Страница 97 из 159
Гестаповец умолк и уставился на Лисовскую, желая узнать, какое впечатление произвели на нее его слова.
— Не понимаю, — произнесла она, — зачем вы об этом вспоминаете. Я и сама все хорошо помню и благодарна вам за заботу. Только к чему такие многозначительные намеки? Неужели вы думаете, что я причастна к этому темному делу? Уж коль вы считаете себя моим спасителем, я должна вам сказать: среди моих знакомых есть лица более влиятельные, чем вы, и у них насчет меня не возникло ни малейшего подозрения.
— Кого вы имеете в виду?
— Какое это имеет значение? Скажу только: настоящий мужчина никогда не стал бы через несколько месяцев напоминать о мелкой услуге, оказанной женщине.
— Ну хорошо, извините. Оставим этот неприятный разговор. Я не предполагал, что вы так обидитесь. И, собственно, не ради этого я вас сюда пригласил.
— Пожалуйста, я готова вас извинить, — успокоила Лисовская.
— И в доказательство того, что я полностью вам доверяю, — продолжал гестаповец, — попрошу оказать мне небольшую услугу.
— Какую именно?
— Дело касается одного вашего знакомого — гауптмана Зиберта. Вы давно с ним виделись?
— А зачем вам это знать? Если вы считаете, что имеете в его лице опасного соперника, то не ошибаетесь. Пауль мне нравится. Я даже не против была поехать с ним в Германию.
— Ну и в чем же дело?
— К сожалению, пока идет война — это невозможно. У вас больше шансов вырваться на Запад, чем у него. Что ни говорите, а он — фронтовик. Не то что вы…
— А где он сейчас?
— Это я у вас должна спросить, где он. Я видела его еще перед Новым годом. Он сказал, что едет на фронт, и все… А вы что-нибудь о нем знаете? Может быть, с ним что-то случилось?
— На фронт, говорите? И больше ни о чем он вам не рассказал?
— Нет. Но вы не ответили на мой вопрос. С ним что-то случилось? — обеспокоенно проговорила Лисовская.
— Нет, ничего не случилось. Просто ему теперь не до вас, дорогая фрейлейн. Наши дела на фронте не блестящи, и, возможно, через несколько дней нам придется оставить Ровно. Временно, конечно. Но пусть только закончится зима! О, фюрер еще покажет большевикам, что значит великая Германия! — Он встал. — Ну хорошо, на этом будем считать наш разговор законченным. Если появится гауптман Зиберт, дайте мне знать. У меня к нему дело. Вот мой телефон.
Он вынул из кармана блокнот, записал номер, потом вырвал листок и протянул Лисовской.
— И вообще, — добавил он, — если я вам буду нужен, звоните. Может, наконец растает лед вашего сердца?
И, любезно попрощавшись, он проводил Лидию Ивановну к выходу.
Этот разговор взволновал Лисовскую. «Чего это, — думала она, — ему нужно было вспоминать историю с Ильгеном? И зачем ему понадобился Зиберт?» Не хотел ли гестаповец спровоцировать ее на неосторожный шаг? Вероятно, для гитлеровцев Пауль Зиберт уже перестал быть обыкновенным офицером, и они пытаются напасть на его след. Что же, в Ровно они его не отыщут. А она не поддастся ни на какую провокацию. Да, Пауль Зиберт заходил к ней. Но ведь не он один был завсегдатаем особняка на Легионов. Он был чрезвычайно популярен среди ровенского офицерства, и не удивительно, что хорошенькую «фрейлейн Лелю» можно было часто видеть в его обществе.
Она пыталась отогнать тревожные мысли, но они настойчиво роились в голове, не давая покоя. Эти мысли стали еще тревожнее, когда на следующий день она встретила Леона Метуся, и тот, обдавая ее хмельным перегаром, под «страшным секретом» сообщил, что гестапо арестовало «бывшую невесту Зиберта Валю Довгер и всю семью одного поляка, у которого Пауль снимал комнату».
— Я давно чувствовал, пани Леля, что этот Зиберт не такой, — разошелся Метусь. — Но кто же мог знать, кто мог знать?.. Я еще и вас с ним познакомил, как с порядочным человеком. А он, оказывается, был связан с партизанами. Кто бы мог подумать, что среди немецких офицеров могут оказаться такие! Теперь его всюду ищут и никак не могут найти. Наверное, и я буду иметь неприятности.
Он продолжал о чем-то бормотать, но Лисовская уже не слушала его. Мысли ее были заняты другим: если Николай Иванович не в отряде, его немедленно надо предупредить об опасности. Она должна разыскать его во что бы то ни стало! Но где он? Почему не дает о себе знать? Ведь он обещал. Надо ехать во Львов. Немедленно. Ехать, когда со дня на день сюда могут прийти советские войска? Снова оказаться среди врагов? В большом городе? Сможет ли она там его найти? Хорошо, если он воспользуется ее советом и свяжется с Рузей. А если нет? Если его вообще нет во Львове? Все равно она поедет туда. Это необходимо. Но легко сказать: поедет. Добраться до Львова не так просто. Фронт уже подошел почти к Ровно. Все поезда тщательно проверяются. Что делать? И вдруг возникает мысль: Конрад, этот навязчивый гауптштурмфюрер, может ей помочь. Вот листок из его блокнота, вот номер его телефона.
