Таблетки

Она понимала те шутки, которые не понимали другие мои коллеги. Со мной она была, что называется, на одной волне. И даже когда я, наперекор всем правилам, решил посмотреть на то, каким образом развлекается мэр города в своей VIP-комнате, а она застукала меня за этим делом, у нас не случилось никакого скандала, и не было места компрометации, столь привлекательной для круга наших коллег. Мы просто стали смотреть вместе на то, как тучного и довольно неуклюжего мэра пыталась ублажить огромная голограмма темнокожего парня с берегов какого-нибудь Сомали. О вкусах не спорят.

Тогда-то у нас и случился первый секс. Прямо там, в служебном помещении, смежном с комнатой мэра. Дина коснулась моего паха своей рукой будто бы невзначай, но я-то знал, что это движение не было неловкой случайностью. Я повернул ее к себе, достаточно грубо, впился в ее сладкие губы своими губами и стал гладить руками ее шею, ее талию. Спустился ниже. Почувствовал легкую дрожь ее тела, которая подсказывала мне, что я на верном пути.

Я закрыл ей рот, чтобы она невзначай не вскрикнула, ведь тем самым она могла подставить нас обоих. Я развернул ее спиной к себе. Хотел взять ее сзади. Капельки пота стекали по ложбинке на ее спине. Она тихонько стонала, кусая пальцы моей левой руки. Правой я держал ее за бедра, стараясь войти как можно глубже. Я хотел чувствовать ее снова и снова.

Оставшуюся половину дня я отработал с огромным энтузиазмом. Она же, чуть уставшая, лениво сидела в своем кресле и думала о чем-то. Отстраненный взгляд ее серых глаз не давал мне покоя каждый раз, когда я проходил мимо ее кабинета. С каждой новой секундой все больше и больше мне хотелось узнать, о чем же она думает, так что в перерыве я подошел к ней вплотную и спросил, в чем проблема.

— Нет никакой проблемы, — ответила она, посмотрев на меня с улыбкой.

— А то я подумал, что, может, все это неудобно как-то, — мялся я почище школьника.

— Перестань. Мы взрослые люди. Будем друзьями, — сказала она, улыбнувшись еще шире.

Я коснулся ее руки, будто бы пытаясь доказать себе, что она реальна, что это не мой бредовый вымысел. Вернувшись на свое рабочее место и откинувшись в кресле, я услышал шелест пластины с таблетками. Я выдавил себе одну и положил на язык. Пальцы все еще пахли ее телом. Она была самой реальной из всех, кто встречался мне за последнее время.

Реальным был и мой приятель по имени Артем. Реальными были следы от уколов на его руках. Реальной была его наркотическая зависимость.

Я сидел напротив него в небольшой забегаловке, за столом у окна. Был вечер, и мокрый снег падал вниз, а лужи все разрастались и разрастались, и брызги из-под колес летели в сторону остановок, где толпились уставшие, но заряженные химическим счастьем люди. Все они казались мне пустыми и нереальными, как изображения на рекламных плакатах. Есть картинка, но нет факта существования. Двухмерный мир, как в старой компьютерной игре.

Артем вздрагивал каждый раз, когда слышал громкие звуки. Он выглядел совершенно неважно: исхудавшие щеки, покрытые щетиной, лишь подчеркивали впечатляющие размеры его раскрасневшихся глаз; прическа была отнюдь не прической, а признаком долгого и мучительного сна, закончившегося, казалось, пару минут назад. Кожа его была бледна, а губы украшала пара мелких трещинок. Тем не менее, глядя на его лицо, я испытывал весьма странные ощущения. Я будто бы смотрел на собственное отражение. Будто кривое зеркало искажало не формы, но содержание.

Не могу с уверенностью ответить, почему он был моим приятелем. Мне казалось, что я был знаком с ним еще до того, как стал принимать таблетки. Был ли он моим школьным другом, или мы вместе учились в университете? В любом случае, у каждого из нас была своя дорога. А дороги иногда пересекаются.

— Решил тут попробовать коку через вену пустить, — говорил он чуть дрожащим, приглушенным голосом, глядя мне прямо в глаза. — Слушай, ощущения вообще конкретные…

— Ты так закончишь через пару месяцев в какой-нибудь придорожной канаве, — сказал я, как помнится, без всякой доли сожаления. — Сделай что-нибудь с собой.

