Стон березы (сборник)

— Я что-то но понял насчет партбилета.

— Вы все прекрасно поняли, — спокойно ответил Сазонов, достал из нагрудного кармана партбилет и положил перед ним на стол.

Андреев явно этого не ожидал и какое-то время не знал, как реагировать на такой неслыханный поступок.

— Подполковник, вы у меня под суд пойдете! — наконец угрожающе произнес он.

— Ничего из этого не выйдет, — улыбнулся Сазонов. — Чтобы отдать меня под суд, для этого я должен совершить преступление, а я…

— Да вы уже совершили преступление! — резко оборвал его полковник. — Вы допустили связь с осужденной, а это уже состав преступления.

— Вы ошибаетесь, товарищ полковник. Я допустил связь не с осужденной, а со своей женой.

— Она вам не жена, и я вам достаточно ясно ответил: мы этого не позволим.

— Поздно, товарищ полковник. Рапорт мною написан, законы я знаю не хуже вас и советую вам в мою личную жизнь не вмешиваться.

— Запомните, подполковник: я сделаю все, чтобы привлечь вас к уголовной и партийной ответственности.

Последняя угроза задела Сазонова. Чеканя каждое слово, он глухо произнес:

— Прежде чем привлекать к уголовной и партийной ответственности меня, я бы вам, товарищ полковник, советовал подумать о себе.

— Повторите, что вы сказали? — зло блеснул глазами Андреев.

— Думаю, слух у вас прекрасный и нет смысла повторять, а если не поняли, то могу разъяснить. Чтобы вам меня привлечь к ответственности, для этого надо иметь моральное право, а его у вас, к сожалению, нет. Если дело дойдет до парткомиссии, то перед членами парткомиссии я подниму два вопроса, касающиеся вас: первый — о ваших финансовых махинациях по строительству роскошной дачи, второй — о вашем моральном облике. Если память меня не подводит, два года тому назад вы отправили своего секретаря-машинистку Петрову в командировку. Но вместо командировки она это время провела с вами в доме отдыха. Как видите, улики достаточно серьезные, чтобы вас самого, партийного бога, вечно поучающего, кому как жить, привлечь к партийной ответственности… Тем, что я совершил свой поступок, я вреда никому не причинил. Я прекрасно знал, на что шел. Я полюбил осужденную, она свое получила сполна, хотя я сомневаюсь, что она могла совершить такое преступление, оно фальсифицировано. Но если и совершила преступление, это не значит, что она и я не имеем права на любовь Покажите мне закон, по которому запрещается любить. Вы такого абсурдного закона не найдете.

Круто повернувшись, Сазонов вышел из кабинета. Генерал посмотрел на растерянное лицо начальника политотдела, что-что, а этого он явно не ожидал, Сазонов словно его нокаутировал. Андреев молча смотрел на дверь, за которой тот скрылся…

— Сергей Романович, какое мы с тобой решение примем?

— Под суд его! — зло прохрипел полковник.

— А может, лучше сор из избы не выносить? Ведь фамилия у него в городе довольно известная. Могут возникнуть проблемы и не в нашу пользу.

— Воля ваша. Что хотите, то и делайте.

Генерал в душе ухмыльнулся. Он пропустил мимо ушей слова полковника, ему важно было, чтобы делу Сазонова не дать общественной огласки. Он уже заранее предчувствовал неприятные разговоры не только с отцом подполковника, но и с самим председателем горисполкома, который прочил Сазонова в зятья.

— Сергей Романович, у вас нет основания во всех грехах обвинять только меня одного. Если бы вы тогда на совещании не настояли, чтобы Сазонова назначили начальником колонии, ничего не случилось бы, мы же сами толкнули его в пропасть. А устоять против гарема не каждому мужику под силу. Да и без нашего наказания дома его ожидает большой скандал, ведь Уваров собирался выдать дочь замуж за него. Ты забыл, как на последнем совещании он недвусмысленно намекнул, что мы до сих пор его будущего зятя на такой должности держим. Думаю, когда до него дойдет, что его "любимый зятек" натворил, он нам этого не простит. Готовься к худшему. Предлагаю без шума, на основании его рапорта, уволить. Начальник политотдела хотел возразить, но генерал взял его под руку,

— Сергий Романович, если мы с тобой хотим уцелеть на своих местах, то самое благоразумное — уволить его по собственному желанию.

