Страница 114 из 159
— А вам уже сказали? — обрадовался Бойко. — В любое время можно отгрузить. И не только соль. Есть в нашей заготконторе и сахар, и крупа, и мука. Наши заготовители ездят во все концы и могут привезти все, что угодно. Так, пожалуйста, если что нужно, — говорите.
— А как вы будете отсылать все это нам?
— Это уж не ваша забота. У нас есть гараж, а среди шоферов можно найти своего парня. Если разрешите, я возьму на себя это дело, и увидите, все будет в порядке.
— Разрешаю, — согласился Кузнецов. — Только первому попавшемуся не доверяйте, сперва прощупайте, что за человек, чем дышит, с кем дружит, а потом уж начинайте обработку.
— Хорошо. Я и сам знаю, что нужно быть осторожным.
— И еще одна к вам просьба. Вы глава предприятия, поэтому вам нужно выписать хотя бы одну фашистскую газету и журнал, а еще лучше — несколько газет и журналов…
— О-о, — проговорил Бойко, — нас даже заставляют это делать. Хочешь не хочешь, на «Ди Вохе» все-таки пришлось подписаться.
— Вот вам деньги… — Николай Иванович подал Петру пачку марок, — и выпишите побольше разных немецких газет и журналов. Это подымет вас в глазах оккупационных властей, а нам принесет пользу.
— Пользу? — удивился Михаил Шмерега, до этого молча слушавший разговор Кузнецова с Бойко. — Какая может быть польза от этого мусора? Кто его станет читать?
— Читаем мы, — объяснил Кузнецов. — Порой какая-нибудь крошечная, в несколько строк, заметочка может очень много сказать разведчику.
С этих пор Петр Бойко стал поставщиком периодической фашистской литературы для наших разведчиков.
На квартире у Бойко Пауль Зиберт встретился с Красноголовцем. Дмитрий Михайлович подробно рассказал нам о деятельности своей группы.
— Молодцы, ребята, — сказал Кузнецов, пожимая руку Дмитрию. — Полковник Медведев поручил передать вам большую благодарность.
— Спасибо, великое спасибо за доверие, — взволнованно заговорил Красноголовец. — Передайте командованию — мы готовы выполнить любое задание.
— Кстати, — обратился я к Дмитрию Михайловичу, — командир поручил нам подыскать человека или даже целую группу людей, которые могли бы вести постоянное наблюдение за железнодорожным узлом, не вызывая подозрений у оккупантов.
— Присмотритесь повнимательнее к персоналу станции. Нужно найти среди них человека, которого можно было бы подключить к этому, — добавил Кузнецов.
— Хорошо, — согласился Красноголовец. — Думаю, что такого человека мы найдем.
На следующее утро мы отправились в Ровно.
В конце февраля случилась беда: возвращаясь с партизанского «маяка» в Ровно, в неравной схватке с врагом погиб смертью храбрых Коля Приходько. Известие об этом заставило горестно сжаться наши сердца. Эта была наша первая потеря, и никому не верилось, что Коли, нашего неугомонного здоровяка, больше нет с нами и никогда не будет.
Казалось, что это неправда, что он жив — вот сейчас откроется дверь, и он войдет — раскрасневшийся, возбужденный, и комната наполнится его басовитым голосом, рассказами, шутками.
Нет, этому уже никогда не бывать: и дверь не откроется, и голос не зазвучит…
Больно.
Слезы навертываются на глаза и стынут. Нам нельзя плакать, нельзя терять самообладание. Нужно развеять печаль. Голова должна быть чистой. Она должна работать. Работать четко, безошибочно. А дел не мало. Есть о чем подумать. Есть что решать.
Если фашисты в погибшем партизане узнают Николая, они сразу же кинутся искать его родных и знакомых. А это грозит всем нам полным провалом. Значит, нужно на некоторое время скрыться из «столицы», выждать, пока обстановка прояснится. Мы решили перебазироваться в отряд. Но как? Все выходы из Ровно в сторону Сарненских лесов отрезаны, их тщательно охраняют и проверяют. Пробираться окольными путями невозможно: проселочные дороги раскисли, на реках начался ледоход.
— Вот если бы нам машину, — мечтательно проговорил Струтинский, — на ней мы могли бы даже в Киев махнуть!
— Машину? — переспросил Кузнецов и тут же обратился ко мне: — Тебе Бойко ничего больше не говорил насчет шофера и машины?
