Свадебный альбом

- Вот, - сказала она Кэти, - возьми мой, на двойную удачу! Но когда Энн попыталась вручить Кэти букет, оказалось, что она.

не может этого сделать. Букет стал частью ее самой! "Забавно, - подумала она, - но я не боюсь". Едва ли не с раннего детства Энн опасалась: а вдруг когда-нибудь внезапно окажется, что она больше не она?! Эта ужасная мысль преследовала ее месяцами: до чего мерзко знать, что ты больше не ты!

Однако ее сим, похоже, не возражал. В "семейном альбоме" было дюжины три Энн, от двенадцатилетней до нынешней. Ее симы были из разряда довольно угрюмых и необщительных, но все соглашались, что жизнь сима не так уж плоха, если удается преодолеть начальный шок. Ей говорили, что хуже всего в первые моменты дезориентации. Поэтому и заставили пообещать никогда не перезапускать симы. Не возвращаться к первым минутам. Не вспоминать - иначе все начинается сначала и повторяется непрерывно. Поэтому Энн ни разу не перезапускала их с того момента, как отправляла в архив.

К ним присоединилась другая Энн, поникшая.

- Ну? - сказала она Энн.

- В самом деле, - поддержала та.

- Повернись, - попросила другая Энн, взмахнув рукой. - Я хочу посмотреть.

Энн с радостью подчинилась.

- Твоя очередь, - сказала она потом, и другая Энн немедленно продемонстрировала платье. Энн восхитилась тем, как сидит на ней подвенечный наряд. Правда, очки немного портили общий эффект.

"Может, все еще обойдется, - подумала она. - Мне так весело!"

- Интересно, как мы смотримся рядом? - спросила она, подводя вторую Энн к зеркалу на стене, большому, повешенному высоко, с наклоном вперед, так что можно увидеть себя словно бы сверху. Но смоделированные зеркала не дают отражения, и Энн была радостно разочарована.

- О, - ахнула Кэти, - взгляните!

- На что взглянуть? - поинтересовалась Энн.

- На бабушкину вазу, - пояснила другая Энн.

На каминной полке под зеркалом стояла самая большая драгоценность Энн: изящная ваза из прозрачного синего хрусталя. Прапрапра-бабка Энн заказала ее у бельгийского мастера, Боллинже, величайшего резчика по стеклу в Европе шестнадцатого века. И сейчас, пятьсот лет спустя, ваза была так же совершенна, как в тот день, когда ее создали.

- Действительно! - прошептала Энн, ибо ваза, казалось, излучала некий внутренний свет. Благодаря какому-то фокусу или блеску си-мограммы, но ваза сверкала, как озеро под луной, и глядя на нее, Энн чувствовала, что сияет сама.

- Ну? - чуть погодя повторила другая Энн, и в этом коротком слове заключалось множество вопросов, сводившихся к одному: сохранить тебя или стереть?

Иногда сим создавали, когда Энн была в плохом настроении, и си-мулакр страдал от сознания непонятной вины или безутешной тоски, и тогда проще было проявить милосердие и уничтожить его, причем немедленно, по крайней мере, так считали все Энн.

- Все в порядке, - ответила она, - и если так всегда бывает, то я в полном восторге.

Энн внимательно изучала ее сквозь непроницаемые очки.

- Уверена?

- Абсолютно.

- Сестричка, - сказала Энн в очках (всегда обращалась так к своим симам и вот теперь так обратились и к ней).

- Сестричка, - повторила другая Энн. - Это должно сработать. Ты мне нужна.

- Знаю, - кивнула Энн. - Я день твоей свадьбы.

- Да. День моей свадьбы.

Гости на другом конце комнаты смеялись и аплодировали. Бенджамен... то есть оба Бенджамена были в своем репертуаре. Тот, что в очках, махнул им рукой. Другая Энн сказала:

- Нам пора идти. Я еще вернусь.

Двоюродный дедушка Карл, Нэнси, Кэти с Томом, тетя Дженнифер и остальные просочились сквозь стену. В окна врывались звуки польки. Перед уходом другой Бенджамен заключил другую Энн в объятия и, перегнув через руку, застыл в театральном поцелуе. Их очки столкнулись с глухим стуком.

"Какой счастливой я выгляжу, - твердила себе Энн. - Это счастливейший день моей жизни".

Но тут свет померк, и ее мысли разлетелись стеклянными брызгами.

Как было велено, Энн и Бенджамен застыли неподвижно: рядом, но не касаясь друг друга.

- Это тянется слишком долго, - прошептал Бенджамен, и Энн громко шикнула. Нельзя говорить, это может испортить симы. Но это и впрямь тянулось дольше обычного. Бенджамен уставился на нее голодными глазами и уже вытянул было губы для поцелуя, но Энн с улыбкой отвернулась. На дурачества у них впереди уйма времени.

Из-за стены слышались музыка, звяканье бокалов и невнятный разговор.

- Может, стоит проверить, как идут дела? - пробормотал Бенджамен, переменив позу.

- Нет, подожди, - возразила Энн, хватая его за руку. Но ее пальцы прошли сквозь него, оставляя шлейф красочного шума. Она с веселым удивлением воззрилась на свою ладонь.

Из стены появился отец Энн, остановился при виде дочери и сказал:

- О, как мило!

Энн заметила, что на нем нет фрака.

- Вы только сейчас прошли сквозь стену, - заметил Бенджамен.

- Прошел, - согласился отец Энн. - Бен просил меня заглянуть сюда и... сориентировать вас обоих.

- Что-то случилось? - лениво осведомилась Энн сквозь пелену восторга.

- Ничего страшного, - отмахнулся отец.

- Что-то стряслось? - вмешался Бенджамен.

- Нет-нет, - ответил отец Энн. - Наоборот. Нам предстоит.. - Он огляделся. - Да, именно здесь. Я уже и забыл, как выглядит эта комната.

- Свадебный прием? - обрадовалась Энн

- Нет, ваша годовщина.

Бенджамен вдруг воздел руки к небу и воскликнул:

- Я понял! Мы симы!

- Умница! - похвалил отец Энн.

- Все симы так говорят, верно? Просто никогда не ожидал, что сам стану симом!

- Молодец, что догадался. Значит, все в порядке, - кивнул отец Энн, направляясь к стене. - Мы скоро будем.

- Погоди! - окликнула Энн, но он уже исчез. Бенджамен обошел комнату, проводя рукой сквозь стулья и абажуры и забавляясь, как ребенок.

- Фантастика! - восклицал он.

Энн было слишком хорошо, чтобы поддаться панике... даже когда другой Бенджамен, на этот раз в джинсах и спортивной куртке, во главе целой компании ворвался в комнату сквозь стену.

- А это, - объявил он, широким жестом обводя комнату, - наш свадебный сим.

Среди гостей были Кэти, и Дженис, и Берил, и другие парочки, которых она знала. Но некоторых она видела впервые.