Страница 77 из 223
Мне предложено, во что бы то ни стало изъять руководителей подпольного «правительства» и обеспечить работу законному польскому правительству. Таким образом, мне пришлось вылететь в Варшаву и готовить план мероприятий по выполнению этой задачи[267].
В Варшаве встретился с Берутом, и Осубка-Моравским, и Гомулкой и высказал им обиду, почему они вместо того, чтобы мне позвонить по ВЧ и рассказать об этом, дали телеграмму в Москву Сталину, там им делать нечего, а я получил от него нагоняй, что подполковник Крав[268] ещё на свободе. Гомулка извинился, сказав, что впредь он будет звонить мне.
Дело осложнялось тем, что у меня была агентура вокруг АК, но не было никаких прямых подходов к представителям «лондонского правительства», у польского МВД так же.
Созвал оперативных работников, и начали думать. Ни у кого ничего не было конкретного, кроме одной агентурной сводки, что у известной польской солистки (дублерши Евы Бандровской) имеется хороший знакомый, который якобы имеет связь со связником штаба «Рады Народовой», так называли поляки свой совет министров. Я решил ухватиться за эту тоненькую ниточку.
К вечеру привезли эту солистку, необыкновенной красоты женщину лет 30. Битых два часа я ее выспрашивал в отношении этого человека. Она все личные похождения рассказывала, но категорически отказывалась назвать его фамилию и дать возможность нам с ним связаться. Тогда я был вынужден ей заявить, что я гарантирую его полную безопасность, если она назовет его фамилию.
На это она мне ответила: «Вы мне поклянитесь маткой Боской и дайте гарантию, что с его головы не упадет ни один волос». Пришлось дать ей это обещание, но, откровенно говоря, я не был уверен, что я его выполню.
На следующий день связался с этим молодым человеком. Он оказался польским офицером АК. Пришлось с ним также долго разговаривать.
Наконец было обусловлено, что он передаст представителю «польского правительства» требование заместителя командующего фронтом генерала «Иванова» (мой псевдоним условный) о том, что у командования фронта имеется ряд вопросов к лондонско-польскому правительству в связи с их подпольной деятельностью[269].
Кстати сказать, мне было уже известно от связника о том, что вдохновителем деятельности этого правительства является мой старый знакомый по Львову 1940 года генерал Окулицкий, бывший тогда полковником. Теперь он генерал бригады, вице-премьер «правительства».
Через день встретился вновь со связником, который сообщил, что «правительство» на своем очередном заседании обсудит мое предложение, и через два дня будет дан ответ. Я эти два дня сидел как на иголках и не знал, какой будет ответ.
Наконец к вечеру мой полковник Пименов* встретился со связником, который сообщил, что «правительство» поручило предварительно встретиться с генералом Ивановым вице-премьеру генералу Окулицкому где-либо в лесу.
Мы дали связнику ответ, что его сообщение будет доложено генералу «Иванову», и завтра, вероятно, дадим ответ. Я написал об этом подробно в Москву и внес предложение дать ответ «польскому правительству», что генерал «Иванов» согласен прибыть в условленное место на встречу с генералом Окулицким. А затем добавил, что я на встречу выеду вдвоём с адъютантом, тщательно вооружившись, в том числе и ручными гранатами, и там попытаемся договориться о новой встрече или захватить Окулицкого. Для обеспечения встречи на некотором удалении будет находиться автомашина с 15 бойцами.
Вечером того же дня из Москвы по телефону ВЧ был получен ответ: «Вы мальчишка, а не генерал-полковник, вас „аковцы“ схватят и убьют и т. д. В суточный срок представьте план мероприятий по захвату „правительства“». Я разозлился и уехал в штаб фронта.
Днём мне позвонили из Варшавы и передали — вас разыскивает Москва. Пришлось из Гнездно перелететь в Варшаву, так как если бы я из Гнездно позвонил в Москву, а не из Варшавы, то ругань была бы ещё больше. Пришлось все перестраивать. Окончательный план, представленный мной, был утверждён в двух вариантах.
Первый вариант: я даю согласие встретиться с Окулицким, но на встречу вместо меня выезжает полковник Пименов, который… предлагает ему приехать к генералу Иванову в Варшаву, ввиду его большой занятости на фронте, так как начались активные боевые действия войск. А из Варшавы генерал Иванов и Окулицкий вместе поедут на встречу с министрами польского правительства. Место встречи с министрами пусть назовут поляки.
Второй вариант: мы через связника сообщаем, что генерал «Иванов» выделил для встречи с Окулицким своего представителя, а сам, не дожидаясь результатов переговоров, приезжает в место, куда укажет «польское правительство», чтобы поговорить с министрами. Причём было добавлено, что ввиду занятости генерала он просит министров собраться завтра.
Связник был послан утром и к вечеру вернулся. Оказалось, что он связался с Окулицким, передал ему, тот сделал недовольный вид, очевидно, не хотел, чтобы без него был разговор генерала Иванова с министрами. Однако вынужден был согласиться с предложенным нами вариантом. Фактически так на следующий день и происходило.
