?

Что ж, добротой ты не отличался никогда. И я не буду заявлять, что думал, будто это не так. Но я даже представить себе не мог, что ты можешь быть настолько бесчувственным. Только не ко мне. Я был идиотом. Да. Я идиот, раз вообразил, что все иначе. Ты – психопат, а я скорбел о тебе. Оплакивал тебя, с любовью и привязанностью. С такой любовью, равной которой не испытывал ни к кому. Вот кто я теперь - идиот.

Ты хоть представляешь, сколько раз я раскаивался в том, что тебе наговорил? В том, что назвал тебя машиной. В том, что прошелся на твой счет. Я жалел о том, чего так и не сказал, не сделал. Я оставил тебя в тот момент, когда был нужен тебе больше всего. По крайней мере, я так считал. Меня не было рядом с тобой, на той чертовой крыше. Знаешь, сколько раз после я стоял там с тобой, пытаясь удержать, но безуспешно? Я должен был тебя остановить, должен был схватить тебя, обнять, поцеловать и сказать, что люблю, попросить тебя не умирать, подождать. Не умирать без меня. Ведь неважно, что о тебе думают все остальные. Неважно. Я знаю, что ты не подделка. Ведь я знаю тебя, и я тебя люблю. Господи. Оно, это чувство вины, врезалось в меня настолько глубоко. Я ошибся во всем. Ошибся в тебе.