Страница 122 из 159
— Хорошо, Николай Иванович, — сказал я. — Мне все понятно. Завтра же я встречусь с Ивановым.
— А в Здолбунов поедешь сегодня?
— Нет, уже поздно. Пожалуй, пойду к Приходько, там переночую, а завтра до обеда сяду на поезд и через двадцать минут буду на месте.
— Тогда всего хорошего. Жду от тебя приятных известий.
Мы распрощались.
На следующее утро я приготовился ехать в Здолбунов. До поезда оставалось три часа, и мне хотелось немного побродить по улицам, послушать разговоры, узнать новости. Шел я медленно, время от времени останавливаясь прочитать какое-нибудь объявление или очередной приказ гебитскомиссара.
Я вспомнил, как впервые пришел в этот незнакомый город, как с утра до вечера слонялся по его улицам, присматриваясь к каждому дому, к каждой вывеске, каждому объявлению. Все здесь было мне незнакомо и необычно: и таблички с названиями улиц на немецком языке, и самые названия: «Кенигсбергштрассе», «Дойчштрассе», и люди — какие-то робкие, унылые, и немецкие офицеры — высокомерные и заносчивые, чувствующие себя победителями, и солдаты гитлеровской армии, которые с диким гоготом врывались в дома и учиняли там пьяные скандалы. А виселицы на центральной площади, на которых качались трупы мирных горожан!.. А выстрелы, раздававшиеся на Белой улице, где расстреливали ни в чем не повинных людей!.. Каких усилий стоило мне оставаться только наблюдателем варварства, принесенного на нашу землю фашизмом! Но я должен был наблюдать, я должен был шаг за шагом входить в курс всех городских дел, изучать обстановку, запоминать сотни подробностей. От этого зависел успех наших действий в оккупированном фашистами Ровно.
Теперь оккупанты не были уже такими высокомерными и напыщенными. Сталинград стал грозным уроком не только для тех, кто вместе с фельдмаршалом Паулюсом поднял «хенде хох», но и для тех, кто здесь, в тылу, считал себя полновластным властителем.
Зато люди, те самые люди, которые в первые месяцы вражеской оккупации со страхом прятались в своих жилищах, теперь поднялись духом, прониклись верой в освобождение. Эта вера звала их к борьбе, и они искали связей с партизанами, объединялись в подпольные группы и, рискуя жизнью, оказывали сопротивление захватчикам.
«Как много помощников нашлось у нас здесь!» — думал я, неторопливо проходя по ровенским улицам. И в Здолбунове. Шмереги… Какие это прекрасные люди! Самородки. На таких можно во всем положиться. Петр Бойко, Дмитрий Красноголовец, Жорж Жукотинский… А Леня Клименко! Чересчур горячий, но толковый и, если нужно, может себя сдержать. Как умело подбирал он ключи к сердцу Иванова!
Иванов… Пожалуй, Николай Иванович недаром возлагает на него такие надежды, недаром сам хочет с ним познакомиться. Аврам Иванов… Гм… Молодой, а имя такое библейское. Должно быть, из какого-нибудь глухого сибирского села… Который уже час? Половина одиннадцатого? Пора идти на вокзал. Лучше раньше, чем опоздать…
— Если не ошибаюсь, пан Богинский?
— Да, вы не ошиблись.
Майор Вайнер! Я узнал его сразу, едва вышел на перрон ровенского вокзала. Тот самый майор Вайнер, с которым судьба уже несколько раз сводила меня.
Впервые наша встреча произошла зимой сорок второго года, во время «подвижной засады», устроенной командованием отряда на шоссе Киев — Ровно. Майору, раненному в руку, удалось тогда сбежать. В сумятице боя, когда рвались гранаты и гремели выстрелы, я не очень разглядел его лицо. Это была случайная встреча, о которой я никогда и не вспомнил бы, если бы не новенький четырнадцатизарядный «вальтер», потерянный этим майором. Я его тогда подобрал.
Вторично мы встретились в Ровно, на улице. Николаю Струтинскому и мне показалось знакомым лицо майора, стоявшего, с рукой на перевязи, на ступеньках военного госпиталя. Но тогда нам не удалось уточнить, кто он, где был ранен и действительно ли «вальтер», обладателем которого в это время был уже обер-лейтенант Пауль Зиберт, принадлежал прежде ему.
