Обмануть себя

Молчанов был счастлив. Из неосуществленных желаний у него осталось одно — он мечтал о сыне. Не каждый мужчина испытывает необходимость в том, чтобы поскорее почувствовать себя отцом. Он давно созрел для этой роли, и вот уже почти год, как каждый месяц он ждал от Алисы сообщения, что она беременна. Увы, пока она не оправдывала его надежд. Гарик не предполагал, что желания родить ребенка у Алисы не было вовсе. Она в душе обзывала себя дрянью, воспользовавшейся любовью и доверием мужчины. Порой она была противна себе самой, но пока желание стать матерью детей Молчанова стояло у нее на последнем месте. Она часто вспоминала слова Маринки, когда та говорила о критерии любви женщины — это желание иметь ребенка от любимого человека. Алиса преклонялась перед трудолюбием, порядочностью, добротой, твердостью характера мужа, но… не любила его. Ей казалось, что это должно прийти просто в ответ на все те безумства, которые совершал ради нее Гарик в период их встреч. Он дарил экзотические цветы, дорогие подарки, посыльные приносили от него записки с признаниями в любви, пахнущие его одеколоном. Это не закончилось и после венчания — сказка только начиналась.

Гарик делал все, чтобы его любимая женщина чувствовала себя королевой на нескончаемом балу жизни. Это бросалось в глаза: его внимательные, чуть заискивающие взгляды, мимолетные прикосновения и — ее отрешенность, улыбка, пробегающая по задумчивому лицу. Она словно снисходила до того, чтобы принимать его знаки внимания, однако не обдавая мужа ледяным холодом. Она умело привязала к себе этого мужчину, стараясь не делать ошибок. Ведь не для этого она все затеяла. Назад хода нет.

Софья Львовна не знала, как реагировать на все это. Ведь она понимала, что Алисе нужно совсем другое. Материнское сердце подсказывало, что дочка убегает от себя. Убегает, спасаясь в объятиях нелюбимого мужчины, который готов сделать так, чтобы весь мир принадлежал ей. Из этого мира ей не нужно было ничего, кроме любви того Ромео, с которым у нее произошел необъяснимый для прожившей долгую жизнь женщины разрыв. Алиса что-то скрывала от нее, но упорно не желала ни в чем признаваться. Попытки поговорить об этом с Маринкой тоже ни к чему не привели — преданная подруга молчала. Софья Львовна как всегда ждала, наблюдая за тем, как дочь выгодно продавала себя. Матери было нелегко — единственный ребенок мучился, страдал, выставляя напоказ ослепительную улыбку и оставляя для бессонных ночей невыплаканные слезы. Что-то советовать было бесполезно. Алиса находилась в крайне возбужденном состоянии. Она неадекватно реагировала на самые обычные ситуации, а когда мама принималась жалеть ее, раздраженно отмахивалась от материнских рук. Софье Львовне казалось, что Алиса ждет не дождется момента, когда можно будет попрощаться с Горинском, родными, знакомыми — они не понимали ее, а значит, автоматически причислялись в разряд не врагов, но недоброжелателей.

Наконец настал день, когда Молчанов официально попросил руки Алисы. Сватовство было красивым, слова, которые говорил Гарик, могли растопить самое холодное сердце. На мгновение Алисе показалось, что все нужно остановить. Еще немного, и трудно будет что-то исправить. Они уже не в том возрасте, чтобы легко бросаться словами. За каждую букву нужно отвечать. Не встречаясь взглядом с родителями, Алиса подтвердила их обоюдное желание создать семью. Она была словно в забытьи. Все произошло быстрее, чем она ожидала. Гарик искренно радовался, глаза его светились от счастья. Алиса смотрела на него и надеялась, что часть этих ощущений передастся и ей, пусть не сразу. Сколько случаев, когда любовь приходит в ответ на преданность, доброту! Ведь муж смог вобрать в себя все те необходимые качества, которые должны были непременно присутствовать у мужчины, достойного ее. Не хватало единственной «мелочи» — взаимной любви. Раньше ее отсутствие не казалось восторженной девушке катастрофой. Она витала в облаках, а теперь спустилась с небес и мечтала только об этом недостающем звене. Его отсутствие делало жизнь невыносимой.