— Это вы, Конрад? Не узнаете? Да, это я, Леля. Мне необходимо вас сейчас же видеть. Пожалуйста, я подожду. На скамейке. Через полчаса? Хорошо.
Когда на аллее показалась долговязая фигура гестаповца, Лидия Ивановна встала и побежала ему навстречу.
— В чем дело, фрейлейн Леля? Чем вы так взволнованы?
— Конрад, умоляю вас… Вы должны мне помочь вырваться отсюда.
— Вырваться?
— Да, да, бежать. Вы же сами говорили, что со дня на день сюда могут прийти большевики. Вы представляете, что они сделают со мной? Я не могу найти себе места. Ночью меня мучают кошмары, просыпаюсь в отчаянии. Иду по городу и вижу, как из разных учреждений грузят на машины бумаги и сейфы. А что делается на вокзале! Вы видели, что там делается! Все хотят бежать. Ни у кого нет желания быть брошенными на съедение сибирским медведям. И я не хочу этого, Конрад! Слышите: не хочу! Я боюсь. Спасите меня из этого ада.
— Нечего раньше времени нервничать. Видите, мы еще в городе. Я обещаю вас взять с собой, как только нам будет дана команда об эвакуации.
— Не хочу ждать! Тут можно с ума сойти от ужаса. Пока я не почувствую себя в полнейшей безопасности, не успокоюсь.
— Вы что — не верите мне?
— Верю. Но может случиться всякое. Еще неизвестно, успеете ли вы взять меня с собой. И я не собираюсь рисковать. Помогите мне куда-нибудь бежать, ну хотя бы во Львов. Там меня никто не знает, и я буду чувствовать себя спокойнее.
Гестаповец молчал, вероятно обдумывая, что ответить перепуганной фрейлейн. А Лидия Ивановна решила не прерывать атаки.
— Я, чувствую, причинила вам столько хлопот. Надеялась встретить у вас поддержку, а оказывается… Скажу вам откровенно: вы первый из немецких офицеров, к кому я обратилась за помощью. Выходит, ошиблась. Что же, тогда извините. И знайте: фрейлейн Леля найдет еще среди своих знакомых настоящего рыцаря, который подаст ей руку в трудную минуту. До свидания!
— Подождите! — остановил ее гестаповец, на которого, очевидно, подействовала эта тирада. — Я докажу, что ваша судьба мне далеко не безразлична, хоть вы и причинили мне немало горьких минут. Завтра вечером я вас посажу на поезд, идущий во Львов. Только с одним условием…
— Согласна на любые условия!..
Немец заискивающе заглянул ей в глаза, подумал и произнес:
— На этот раз моя просьба, фрейлейн Леля, будет очень скромной. Оставьте на всякий случай адрес, по которому вас можно будет найти во Львове.
— С большим удовольствием, — ответила Лисовская. — Я еще не знаю точно, у кого остановлюсь, но… — Она взяла листок бумаги, написала на нем какой-то выдуманный адрес и подала гитлеровцу. — Будете во Львове — вы легко сможете меня разыскать.
На другой день Лидия Ивановна уже ехала в офицерском вагоне во Львов. Поскольку поезд был переполнен и для нее не нашлось плацкартного места, какой-то майор любезно уступил ей свою нижнюю полку, а сам забрался под потолок.
В вагоне было холодно. Да и без того она не могла бы уснуть. Не помогла даже рюмка коньяку, которую пришлось выпить с соседями по купе — штабными офицерами. Из их разговора она поняла, что во Львове должно состояться важное совещание, связанное с дальнейшими фронтовыми событиями. Она внимательно прислушивалась к каждому слову штабистов, и ей было больно, что нет рядом Николая Ивановича. Он, наверное, сумел бы вместе с этими длинноногими волками попасть на совещание. А впрочем, если Николай Иванович во Львове, он все сделает, чтобы проникнуть туда. А если это ему не удастся? Что ж, тогда придется пустить в ход все свои способности и выудить из этих офицеров кое-что. Решила держаться поближе к майору, уступившему ей свое место. Вспомнила, как с Майей «обрабатывала» захмелевших офицеров, и улыбнулась. До сих пор она не знала поражений. Даже Конрад и тот клюнул, устроил эту поездку во Львов. Теперь она может быть спокойна: ее исчезновение из Ровно не вызовет ни у кого подозрений. Жаль только маму: ведь в который раз она вынуждена волноваться за судьбу дочери-непоседы.