Ответ на этот вопрос дала третья встреча с этим майором, на одной из вечеринок в обществе немецких офицеров, в которой участвовали Кузнецов и я. Именно тогда Пауль Зиберт имел неосторожность похвастаться перед присутствующими офицерами новинкой немецкого оружия — четырнадцатизарядным «вальтером», и майор Вайнер, не жалея слов, нарисовал присутствующим картину «героической» стычки с партизанами, во время которой он потерял «точно такую же игрушку». Николай Иванович, как всегда, и тогда не растерялся, остался спокойным, хотя ситуация для него складывалась весьма неприятная.
Майор Вайнер… Майор Вайнер… Он много тогда рассказывал о себе, и, слушая его, я жалел, что во время «подвижной засады» партизанская пуля прошла только через руку, а не ударила в сердце.
Он не мог жаловаться на свою судьбу, хотя и не был знатного происхождения: его родители владели небольшим поместьем в Рейнской долине недалеко от Дюссельдорфа. В семье Вайнеров было двое детей. Старшая дочь — Карла — засиделась в девках. На нее родители махнули рукой. А вот на сына — Курта Иоганна — они возлагали большие надежды и не жалели ничего, чтобы обеспечить ему блестящую карьеру.
Молодой потомок Вайнеров оказался на удивление понятливым. Он успешно окончил гимназию в Дюссельдорфе и продолжал учение в индустриальном институте знаменитой фирмы «Золинген».
Когда к власти пришел Гитлер, инженер фирмы «Золинген» Курт Иоганн Вайнер одним из первых приветствовал это событие, предвидя в нем возможность подняться по служебной лестнице.
Всю экономику третьего рейха начали переводить на военные рельсы, и Вайнер-младший добровольно пошел в армию, закончил военное училище и стал офицером инженерных войск.
Надежды Вайнера сбылись. Его заметили и послали на бельгийские заводы полномочным представителем по отбору оружия для гитлеровской армии.
Вторую мировую войну он встретил в штабе инженерных войск, действовавших на Западном фронте. Бельгия — Нидерланды — Франция — таков путь обер-лейтенанта Курта Иоганна Вайнера.
Перед нападением фашистской Германии на Советский Союз Вайнера снова направили в Бельгию. Там он контролировал работу заводов, выпускавших короткоствольное оружие, в частности знаменитые бельгийские пистолеты. Именно в эту пору о нем заговорили как об одном из лучших «дегустаторов оружия».
Вайнер разъезжал по разным фирмам Западной Европы и самолично испытывал новые образцы короткоствольного оружия. Это по его совету был принят на вооружение вермахта пистолет испанской фирмы «Астра», когда Германия отказалась от услуг этой фирмы.
Нет, не только после тщательного изучения конструкции и технических паспортов того или иного вида оружия делал свое заключение военный инженер Курт Иоганн Вайнер. Он не довольствовался и стрельбой на стендах. Его процесс «дегустации» проходил на живых мишенях, которыми становились арестанты или военнопленные.
Вайнер любил рассказывать, как родилась у него эта идея:
— В Люблине, куда я выехал испытывать испанские пистолеты, поблизости от складов оружия не было ни тира, ни стрельбища. Зато неподалеку находился лагерь военнопленных. И тогда у меня возникла мысль — испытать пистолеты испанской фирмы на самих поляках. Вы не можете себе представить, как досконально можно изучить все качества оружия, когда перед тобой не мумия, а живая мишень!..
При этих словах он самодовольно усмехнулся: еще бы, его «метод» получил одобрение в генеральном штабе и был рекомендован как наиболее выгодный.
Вайнер торжествовал.
А когда гитлеровские войска разбойнически вломились на советскую землю, ему пришла мысль, что именно на Востоке он сможет наиболее полно проявить свои способности. Правда, его не прельщала перспектива попасть на передовую, но ведь он знал, что военному инженеру, да еще с такими заслугами перед фюрером, как у него, найдется тепленькое местечко подальше от разрывов орудийных снарядов.
Хорошо обдумав все, Вайнер подал рапорт с просьбой направить его на Восточный фронт, где решается судьба великой Германии и где он, в прошлом инженер фирмы «Золинген», готов посвятить все свои способности делу победы.