Но полковник никак не мог успокоиться.

— Подлец он! Пользуется положением своих родителей и нагло ведет себя! Другой давно бы на коленях стоял, а он из себя героя корчит. Для него эта преступница стала выше партийного билета, выше чести офицера. Я одного но могу понять: как я его раньше не раскусил? Вот подлец, еще вздумал меня шантажировать!

— Сергей Романович, вы не ответили на мой вопрос.

— Решайте сами! — выходя из кабинета, на ходу бросил Андреев.

Генерал опустился в кресло, барабаня пальцами по столу, посмотрел в окно. Вздохнув, поднял телефонную трубку и набрал номер отца Сазонова.

Иван Константинович, молча выслушав генерала, сквозь зубы процедил:

— Спасибо, генерал, ты здорово меня осчастливил, — и с такой яростью опустил трубку на аппарат, что аппарат вместе с трубкой вдребезги разлетелся.

Гневу его не было границ. Он буквально вылетел из кабинета. Секретарша, увидев выражение его лица, испугалась. За многие годы совместной работы она впервые видела его таким разгневанным. Он поехал к жене в институт. Без стука ворвался в ее кабинет. Елизавета Петровна беседовала с женщиной. Увидев взволнованное лицо мужа, вопросительно посмотрела на него.

— С мамой плохо?

— С мамой все нормально. Надо поговорить.

Женщина, извиняясь, быстро вышла из кабинета.

— Ты знаешь, что учудил наш сыночек? В зоне осужденная родила от него ребенка!

— Не может быть! — Елизавета Петровна побледнела.

Он рассказал о телефонном звонке генерала. Елизавете Петровне стало плохо. Она лихорадочно принялась искать в своей сумочке успокоительное. Проглотив несколько таблеток, с ужасом уставилась на мужа.

— Ваня, а может, все это не так и генерал что-то напутал?

— Ничего не напутал! Юрий сам признался им в этом. Вот дожили до какого позора…

Постепенно таблетки сделали свое дело. И уже более спокойным тоном Елизавета Петровна произнесла:

— Давай не будем делать поспешные выводы. Вечером придет Юра, и он нам все расскажет. Я думаю, что произошла какая-то ошибка, он на такое не способен.

Иван Константинович встал и, угрюмо глядя на жену, сказал:

— Твой сын на все способен. Он направился к выходу.

— Ваня, ты куда?

Он повернулся к ней и с горечью произнес:

— Тысячи людей мы с тобой воспитываем и учим, а единственного сына проморгали.

Подполковник Сазонов прямо из УВД поехал в колонию. Он спешил, понимал, что уже через пару дней ему не разрешат входить в зону. Его беспокоило состояние Дианы и ребенка.

Пройдя через КПП, прямиком зашагал в больницу. Диана, лежа на койке, кормила ребенка. Увидев его, стесняясь, прикрыла обнаженную грудь.

— Как сын? — присаживаясь, спросил он.

— Все хорошо. А как у тебя дела?

— Я рапорт написал. Увольняюсь.

— Зачем ты это сделал?

— Затем, моя дорогая, чтобы официально на тебе жениться и дать фамилию моему сыну. А сейчас ты мне запиши все, что вам необходимо. Поеду по магазинам покупки делать, надо спешить: скоро мне в зону не разрешат входить.

Пока они разговаривали, в палату беспрерывно заглядывали осужденные. По зоне уже ходили слухи, что Семенова ночью родила ребенка. Все были удивлены: для них это стало полной неожиданностью. Гадали, кто же его отец, но ни у кого и мысли не возникало, что отцом мог быть сам начальник колонии. Только одна Башня догадалась, кто отец.

Из зоны Сазонов поехал к командиру роты. С капитаном Федоровым он был в хороших отношениях, сейчас ему нужна была его помощь, чтобы скрыть следы подкопа. Но скрывая ничего, Сазонов рассказал капитану о подкопе. Тот, выслушав, по-мужски пожал ему руку.

— Юрии Иванович, не переживайте, все будет нормально. К вечеру подкопа не будет. Я его так ликвидирую, что никто никогда об этом не узнает.