— Есть у него на примете один хлопец, но нужно к нему присмотреться.
— Мне кажется, — заметил Николай Иванович, — нам лучше всего воспользоваться услугами заготконторы. Если Бойко и не договорился с шофером, то мы попросим его дать машину, а за руль сядет Коля Струтинский.
Это предложение понравилось Николаю. Он уже дав но мечтал об автомашине и всякий раз напоминал Кузнецову, что обер-лейтенанту Зиберту следовало бы подумать о более удобном и современном способе передвижения, чем лошадь.
И вот мы снова в Здолбунове, у братьев Шмерег. Задерживаться здесь нельзя, нужно немедля связаться с Бойко и условиться о транспорте. Говорим об этом Шмерегам.
— Есть, — говорит Сергей, — в заготконторе чудесная машина. Газогенератор. Мешок дубовых чурок — и шпарит сто километров. Немцы оттого ее не забрали, что она работает на дровах. Вы обождите, я позову Бойко и думаю, что все уладится.
Бойко сказал, что машина в самом деле имеется, но брать ее без шофера нельзя.
— Водит эту полуторку Леонтий Клименко, — добавил он. — До войны тоже работал здесь шофером. В войну попал в плен, вернулся и снова сел за баранку. Честный, хороший парень. Можно привлекать к работе.
— А что вы ему скажете? — спросил Николай Иванович.
— Так и скажем: нужно отвезти партизан в отряд.
— Вы правы: нужно сказать правду. Пусть знает, кого везет. Тогда завтра же утром сагитируйте своего шофера.
На следующий день, придя домой к обеду, Сергей Шмерега, довольный, сообщил:
— Все в порядке. По дороге заходил к Бойко. Клименко не пришлось уговаривать, сразу согласился. В семь вечера машина ждет вас.
Уже начинало смеркаться, когда мы с Шевчуком, пропетляв по нескольким здолбуновским улицам, очутились в тихом переулочке. В противоположном конце его увидели старенькую полуторку с газогенераторными баллонами по бокам. Подошли ближе. Худощавый, неприветливый с виду мужчина лет тридцати копался в моторе, не обращая ни на кого внимания; да, в сущности, кроме нас, никого в переулке и не было.
— Куда пойдет ваш лимузин? — спросил я, подойдя к водителю.
Тот не спешил отвечать. Повернул голову, внимательно оглядел нас с Мишкой, опустил капот и, вытирая тряпкой пальцы, ответил:
— На Гощу… А дальше видно будет…
— Выходит, нам по дороге. Может, подвезете? — спросил Шевчук.
— Отчего же нельзя? — согласился водитель.
— За деньги или так? — поинтересовался я.
— Добрых людей мы возим и так.
— Ну, так спасибо вам.
Мы забрались в кузов. Подошел Коля Струтинский и тоже залег наверх.
— Можно ехать? — спросил шофер, но сразу осекся, словно язык проглотил: увидел возле себя немецкого офицера.
Ничего не говоря, тот рванул на себя ручку дверцы, ловко вскочил в кабину и, усевшись на сиденье, сердитым тоном буркнул:
— Шнеллер! Вир хабен каине цайт![9]
Клименко стоял, растерянно глядя на нас.
— Шнеллер! — повторил Кузнецов.
— Все в порядке. Поехали, — сказал водителю Шевчук.
Тот неуверенно пожал плечами, с опаской посмотрел на немецкого офицера, потом снова перевел взгляд на нас и, тяжело вздохнув, забрался в кабину. Затарахтел мотор, и машина, оставляя позади клубы едкого дыма, тронулась.
По дороге нас несколько раз останавливали немецкие патрули, но, увидев в кабине обер-лейтенанта, даже не осмеливались проверять документы. Мы уже надеялись без всяких помех добраться до места назначения, как вдруг перед мостом через Горынь, невдалеке от села Бабино, патрульный предложил нам слезть с машины и идти в штаб гарнизона — для проверки документов.
— А вы, герр обер-лейтенант, — добавил патрульный, — подождите, пожалуйста, в машине.
Но Кузнецов уже соскочил на землю.
— Вам мало того, что я тут? — недовольно воскликнул он.
— Простите, но мы это делаем ради вашей же безопасности. Не забывайте: здесь повсюду партизаны, и кто знает, нет ли их среди ваших спутников. Вы рискуете, господин обер-лейтенант…
9
Живее! У нас нет времени! (нем.)