Она каждое утро заглядывала в его карие глаза, пытаясь пропитаться тем же светлым и радостным чувством, которое исходило от счастливого мужчины. Она ждала, настраивала себя на то, что ее муж — самый лучший человек на свете. Однако быть хорошим человеком — это замечательно для коллег по работе, друзей и знакомых. Алиса ждала, когда же в ней проснется подобие пусть не страсти, но хотя бы какого-то влечения к мужу. Поначалу она считала, что это застенчивость перед новым партнером. Все-таки она не меняла их, как перчатки. К тому же она вступала в связь с новым мужчиной, продолжая бороться с собственным сердцем. Оно разрывалось на множество маленьких тлеющих осколков, больно раня. И все это нужно было тщательно скрывать от всех. Но Алиса была упряма и твердо решила не отступать от своего. Она не ожидала, что завоевание Молчанова пройдет настолько легко и быстро: женщина готовилась к штурму, а оказалось, крепость давно вывесила белые флаги. Гарик словно был готов к тому, что когда-нибудь она появится на его горизонте. Алиса удивилась и ему — как быстро он сделал ей предложение, и себе — тому, что она не стала разыгрывать сцен — ответила сразу согласием. Оба получили желаемое. Оставалось довериться течению времени. Оно лучше любых прогнозов способно расставить все на свои места.

Алиса жила в созданной мужем сказке, стараясь забыть Вадима, изгнать из сердца воспоминания о сладостных минутах, которые они провели вместе. Сколько раз она просыпалась ночью, удивленно разглядывая лежащего рядом мужчину. Она приходила в себя, понимая, что несколько минут назад в сновидении она чувствовала не его тепло. Прикосновения, ласки, на которые она реагировала страстно и нежно, дарили ей другие руки. Белов являлся во снах, мешал близости с мужем — Алиса боялась назвать Гарика Вадимом. Женщина измучилась, доходя до крайнего отчаяния. Ей не удавалось освободиться от своей любви к человеку, предавшему ее чувства. Она не знала, как жить. Было все — и не было ровным счетом ничего.

Гарик холил и лелеял ее, как никто другой, а она не могла ответить ему и сотой долей того обожания, которое принимала. Алиса вздыхала с облегчением, провожая мужа в очередную поездку. Она оставалась одна в роскошных хоромах, радуясь тому, что вечером не придется исполнять супружеские обязанности. То, что должно было приносить наслаждение, с самого начала превратилось в дежурное исполнение долга. Близость с мужем вызывала у нее сначала панический страх, потом — равнодушие, резко перешедшее в нежелание принадлежать этому мужчине. Ни разу за все время она не ощутила незабываемого, блаженного состояния полета, невесомости, когда реальность становится условной и теряет смысл все, кроме этого безмерного удовольствия. В постели она владела собой, тщетно стараясь вызвать знакомые чувства. Но тяжелое дыхание мужа, его ласки, страстные слова вызывали обратный эффект. Если бы Молчанов только знал, чего стоило Алисе разыгрывать блаженство и удовлетворение. Порой она доходила до психоза, сидя в ванной, зная, что на широкой кровати с шелковой постелью ее ждет Гарик. Она закрывала глаза и дрожала оттого, что через мгновение ей предстоит почувствовать прикосновения его рук, языка, твердеющей плоти. Это была дрожь отвращения ко всему, что происходило в их спальне, освещенной парой белоснежных бра над кроватью. Это ощущение становилось все более сильным и никак не хотело переходить в желанное обладание. Доходило до того, что Алиса пользовалась уловками, которых стыдилась. Порой близость приносила ей боль вместо наслаждения и вызывала недоуменные вопросы Гарика. Он был не настолько глуп, чтобы не чувствовать, что его прикосновения не достигают нужного результата. Он целовал Алису, тихонько шептал ей самые нежные слова, спрашивая, что ее беспокоит. Просил расслабиться, раскрепоститься, ведь теперь они — самые близкие люди.

— Между нами не должно быть недомолвок, иначе все обречено на гибель. Аля, милая, я так люблю тебя, что с трудом могу разобраться в том, что происходит. Я ослеплен, оглушен тобой. Я самый счастливый из смертных, если ты тоже чувствуешь подобное, — он так нежно смотрел в ее черные в полутьме глаза, и Алиса молча прижималась к нему всем телом. Ей нечего было ему ответить.