Страница 38 из 46
Он вернулся через пять минут, катя перед собой поднос с чайными чашками, сахаром и прочим, необходимым для чаепития. Я же провел это время в полной прострации, ничего не соображая и ничего не обдумывая.
— Хорошо, пей чай, приходи в себя и рассказывай. У меня ведь наметанный глаз: я уже в прошлый раз догадался, что твои визиты ко мне имеют какой-то скрытый смысл и что самого главного ты не договариваешь. Я, конечно, никак не ожидал того, что произошло, но и не чрезмерно удивился, увидев, что ты делаешь. И знаешь, поскольку ты явно не псих, по крайней мере не клинический, я буду настаивать, чтобы ты объяснил мне, в чем дело. За шпиона ты меня принимаешь, что ли?
«Делать нечего, бояре», — подумал я и рассказал Илье все как на исповеди или на том же психоанализе, к тому же теперь я был уверен, что Илья не имеет никакого отношения к «делу о хищении психоделика» и мог скорее рассчитывать на его помощь, чем на препятствия с его стороны. Закончив, я в изнеможении, смешанном с облегчением откинулся на спинку кресла. — Уф-ф-ф!
— Я не ел мыла! — довольно патетическим тоном воскликнул Илья.
— Чего?
Неужели я ошибся, и он вор-зомби, теперь обнаруживающий признаки безумия?
— Да это из одного старого «Фитиля». Там одному бедолаге приснилось, что соседи по коммуналке поймали его, будучи уверенными, что он украл и съел общественное мыло, и теперь собираются разрезать ему живот, чтобы извлечь похищенное.
— A-а, — с облегчением произнес я.
— Теперь и ты это понял?
— Да, увы. И сожалею, что устроил весь этот цирк, так ничего и не выяснив. Что посоветуешь?
— Понимаешь, кража препарата есть факт, и тут уж ничего не попишешь. Всю эту вашу мистику с Христами — Анти-Христами я и вообще бы отмел с порога, если бы не некоторые обстоятельства, действительно странные. Это наваждение с каббалой и саббатианством, например, которому и я подвергся… Кстати, учти, что в тот день я по лестницам в институте не бегал, а Андрея встретил внизу у зеркала, это он что-то перепутал. Подозреваю, что мы столкнулись с мощным и просто мистическим по характеру гипнотическим воздействием. И у тебя, и даже у меня что-то в памяти и в способности суждения в пределах, так сказать, поля «дела о хищении психоделика» заблокировано, и заблокировано весьма основательно. Я чувствую, что отгадка совсем на поверхности, но эту поверхность от моего ума отделяет совершенно непробиваемый слой льда… А значит, дело-то весьма серьезное, тут вы правы. Судьбы мира или нет, но это не шуточки, ясно вполне. Помнится, ты говорил, что скоро у тебя психоделическая практика?
— Да, в следующую среду.
— Это просто здорово! Почти не сомневаюсь, что психоделик снимет блокировку и после этого эксперимента ты переживешь настоящее сатори, а истина откроется тебе во всей ее простоте. Но готовься к очень серьезным и неприятным переживаниям. Блокировка будет сопротивляться, а твое сознание — пробивать ее. Это противоборство, несомненно, создаст весьма острые психологические коллизии и мучительные ощущения и образы. Так что крепись и мужайся! А пока ничего не предпринимай, пей витамины, гуляй перед сном, выброси все из головы и отдыхай.
Мы поговорили еще с полчаса на разные абстрактные темы; я заверил Илью, что его идея о переоценке грофовского учения о базовых перинатальных матрицах меня заинтересовала вполне «всерьез и надолго», и на этой ноте мы отправились домой. Вахтер на выходе даже не взглянул на меня. С легкой иронией я подумал, что, вероятно, он выдаст мне ключ и в следующий раз. Илья проводил меня до дома, напомнил, что вернет свой долг на будущей неделе («А заодно и узнаю, как твоя практика прошла»), на чем мы и распрощались. Из дома я позвонил Анатолию, рассказал ему все и получил его благословение на отдых и подготовку к психоделическому эксперименту. Настроение у меня заметно улучшилось, паранойя, навеянная поисками злодея, улетучилась, и я со спокойной совестью предался простым семейным радостям, полазал по интернету и в хорошем настроении отдался богу Морфею.