— Ну, так вот… я отошел прямо с воткнутым шприцем, — продолжил он, но внезапно опомнился. — Короче, о чем я говорил?

— Я не знаю.

— Эти уроды из конторы… ну, как ее там… опять название забыл…

Поток его мыслей был хаотичен. Броуновское движение. Оттого я и не следил за его рассказом. Я будто не слышал его, а он — меня. Так и сидели мы друг напротив друга, разговаривая сами с собой.

Я ел жареный картофель с грибами и пил кофе, глядя в окно время от времени. Суета вечера сменялась умиротворением ночи. Артем сидел со стаканом воды, крепко сжатым в руках. Он все смотрел и смотрел на меня.

— Ты тоже должен это попробовать. Вот увидишь, будет весело. Будет круто.

В очередной раз я кивал ему в ответ. В очередной раз я вставал из-за стола, так и не доев до конца, накидывал на себя пальто и шел на улицу. Он следовал за мной, оглядываясь по сторонам, будто опасаясь слежки.

Мы шли пешком по небольшой улочке. Я помнил, что дом, в котором он проживал, должен был находиться где-то рядом. Небольшая прогулка с наркоманом по неспокойному району. Да, это было как раз то, что нужно.

И все же меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Дома казались плоскими, и свет в окнах был будто нарисован. Неаккуратные мазки движений, габаритные огни проезжающих мимо машин светились не так ярко, как раньше. Кто-то подменил мир копией плохого качества, думал я, раз мне удалось заметить разницу. Но кто это сделал? И самый главный вопрос: зачем он это сделал?

Артему было не до того. Он спешил домой. Он хотел познакомить меня с тем, что считал важным. А важность — дамочка довольно прихотливая. Не корми ее всякой дрянью. Она предпочитает изысканные блюда.

Он сидел на полу, прямо посреди своей грязной квартирки, пропахшей табачным дымом и сыростью. Ему нравилось сидеть на полу, когда он начинал приготовления. Он испытывал наслаждение, когда брал в руки жгут и крепко, в меру своих сил, перетягивал руку. Но все самое интересное оставалось впереди. Оттого его руки дрожали, и он спешил, не успевая насладиться моментом. На лице его застывала глупая ухмылка.

Я наблюдал за ним, сидя в кресле, прислонив пальцы правой руки ко лбу. То, что я видел перед собой, было куда реальнее всех этих прекрасных реклам с прекрасными детьми и их добросовестными родителями. Реальность завораживала меня, потому я и не мог отвести взгляд от Артема и его «инструментов». Я знал финал этого фильма, просмотренного уже не один десяток раз, но все так же самозабвенно наслаждался искусной игрой актера.

Он ввел шприц в вену и приложил немного усилий большим пальцем руки. Мне показалось, что у меня самого закружилась голова. Я буквально ощутил, как «раствор» влился в мою кровь. Это был раствор той реальности, о которой мне так часто приходилось грезить. Я улыбался, потому что все это доставляло мне удовольствие.

Артем откинулся назад и повалился на пол. Он глубоко вдохнул и с наслаждением выдохнул, тем самым давая мне понять, что представление окончено. Настало время уходить. Я взял в руки пальто и направился к двери.

— Хорошо посидели, — протянул он мне вслед.

— Надо бы повторить, — ответил я и коснулся дверной ручки.

Щелчок. Я оставил что-то позади себя. Но ненадолго.

Опьянение от таблеток наступало медленно. Ближе к началу своего «химического забега» я ощущал действие пилюль намного яснее. Сильнее был эффект. Внезапно я будто бы терял ощущение собственного тела, начинал парить над землей. Не скажу, что не пугался. Мне становилось не по себе, меня начинала одолевать легкая паранойя, из-за которой я просто ложился на кровать, не сняв с себя одежду, и лежал, попеременно закрывая и открывая глаза. Я ждал чего-то. Мне говорили, что это нормально. Что все пройдет.

Прошло. Таблетки стали частью моей жизни, частью меня самого. Как еще один орган, крайне важный для всего организма. Я пил их вперемешку с алкоголем, усиливал дозу, крошил содержимое пилюль в еду. Я стал собранным, активным. Я парил над землей, но уже не боялся высоты. Быть может, мне просто так казалось.