Безмолвный

Можно ведь и насовсем переселиться. У нее больше нет жильцов. Полагаю, она не откажет. Теперь я вполне смогу платить один. Интересно, это здоровое поведение? Нормально ли вернуться на это место преступления?

Разумеется. Конечно, это нормально. Ведь я так и не смог по-настоящему уйти, как ни пытался. Я стал тем, кто я есть, и от этого не скрыться.

- Понимаю, я прошу слишком много, - говорит она тем самым сочувственным тоном, что так неприятно близок к жалостливому. – Я понимаю, что для тебя это… – не желаю больше ничего слышать.

- Нет, нет, все нормально, миссис Хадсон. Все отлично. Я приеду. Останусь на неделю, если нужно.

- О, чудесно! Спасибо, Джон. Спасибо огромное. Сможешь приехать прямо сегодня?

Сегодня? Сразу? Выйдет ли? Мы с Мэри до сих пор не разговариваем. Скажу, что съеду на неделю. Соберу вещи и уеду. Скажу ей, что ухожу.

- Конечно. Без проблем.

- Во сколько?

Сейчас едва минуло девять. Думаю, к полудню управлюсь.

- В районе полудня пойдет?

Пауза. Она не одна?

- Джон, а пораньше не получится?

Странно. Выходит, она уже сегодня собралась в Бристоль?

- Постараюсь успеть к одиннадцати. Хорошо?

- Отлично! – отвечает она. – Замечательно. До встречи, Джон.

Так. Теперь у меня жесткие сроки.

Эшли снова мне улыбается. Ведь я – тот, кому звонят по утрам, а не тот, кому отправляют непонятные шифровки в газетах. Кофе я так и не допил, но пора бежать. Оставлю ей чаевые побольше. Похоже, я вернусь сюда не скоро.

Может, и вовсе не вернусь.

Солнечно. Будет хороший день. А я на краю пропасти. Что ей сказать?

Не знаю.

Неважно.

Получится ли собраться и уйти до одиннадцати? Вряд ли. Собрать два года не так легко. Если нужно, сделаю все в несколько заходов. Это всего лишь на неделю. На неделю. Собираться всего ничего.

Нет. Не на неделю. Надо было сделать это уже давно. Когда-то я думал, что женюсь на ней. Тогда я был другим человеком. Был в полусне. Так просто было проще. Это не ее вина. Моя. Я пытался быть тем, кем не являюсь.

По крайней мере, соберусь в тишине. Упакую вещи, позвоню Мэри на работу, скажу ей, что ухожу. Сообщать о разрыве по телефону очень некрасиво? Вероятно. Что ж, позже, если она захочет, можно будет встретиться и все обговорить. Может, на следующей неделе. Не знаю, что говорить. Мне нечего больше сказать. Все слова закончились.

На этот раз я в лифте один. Ни собаки, ни человека в черном. Охранник куда-то пропал? Или просто Грег ошибся, и он всего лишь сосед? Невозможно, чтобы я оказался настолько значительным. Объявление об эвакуации все еще тут. Эвакуируют еще три квартиры на двадцать шестом и одну на двадцать пятом этаже. Наша соседка, кошатница. Зачем? Уж точно не из-за клопов. Меня берут в кольцо? Собираются проломить стену в спальне и пустить мне пулю в голову? Не знаю. Зря я позвонил Майкрофту. Теперь уже не выяснить, в чем дело.

Мэри должна быть на работе. Но она дома. Работает радио. Какая-то передача для садоводов. Понятия не имею, зачем ей это, ведь сада у нас нет. Пахнет краской.

Краской.

На Мэри старые джинсы и футболка. Она красит стену. Мою стену. Сорвала с нее все результаты расследования, все статьи. Запихнула в мусорную корзину. Я ее вижу. Она забита. Клочки бумаги, обрывки ниток. Вся моя работа уничтожена, порвана.

Как она могла так поступить со мной? Как?

Увидела, что я пришел. Молчит. Даже не смотрит в мою сторону. Просто продолжает красить стену. Злится. По радио вещают что-то про герань.

Вся моя работа. Шерлок. Это все, что у меня оставалось.

Нет.

Не собираюсь из-за этого переживать. Не собираюсь. Смысла нет. Это не сам Шерлок. Всего лишь газеты. Их можно найти. Статьи можно заново распечатать, теперь ведь все есть в сети. Это всего лишь мои мысли. Старая карта да несколько кнопок. Не более. Так Его все равно не отыскать. Ведь Его больше нет.

Я не смогу проделать все заново.