Если же вам интересно, что произошло потом, читайте интерлюдию, а потом уже следующую главу.
Интерлюдия девятая (Самая важная из всех!)
В среду 25 июля в половине третьего пополудни я переступил порог психоделической лаборатории и оказался во власти Вячеслава Сидоровича Ходокова и молоденькой лаборантки Юли. Прежде всего меня переодели в просторный больничный халат, прослушали, сделали электрокардиограмму и измерили кровяное давление. Последнее оказалось несколько повышенным, но я заверил Ходокова, что для меня такое давление вполне нормально. После соответствующих записей в моей карточке, Ходоков усадил меня в удобное кресло и завел разговор непосредственно о практике.
— Итак, вы, дорогой Константин Владимирович, выбрали грибочки… Псилоцибинчик, значит… Очень хорошо. Скажите, в каком виде грибочки вы предпочитаете: натуральные сушеные, порошочек или вытяжку с водичкой?
— Всегда просто ел сушеные. Но, пожалуй, попробую вытяжку. Наверно, эффективнее?
— Пожалуй, что да. Да и быстрее — жевать не надо.
— Прекрасно.
— Будете ли использовать ингибиторы МАО?
— А вы что посоветуете, Вячеслав Сидорович?
— Ну в вашем случае, пожалуй, я бы не стал. А ну их, эти ингибиторы! Думаю, что у вас и так все хорошо пойдет. Тем более что у вас были, помню, какие-то проблемы с аяхуаско, а там есть ингибитор. Да и давление у вас все-таки повышено… Так что лучше воздержимся.
— Хорошо, тогда точно воздержимся.
Я улыбнулся.
Ходоков достал из холодильника пузырек с черной жидкостью, которая оказалась тягучей и густой, налил ее в столовую ложку и размешал в стакане налитой из бутылки воды «БонАква» (без газа, конечно), размешал и протянул мне. Я медленно выпил содержимое стакана. Вода имела характерный грибной вкус.
— А теперь пожалуйте в постельку, Константин Владимирович!
Ходоков проводил меня в соседнюю комнату, где стояла удобная двуспальная кровать без одеяла, но с множеством подушек разного размера, уютный торшер, столик с кнопкой звонка и музыкальный комбайн.
— Вам какую музыку поставить? Рок или классику?
— Поставьте, пожалуйста, классику. Есть у вас какая-нибудь оратория помощнее?
— Странные у вас вкусы, милостивый государь! Обычно все предпочитают что-нибудь тихое и мелодичное, ансамбль Джеймса Ласта какой-нибудь или там Шуберта. И обычно без вокала.
— А я вот хочу с вокалом и погромче, такой уж я оригинал.
— Воля ваша, сэр. Сейчас поищем.
В результате были обнаружены «Месса» Баха и «Торжественная месса» Моцарта. Я выбрал вторую. Ходоков поставил CD, пожелал мне «приятного путешествия в миры иные» («Если что, звоните в звоночек») и покинул меня. Я удобно разлегся на кровати, расслабился, закрыл глаза и погрузился в музыку, растворяясь в мощном и гармоничном звучании хора. Обычно мне требовалось от получаса до сорока пяти минут, чтобы испытать психоделическое воздействие магических грибов.
На этот раз эффект стал заметен даже несколько раньше. Перед глазами поплыли цветные пятна, превращавшиеся в сложные переплетающиеся узоры и арабески. Потом они превратились в фигуры гигантского калейдоскопа, которые начали менять свои очертания, как в калейдоскопе настоящем. В центре этой калейдоскопической сферы вдруг образовалась воронка в виде сияющего гигантского сапфира, втянувшего в себя все остальные кристаллы. Мой нос ощутил благоухание лилий — очень интенсивное, почти удушающее, но невыразимо приятное.
Внезапно гигантский сапфир раскололся и его осколки сами превратились в исполинские сапфиры, расположившиеся в конфигурацию, соответствующую каббалистическому Древу сефирот; в центре Древа ослепительно сиял крупнейший из всех сапфиров, волшебный мерцающий свет которого, казалось, пронизывал собой всю вселенную. Из сапфира раздался громоподобный голос, прорекший: «Я Бог Авраама, Исаака и Иакова, Бог Иисуса из Назарета и Саббатая Цеви. Я есмь тот, который Я есмь. Эхъе ашер Эхъе».