Официальное заявление (ЛП)

― В этом году в Чапел-Хилл я посетил специальный политический коллоквиум, организованный в университете. На этом мероприятии, я вместе с некоторыми из моих коллег, обсуждал будущее нашей страны. Мы обратились к студентам, преподавателям, а также к другим жителям, которые решили принять участие. Нам хотелось послушать вас, и чтобы вы услышали нас. Мы здесь ради вас. Не важно, откуда вы родом, или чем вы занимаетесь сейчас, это ваша страна.

Лиз улыбнулась, когда услышала свои слова, озвученные толпе. Это было чудесно, почти сказочно, слышать как кто-то настолько неотразимый, передает твои слова. От этого у нее появилось практически такое же удивительное чувство, как тогда, когда она видела свои слова опубликованными, и когда их читали другие люди. Но в этот раз, это был Брейди, и он наполнил всю аудиторию ими.

Следующая часть состояла из того, что добавил Брейди, из-за чего она каждый раз краснела.

― На этом коллоквиуме выступала очень непогодам развитая молодая женщина, она говорила о вопросе политики в области образования. Я задал ей вопрос: «Какой самый важный фактор из своего исследования она могла выделить в отношении образования, чтобы я мог озвучить это Вашингтоне?» Ее ответ я помню по сей день. Она сказала, что к студентам нужно относиться как к личностям, а не как цифрам на бумаге. И я как никогда с этим согласен. Мне никогда не хотелось относиться ни к одному из вас как цифрам, нежели как отдельным личностям. И единственный способ, как я могу это сделать, это попасть на очередной срок в Конгресс.

Толпа оглушительно зааплодировала при упоминании еще одного срока в Конгрессе. Брейди подождал, пока толпа затихнет, после чего закончил оставшуюся часть речь, которую составил спичрайтер. Он получил внимание толпы, и просто слыша их восклицания и видя их восхищенные лица, она знала, что они полностью были на его стороне.

Брейди спустился вниз по лестнице, и подхватил Лиз вверх. Она чмокнула его в губы, после чего он ее отпустил.

― Ты был потрясающим, ― сказала она ему.

― Им понравились твои слова, детка.

― Им нравишься ты!

― Мы команда, ― прошептал он.

Она вздрогнула от того, как он это сказал, и она не смогла удержаться, чтобы не запрыгать от радости. Это было не что иное, как то, чего ей хотелось с Брейди.

― Это было фантастически, ― сказала ему Хизер. ― Теперь давайте перейдем к интервью, и скоро ты отправишься на ужин.

Остальная часть дня прошла быстро. Брейди ответил на вопросы на счет приложенных усилий для переизбрания. Он улыбнулся и поднялся, чтобы сделать фото. Иногда она даже стояла с ним, когда журналисты спрашивали их, не могли бы они сфотографировать их вместе. Хизер хмурилась каждый раз, когда это происходило, но ей едва удавалось это предотвратить, когда Брейди сам охотно соглашался, чтобы она стояла вместе с ним.

Ради написания следующей статьи, Лиз отказалась пойти на встречу со спонсорами, на которой должен был присутствовать Брейди. Поскольку ее предыдущая публикация пользовалась популярностью, редактор предложил ей написать еще одну статью. Он по-прежнему пытался уговорить ее использовать ее настоящее имя, но после того, как она объяснила, что у нее не было ни малейшего желания это делать, он перестал ее беспокоить. Он, шутя, начал называть ее колонку «Дорогой Конгресс», по типу известной колонки советов «Дорогая Эбби», и это название так и прилипло.

Это была ее первая статья, где проявлялась идея, к которой она пришла с их разговора с Брейди. Это пришло ей в голову, когда она помогала ему написать его речь, которую он только что озвучил, где делался акцент на личности человека, вместо широких масс. Она надеялась, что это не слишком сильно соприкасалось с его речью, и, наверное, ей нужно было дать ему взглянуть на это, чтобы не сомневаться. Но пока ей просто нужно было что-нибудь написать. Она не могла исправлять пустую страницу.

― Тук-Тук, ― произнес Брейди, появившись в дверях.

― Привет, ― с улыбкой произнесла она.

― Ты готова идти?

― На ужин?

Он кивнул.

― Мне жаль, что мы не можем отправиться сразу домой.

― В постель? ― Она закрыла ноутбук и поднялась.

― Именно.

― У нас есть время, чтобы я переоделась?

Она целый день была в синем хлопковом платье-рубашке, и она бы не возражала переодеться, прежде чем они встретятся с лоббистом.

― Немного.

Лиз прислонилась боком к нему и обняла его за талию.

― Я быстро.

Он наклонился и прошептал ей на ухо:

― Только, когда мы в переполненном театре.

― Не провоцируй, ― промурлыкала она.

― Нет, если бы я провоцировал, ― произнес он, поворачиваясь и прижимая ее спиной к стене.

Он рукой скользнул вверх по ее ноге и обернул ее вокруг своего бедра.

― Я бы сказал тебе, как сильно я хочу вот так тебя трахнуть.

С ее губ вырвался стон и все, чего ей хотелось, это прижать его ближе.

― Но я не провоцирую, ― сказал он, после чего сделал шаг назад от нее.

Лиз опустила ногу и надула губы.

― Ты плохой.

― Давай, детка. Если ты хочешь перед ужином сменить платье, то нам нужно сейчас выходить.

Она потрепала его за галстук и притянула его ближе.

― В эту игру могут играть двое, Конгрессмен Максвелл.

― С нетерпением этого жду, мисс Доугерти.

Они взяли «Линкольн», чтобы отправиться к нему домой, чтобы Лиз могла переодеться. Она вцепилась в его руку, когда они подъехали к дому.

― Пойдешь со мной? ― прошептала она.

Он испытующе посмотрел на нее.

― У нас нет времени.

― Пожалуйста, ― попросила она.

― Ты меня просишь, ― прорычал он.

Она любила пользоваться его слабостями.

Брейди вышел за ней из машины, и быстро что-то сказал водителю, после чего последовал за ней в дом и поднялся наверх. Она выхватила из гардеробной зеленое платье без бретелек и пару бежевых лодочек.

― Тебе нужно мое присутствие? ― спросил он, подходя к ней.

― Стань там и не двигайся.

Должно быть, она прозвучала достаточно убедительно, потому что Брейди остановился, и сделал, как она сказала.

― Трогать нельзя, только смотреть.

Он нахмурился, но демонстративно засунул руки в карманы. Если он мог прижать ее к стене и завести, то она могла поступить с ним точно также.

Очень медленно, Лиз начала поворачиваться по кругу так, чтобы он мог осмотреть ее тело. Ее руки опустились к кнопкам на ее платье, и она расстегнула каждую из них. К тому времени, когда она дошла до последней, Брейди сделал два шага по направлению к ней. В его лице она видела желание.

Она повернулась к нему спиной, встряхивая своими светлыми локонами, после чего спустила платье со своих плеч. Оно упало к ее ногам, оставляя ее практически обнаженной, не считая нежно-розового бюстгальтера и такого же цвета стринги. Она слышала, как Брейди громко вдохнул у нее за спиной, и она не смогла удержаться от ухмылки.

Она завела руки за спину и расстегнула крючки, которые освободили ее грудь от бюстгальтера. Она сбросила его на пол позади себя к ногам Брейди, а затем медленно снова повернулась к нему лицом. Он подошел вперед еще на несколько шагов. В этот раз на его лице отражалось не только желание, еще было чувство потребности. Он выглядел готовым наброситься на нее, но она подняла руку.

― Э-э-э. Смотреть, не трогать, ― проворковала она.

Его дыхание становилось более прерывистым, пока она продолжала перед ним командовать. Она отодвинула в сторону свои стринги, как струну гитары. Его руки дернулись в карманах, словно ему хотелось быть тем, кто это делал. Затем она спустила трусики вниз по бедрам к полу. Она стояла перед ним без ничего, кроме черных туфель.

― Что думаешь? ― спросила она, крутясь.

― Думаю, что ты уже достаточно долго меня дразнишь.

― Ах-ах! ― произнесла она, выходя из его объятий. ― Мы должны присутствовать на важном ужине. Мне нужно одеться.

― Ты делаешь это невыносимым.

Она захихикала и подошла к своему платью. Она сняла его с вешалки и начала расстегивать молнию на спине. Она почувствовала, как руки Брейди скользят вокруг нее.