Здесь нет ее вины. Злиться на нее бессмысленно. Она не знает, не понимает. Это не ее вина. Моя. Ведь я ей ничего не говорил. Это я позволил ей считать, что ты был всего лишь моим эксцентричным, повернутым на преступлениях соседом. Не хотел, чтобы она узнала, как много ты для меня значил. И никогда не признавался, что тоже повернут на преступлениях. Я знаю, как это звучит. Знаю, что это не нормально. Нормальные женщины не связываются с мужчинами, которых тянет к психопатам. Я ей ни в чем не сознался. Так что не ее вина, что она ничего не понимает.

А теперь это не имеет никакого значения.

Ключи звякают о крышку стола. Оставлю их здесь. Они больше не мои. Мэри продолжает красить.

Если осмотреться, то становится ясно: собраться особого труда не составит.

Здесь нет ничего моего. Все ее. Мебель, ковер, картинки на стенах. Телевизор. Blu-Ray плеер. Мне выделен лишь шкаф в спальне и ящик комода, где я держу одежду. Еще ноутбук, провода и пистолет. Вот и все. Я даже не подозревал, насколько легкий оставил здесь отпечаток. Как так вышло? Я не дал себе прижиться. Позволил ее вещам окружить себя, проникнуть в свою жизнь и мысли. Жил чьей-то жизнью, не своей. Как так вышло? Почему я это допустил?

Это не ее вина. Она меня совсем не знает. Я оказался куда лучшим актером, чем считал. Здесь я всегда был лишь чем-то преходящим, временным. В ее, да и своей жизни я оказался всего лишь квартирантом.

Она красивая. Даже сейчас, в старых джинсах, со стянутыми в пучок волосами, прикрытыми шарфом, с брызгами краски на лице. Очень красивая. Очень целеустремленная. Очень успешная. Сильная, чуткая. Я мог ей все рассказать. Должен был. Быть может, она даже смогла бы понять.

Не хочет на меня смотреть. Все еще злится. Что ж, пусть. Пусть возненавидит меня на какое-то время. Если это ей поможет, то так будет лучше.

- Мэри, прости меня, - она оглядывается. Молчит. – Я знаю, что тебе пришлось со мной несладко последнее время. Я…

Что «я»? Пытался? Да, верно. Я пытался справиться с прошлым, потому что оно настойчиво проникает в настоящее. Я пытался его скрыть, утаить ото всех, но оно воспротивилось. Я писал о Нем книги. Мои рассказы все знают, но правда, скрытая в них, неизвестна никому. Да, я могу представить Его как персонажа, но ты никогда не поймешь, каким Он был в жизни, как Он изменил меня. Мэри, ты же видела посвящение. Думаешь, это был просто красивый жест? Нет. Ты меня не знаешь, а я не представляю, как тебе объяснить. Но это и неважно. Теперь мы только и можем, что скандалить. Теперь все это не имеет значения.

- Ты заслуживаешь лучшего. Правда, - она складывает руки на груди. Считает, что я говорю как по сценарию. Но разве тут придумаешь что-то новое? – Мне кажется, мы с тобой уже давно зашли в тупик. Разве нет?

Она каменеет. Похоже, таких слов она не ожидала. Она ведь считает меня другим. Думает, я в ней нуждаюсь, ведь я немного застенчив, меня нужно подталкивать, я легко отвлекаюсь. Она считает, что я нуждаюсь в ней больше, чем она во мне. Может, это действительно так. Не знаю. Но с этим точно покончено. Теперь я никуда не выхожу без пистолета. Он прижат к спине, он напоминает, кто я такой на самом деле. Я тот, кто может выстрелить в человека. Тот, кто не впадает в панику в критические моменты. Тот, кто всегда может найти путь к спасению, тот, кто может защитить себя и других. Я не только писатель. Я знаю, что такое поле боя. Это – мой дом.

- Да, согласна, - наконец произносит она. Кладет кисть на обрывок газеты. Надеюсь, это не из моих. Не стану об этом думать.

- Звонила миссис Хадсон. Она уезжает в Бристоль, просила присмотреть за квартирой. Поживу пока там, ладно?

Нам больше незачем видеться. Скорее всего, мы и не будем встречаться. Мэри не из тех, кто станет переживать. Только не так. Не на людях. Она притворится, что все это ее ни капли не задело. Я знаю, что так и будет.

- Хорошо, - говорит она.

Моргает. Расплачется? Нет. Не расплачется. Разве что потом, когда я уже уйду. Но не у меня на глазах. Нас больше ничто не связывает. Почему я раньше этого не видел? Все ускользает так медленно, что этого просто не замечаешь. Мы стали друг другу чужими. И это моя вина. Я изменился. Завел слишком много тайн. Она меня не знает. И не знала никогда. Я не позволил.