Полковник Пименов встретился с Окулицким, провёл соответствующий разговор и намекнул, что генерал «Иванов» готов с ним одним встретиться в Варшаве до того, как выедет на совещание с министрами, а оттуда вместе на машине обоим выехать к министрам.
Окулицкий попался на эту удочку и приехал в Варшаву, где и был помещён в комнату в ожидании генерала «Иванова». Пока он приехал, прошло время, и с места сбора «правительства» дважды мне звонили, что министры ждут[270].
Когда я убедился в том, что Окулицкий уже у нас здесь, я послал опергруппу из 5 человек во главе с полковником Пименовым, который передал министрам, что получено срочное распоряжение из Москвы о том, что с ними будут разговаривать в Москве. Поэтому — просьба никуда не расходиться (а кстати сказать, собрались в одном из бывших дворцов и довольно неплохо там устроились). Когда им передали это сообщение, они довольно спокойно на него реагировали, и даже многие из них были довольны таким оборотом дела.
Я обо всём донёс в Москву. Оттуда последовал звонок Берия, который сразу спросил, видел ли я сам Окулицкого. Я сказал, что полковник Пименов по моему описанию и по фотографии сразу же опознал Окулицкого, и я был уверен, что он не ошибся.
Сам я умышленно к нему не зашел, зная его повадки. В 1940 году во Львове, когда я его арестовывал за контрреволюционную подпольную деятельность, то он мне сказал: «Только ваша хитрость меня усыпила, а бы я сразу отравился». У него тогда при обыске нашли цианистый калий.
Берия сказал: «Так вот, сам посмотри его, но так, чтобы он тебя не узнал, и тогда только пиши донесение». Я ему ответил, что независимо от этого прошу выслать самолёт за членами правительства, Мне было обещано послать самолёт.
Я пришёл в оперативную группу, забинтовал себе один глаз и под видом слесаря-водопроводчика вошёл в комнату, где находился Окулицкий. Тот не обратил на меня никакого внимания, но я узнал его сразу. За 5 лет он не очень изменился.
Мне бросилось в глаза, что у него в маленьком боковом карманчике пиджака две авторучки. Выйдя из комнаты, я приказал работникам немедленно у него изъять авторучки. Окулицкий возмутился, несколько сопротивлялся, однако «авторучки» были изъяты. При исследовании оказалось, что в одной из авторучек был заправлен цианистый калий. Это очень было похоже на Окулицкого, я не ошибся.
Когда я отослал в Москву донесение, то решил зайти в открытую к Окулицкому. Когда я вошёл в комнату, хотя и был в гражданском костюме, Окулицкий узнал меня, встал и, немного побледнев, сказал: «Я так и думал, что авторучки могли отобрать только вы, а не генерал Иванов».
267
Указание «об усилении арестов руководителей подпольных организаций, действующих на территории Польши», были получены Серовым от Берии в середине февраля 1945 г. (Из Варшавы. Москва, товарищу Берия… Документы НКВД СССР о польском подполье 1944–1945 гг. М.-Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. С. 156.).
268
Личность не установлена, вероятно, речь о ком-то из руководителей польского подполья.
269
Комбинация по выходу на представителей лондонского эмигрантского правительства была подробно расписана Серовым в донесении Берии от 5 апреля 1945 г. С помощью артистки Варшавского оперного театра Барбары Кущевской и ее любовника, бывшего адъютанта генерала Окулицкого, а ныне командующего АК в Люблинском округе Жака Франтишека был установлен канал связи с подпольем.
В период с 17 марта состоялось несколько встреч вице-премьера лондонского правительства Янковского с начальником опергруппы НКВД в Радоме полковником Пименовым, выступавшим в качестве представителя командования 1-го Белорусского фронта. В ходе встреч Пименову удалось убедить поляков в необходимости проведения переговоров по проблемам деятельности АК в тылах Красной Армии и участия эмигрантского правительства в возможном коалиционном правительстве Польши. (ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 94. Л. 312–316.).
270
Представители польского эмигрантского правительства во главе с вице-премьером Яном Янковским и генералом Окулицким собрались для переговоров с «генералом Ивановым» 27 марта 1945 г. в г. Пружкове, откуда их доставили в Варшаву. Полякам было обещано, что после предварительных переговоров делегация будет направлена самолетом в Москву, а оттуда в Лондон.
Кстати, накануне чекисты обезвредили верхушку люблинского округа АК, при посредстве которой был установлен контакт с Янковским и Окулицким, о чем последние не догадывались. 21 марта 1945 г. 6 офицеров-подпольщиков во главе с комендантом округа полковником Францишеком Жановским были задержаны на конспиративной квартире. При аресте у них было изъято 100 тыс. злотых, 5 тыс. долларов, а также списки работников Министерства общественной безопасности Польши, подлежащих уничтожению. (Из Варшавы. Москва, товарищу Берия… Документы НКВД СССР о польском подполье 1944–1945 гг. М.-Новосибирск: Сибирский хронограф. 2001. С. 134–135.).