Страница 27 из 43
Наконец огромная туча саранчи полетела дальше. Мужчины, женщины, дети, жуя и разговаривая, направились домой. Их желудки были полны. Вечером состоялся праздник с песнями и танцами. Несколько дней меню состояло из жареной саранчи и супа из саранчи. Жизнь была прекрасна!
Как-то поутру прабабушка Гаусье со слезами приползла ко мне на четвереньках. На животе у нее была страшная рана. От боли она не могла подняться. Оказалось, что во сне она скатилась на тлеющие угли костра и сильно обожглась. Я очень осторожно промыл рану медицинским спиртом и смазал мазью, но, к сожалению, наложить пластырь на грязную, изборожденную глубокими морщинами кожу было невозможно. Гаусье благодарно погладила мою руку. Рана еще долго беспокоила Гаусье, и только через несколько дней к ней снова вернулось обычное хорошее расположение духа.
Глава двадцатая
Сказки и обряды
Вскоре после этого мы «взяли отпуск» и почти неделю оставались в своей хижине, приводя в порядок заметки, магнитофонные записи, кино- и фотопленку.
Возвратившись «к себе в общину», я увидел, что веселая маленькая девочка Нуси в мое отсутствие подарила мужу сына, а обществу нового члена, будущего охотника, которого она весь день ласкала и нянчила. Когда Нуси гордо показала мне его, я подумал: «Кем он будет? Таким же свободным охотником пустыни Калахари, как его отец, или его ждет другая судьба?»
Все интересовались новорожденным и были счастливы, что великий дух Гауа дал им это новое звено в цепи человечества.
С рождения, и до самой смерти бушмены живут, соблюдая традиционные правила. В связи с важными событиями в жизни, они выполняют ритуалы и обряды, теснее сплачивающие племя.
Роды здесь не сопровождаются церемониями. Беременная женщина продолжает работать почти до самого назвать Пылающим Огнем, если он родился во время степного пожара, девочку — Маленькой Саранчой, если в день ее рождения налетела туча этих насекомых. Самые маленькие могут иметь и ласково-уменьшительное имя, известное только в семье. Маленького сына Нуси назвали Нсуэ (Страусовое Яйцо), потому что его безволосая головка, высовывавшаяся из кожаного мешка на спине матери, очень напоминала яйцо.
Самых маленьких балуют и ласкают не только матери, но и другие женщины, и в особенности девушки. Малыши катаются верхом у них на плечах, держась за их шевелюры. Детей учат говорить, повторяя одно и то же слово, пока ребенок его не запомнит. Ходить дети учатся в очень раннем возрасте. Воткнутая в землю палка служит им опорой. Но и научившись двигаться самостоятельно, дети еще долгое время в более длительные прогулки отправляются на материнской спине. Иногда они спят в кароссе (то есть в шкуре, которую мать завязывает вокруг талии).
Мать время от времени подкармливает ребенка какой-либо легкой пищей, которую она сначала пережевывает сама, а потом прямо изо рта дает ему. Когда дети подрастают и уже могут бегать, они ходят с женщинами за водой, на поиски пищи или играют, стягивая друг друга на куске шкуры вниз по склону песчаной дюны. Есть у них, конечно, и игра «во взрослых». Часто мальчикам дают маленькие луки с тупыми стрелами, а старших мужчины берут в короткие охотничьи походы. Девочки, разумеется, подражают мамам и другим женщинам. Я не раз видел, как крохотная девчушка, стоя на коленях, с уморительной сосредоточенностью собирает в свой кожаный мешочек семена, совсем как мама. В беззаботных играх дети познают жизнь, которая ждет их впереди: они быстро знакомятся с окружающей природой, учатся собирать и готовить пищу, пользоваться домашней утварью. Они узнают, что съедобно, а что нельзя есть. Беготня и игры в пустыне порождают у них естественное чувство свободы. Относятся друг к другу дети очень хорошо.
Вечерами они сидят со взрослыми и слушают их беседы. Подражая старшим, дети очень легко выучиваются петь и танцевать. Можно без преувеличения сказать, что они всасывают чувство ритма с молоком матери, потому что изо дня в день засыпают на материнской груди, которая движется в такт музыке и песням. Я видел годовалых малышей, которые учились танцевать. Ребенка осторожно поддерживал отец, а стоявшие вокруг пели и хлопали в ладоши.
