Безмолвный

Ознакомиться с текстом – тут [http://www.amalgama-lab.com/songs/w/wet_wet_wet/love_is_all_around.html]

Важно! По ссылке текст и перевод этой песни в исполнении групп Wet Wet Wet.Они ее перепели, но текст остался прежним.

** Проекция - психологический процесс, относимый к механизмам психологической защиты, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне. Человек приписывает кому-то или чему-то свои собственные мысли, чувства, мотивы, черты характера и пр., полагая, что он воспринял что-то приходящее извне, а не изнутри самого себя.

В качестве защитного механизма проекция позволяет человеку считать собственные неприемлемые чувства, желания, мотивы, идеи и пр. чужими, и, как следствие, не чувствовать за них ответственность. Но этот же механизм лежит в основе эмпатии: человек не может непосредственно ощущать внутреннее состояние другого человека, но может сопереживать, реагируя на различные проявления этого состояния. В результате действия проекции эти реакции воспринимаются как непосредственное ощущение чужого состояния. В большинстве случаев такая эмпатия повышает взаимопонимание людей.

[http://ru.wikipedia.org/wiki/Проекция_(психология)]

========== Глава 9: Романтическое убеждение ==========

Всего один взгляд на пассажиров в вагоне, и ты смог бы рассказать о них не меньше дюжины историй. Даже метро для тебя – страна чудес, полная информации, где на жестких сиденьях расположилось сборище фактов о привычках и ошибках. Все данные наскоро записаны на одежде и телах, ждут, когда их прочтешь ты.

Но остался только я.

Для меня здесь есть только томительное ожидание, стук колес по рельсам и слишком большое скопление тел. Стекающая с зонтов вода. И люди - старые и молодые, стройные и полные. Запахи: духи, шампуни, пот, дезодоранты. Все стараются не смотреть друг на друга. Сельди в бочке. Переступающие ноги. Вот и все, что вижу я.

Ты видишь, но не наблюдаешь. Твое обычное замечание. Что ж, ладно. Попробую.

Мужчина напротив меня носит очки. Ничего особенного. Многим они нужны. У него плохое зрение, может – астигматизм. Коричневая оправа с позолотой по краям. Никакой дедукции, просто констатация фактов. Ему нужны очки.

Да. Превосходный анализ, Джон. Но я надеялся, ты копнешь поглубже.

Обувь мокрая, как и у меня. Тоже ничего особенного. На улице дождь и лужи. Из этого я могу заключить только одно: он, как и я, шел до метро пешком. За этим для меня не стоит никакой истории.

Да не об историях речь, Джон. Факты. Вот что важно.

Он читает что-то вроде календаря. Кто будет изучать календарь? Фермер? Не похож он на фермера.

Хотя, как еще должен выглядеть фермер в центре Лондона? Ведь, в самом деле, не появится же он в метро в перепачканном травой твидовом костюме и с вилами в руках. А, может, и появится. Ты же как-то ездил в метро с гарпуном. Весь перемазанный свиной кровью. Боже, воображаю, как на тебя, должно быть, таращились.

Тем утром ты спустился в метро и тут же принялся слать сообщения. Шесть СМС. Я помню. Я сохранил их.

Почему на платформе так грязно?

Кто бы знал, как утомляет гоняться за свиньей с гарпуном. Ты еще спишь? Просыпайся!

Тут пахнет мочой.

Тут фальшивомонетчик с травмой передней крестообразной связки. Может, позвонить Лестрейду? Слишком скучно.

Просмотри газеты. Мне нужно новое дело. Необходимо, Джон. Найди мне интересное дело.

Люди так грубы. Почему они так себя ведут?

Все эти сообщения я прочел уже после того, как оделся и поставил чайник. Смеялся над ними весь завтрак. Ты унесся посреди ночи один, без меня, после того, как попытался разбудить и получил в ответ: “Отвали, дай выспаться”. Но к утру ты уже на пути домой. Почему-то на метро. Я улыбнулся, как будто ты мог меня видеть, и развернул газету.

Воспоминание об этом завтраке почему-то отдает невыразимой грустью. Я один в гостиной. Чашка кофе, газета. В кармане телефон со свежими СМС от тебя. Ты на пути к дому. Мне грустно, сам не знаю, почему.

Я помню тепло. Оно зарождается где-то глубоко внутри, разливается в груди. Оно, это теплое чувство, казалось мне совершенно естественным, но потом ты ушел, и оно тоже покинуло меня. До тех пор я был счастлив.

Тем утром, когда я читал твои сообщения и смеялся, у меня на секунду мелькнула мысль, а скорее даже тень мысли, что ты по мне соскучился.

Соскучился?

Не знаю.

Может, мне просто стало скучно. Ты же знаешь, мне было скучно до ужаса. Мне нужно было дело. Та свинья оказалась бесполезной.

Да, может, так все и было.

Но в то утро я подумал, что ты можешь скучать по мне. На какую-то секунду такая мысль у меня промелькнула.

Так и было. Я соскучился по тебе. Тебя со мной не было.

Я знаю, ты хочешь, чтобы я всегда и везде был с тобой. Иначе ты бы не разбудил меня в два ночи только затем, чтобы позвать загарпунить свинью. Я – тот, с кем ты можешь говорить. Выговаривать, по большей части, но и просто говорить тоже. Я - твой слушатель, но я также и твой друг.

Я соскучился по тебе.

Помню, при мысли, что ты можешь по мне скучать, меня обдало волной тепла. Думаю, это давало почувствовать, что я для тебя важен. Нужен. Полезен. Тогда все это не пришло мне в голову, я и саму-то эту мысль едва осознал. Я пил кофе и листал газету в поисках нового дела для тебя. Это – то, как мы жили, как все было. Кофе, сообщения и то ровное, спокойное тепло в груди.

Грустно.

Может, все по-другому. Может, это просто потому, что ты был где-то там, на пути домой, а я сидел за столом, завтракал и ждал твоего возвращения. Я знал, что ты вернешься, не сомневался в этом. И ты вернулся домой.

Мне не хватает этого чувства.

Календарь, который он читает, – если я не ошибся, и это именно календарь, - сильно потрепан, даже обложка загнулась по краям. Его не раз небрежно запихивали в карманы и сумки. Человек в очках, ногти чистые. Не знаю. Не могу вычислить его историю. Я – не ты. И никто не может быть тобой. Ты был и останешься единственным в мире.

Вагон забит, все сиденья заняты. Справа от меня в проходе группа мужчин. Вязаные шапки, грязные джинсы. Сапоги. Фермеры? Нет. Только не в центре Лондона в среду днем. Хотя, кто знает. Не могу точно сказать. У одного из них ключи закреплены на толстой цепочке, она болтается на бедре. Может быть, за тем, что он держит ключи на цепочке, стоит какая-то история? Не знаю. Для меня все это – бессмыслица.

Женщину за ними видно не очень хорошо. Чистые вьющиеся волосы. Кремовые туфли на высоких каблуках. Она читает книгу в бумажном переплете. Обложка синяя. Название различить не могу. Офисный работник, наверное. Насколько я могу судить, одета она элегантно. Цвета спокойные. Кремовый и темно-синий. Едет на работу? Странное время для начала рабочего дня. Может, у нее назначен прием. У стоматолога или у гинеколога. Может, у нее любовник в восточной части города. Ты бы знал, Шерлок. Ты бы уже знал про нее все. У нее светло-шоколадная кожа. Приятный оттенок. Глаза у нее…

Черт возьми.

Салли Донован.

Я помню то самое выражение лица: я же тебе говорила. Помню ее слова: «Так будет лучше». Они клеймом выжжены в моем мозгу. Нет, не лучше, Салли. Нихрена не лучше.

Все началось из-за нее. Это все ее вина.

Я могу протолкаться к ней. Могу врезать ей по лицу кулаком, впечатать ее затылком в стену вагона. Могу сомкнуть руки на ее горле и душить, пока она не потеряет сознание. Могу придавить ее к полу коленом с такой силой, что сломаются ребра. Я могу сойти с поезда следом за ней, выйти на улицу, толкнуть ее под машину. За то, что она с тобой сделала. За то, что заставила прыгнуть.

Нет. Господи. Нет.

Никто меня не заставлял, Джон.

Тут слишком душно. Не могу дышать.

Я делаю только то, чего хочу сам. То, что твой крохотный мозг не в силах осмыслить причины моих поступков, не значит, что у меня их нет.

Один точный выстрел в голову, и с ней будет покончено. Она упадет на пол, зальет его кровью. Это справедливо. Кровь за кровь. Это - расплата. Это ее вина. Она убила тебя.