Старики проводят вечера с детьми. Рассказывая мифы и легенды, они передают детям богатый опыт, накопленный племенем.
Трудно составить ясное представление о религиозных воззрениях бушменов. Они сильно различаются у разных племен. Поскольку нет ни письменности, ни системы наглядных символов, знания, передаваемые от одного поколения к другому, неизбежно определяются темпераментом и фантазией рассказчика. Бушмены племени кунг на северо-западе Калахари верят в существование великого духа Гауа, с которым лекарь, по его собственным словам, разговаривает, когда впадает в транс.
Бушмены считают, что некогда Гауа создал мужчину и женщину. Это были первые бушмены и первые люди на Земле. Гауа дал мужчине и женщине по одной душе и захотел, чтобы они сами создали тело ребенка. Гауа послал душу и ребенку. Так дух поступает и сейчас при рождении ребенка. Он посылает душу на землю, но может взять ее обратно. Поэтому когда кто-нибудь умирает, душа его возвращается к Великому Духу, и в конце концов все души бушменов снова собираются там, где живет Гауа.
Гауа создал охотников и лекарей, которые могли превращаться в любое живое существо, от антилопы до самого маленького насекомого. Так появилось на Земле все живое. Гауа все создает, поэтому он всем и управляет. Он же посылает дождь, чтобы дать пищу людям и животным.
Услышав в первый раз этот бесхитростный и ясный рассказ о Великом Духе Гауа, я не мог не подумать: что могут дать бушменам миссионеры (которые пока так и не добрались до них)? Есть ли смысл в замене одного бога другим?
Я слышал более занимательные, но не такие серьезные рассказы для детей, — сказку о зайчишке, например. Если рассказать ее просто и как можно ближе к языку бушменов, она будет звучать так:
«Отец моего отца поймал зайчишку, живьем поймал его на охоте и принес домой и отдал его мне. Я играл с зайчишкой. Я играл с ним так: сначала отпущу его, и он бежит. А потом я бегу за ним, ловлю его и опять выпускаю. Он опять бежит. Я опять бегу. Опять ловлю его. Опять выпускаю. Тогда одна старая женщина говорит мне, что нельзя играть с мясом, потому что мы с мясом не играем. Мы жарим его. Старая женщина говорит мне громким голосом:
— Этот заяц хороший, жирный, поэтому нечего с ним играть. Убей его. Поджарь его на огне, и мы его съедим.
Но я не хотел убивать зайчишку, потому что он был хорошенький, мягкий и пушистый. У него были маленькие лапки. На бегу он шевелил ушами. Он садился на задние лапки. Он ел траву. Ничего не было на свете лучше моего зайчишки. Поэтому я и ухаживал за ним. Я не хотел убивать его.
Старая женщина сказала, чтобы я сходил за водой, потому что я всегда приносил ее быстрее всех. Я сказал:
— Сейчас иду.
Взял я кожаный мешок для воды и зайчишку тоже взял. Так и понес его на руках, потому что, оставь я его дома, женщина убила бы его. Положил я зайчишку в траву у колодца и стал набирать воду. Побежал мой зайчишка, а я за ним не побежал. Я не хотел ловить его, я хотел, чтобы он жил себе спокойно. Вот несу я воду. Принес ее старой женщине. Она выпила воды и говорит, чтобы я принес ей зайчишку, потому что ей захотелось зайчатины. Я говорю:
— Заяц убежал. Нет зайца.
Старая женщина рассердилась и давай ругать меня. Ей захотелось другого зайчишку, и я заплакал. Другие дети услышали, что я плачу, и подошли к нам. Они сказали, что больше никогда не будут ловить живых зайцев, потому что мы с мясом не играем.
А я засмеялся, потому что моего зайчишку никогда никто не съест. Он никогда не станет мясом для костра старой женщины. Он живой. И я смеялся и смеялся от счастья».
Герои многих бушменских сказок — люди, превращающиеся в животных, либо животные, которые раньше были людьми. Нередко сказка сопровождается моралью, как, например, история о жене, которая всегда жаловалась: