Страница 28 из 66
этот мужчина не имеет никакого права разглядывать ее попку, по всей
видимости, не могла вызвать в себе должного негодования. Дотронувшись до
волос, она намотала на палец выбившийся завиток. Он назвал ее волосы
восхитительными.
С болезненной ясностью она вспомнила, как безжалостно дразнили ее соседские
девчонки, как часто дети обзывали ее «каланчой», «конопатой» и «морковной
головой».
Она понимала, что Себастьян Грант заносчивый, упрямый человек, в котором
больше гордости, нежели ума, и ей не стоит придавать хоть какое-то значение
его мнениям. Да и не то чтобы его реплика задумывалась как комплимент. И все
же никто прежде не называл волосы Дейзи восхитительными.
Она вспомнила, что он чуть не поцеловал ее в тот день. А что, если б он это
сделал? Если б подхватил ее на руки и прикоснулся к ней губами. Представляя
эту картину, Дейзи ощутила легкий сладостный трепет. За всю жизнь,
прожитую под бдительным оком сестры, Дейзи всего лишь раз поцеловали – ей
было четырнадцать, когда она испытала жуткое разочарование от быстрого
влажного прикосновения губ сына деревенского рыбника. Она прижала палец к
губам, подозревая, что поцелуй Себастьяна Гранта оказался бы чем-то
совершенно иным. Не зря же он пользуется опасной славой среди женщин.
Вернулась служанка, вырвав виновато вздрогнувшую Дейзи из грез. Она резко
опустила руку, стоило Элисон торопливо войти со свежевыглаженным
вечерним нарядом из голубого шелка. Горничная затянула ей корсет, помогла
надеть облегающее платье, застегнуть пуговки на спине и справиться с
огромными, до локтя, буфами на рукавах. Дейзи скользнула в черные лайковые
туфельки и уже натягивала белые шелковые перчатки, когда прозвучал гонг.
− Как раз вовремя, Элисон, − похвалила она горничную. – Благодарю вас.
Невозмутимая горничная не улыбнулась, но Дейзи показалось, что та тем не
менее довольна комплиментом.
− Вы только не опоздайте к ужину, мисс, − произнесла она, напоследок
подтянув перчатку и удовлетворенно кивнув. – Суп остынет.
Дейзи направилась к двери, но остановилась. До ужина еще четверть часа. Она
успеет отнести письменные принадлежности в библиотеку и приготовить все к
завтрашнему дню.
Она прихватила кожаную папку и спустилась на первый этаж в элегантную,
отделанную в багряных и зеленых тонах гостиную, где они с леди Матильдой
пили днем чай, и обнаружила, что, по всей видимости, явилась к ужину первой,
поскольку комната оказалась пуста. Двойные двери в библиотеку были
открыты, и сквозь дверной проем виднелись стены, уставленные полками с
книгами. Как чудесно писать в окружении работ других авторов. Что может
быть более вдохновляющим?
Дейзи вошла в библиотеку, и взгляд сразу же упал на прекрасный, украшенный
затейливой резьбой секретер в центре солнечно-желтой комнаты. Это, как она
тут же поняла, ее стол. Дейзи положила папку на покоившееся на полированной
поверхности пресс-папье, открыла ее и извлекла оттуда рукопись и пачку
чистой бумаги. Она заметила, что на столе стоял письменный набор с
наполненной чернильницей и двумя отточенными страусиными перьями. С
минуту она зачарованно разглядывала их и даже вытащила одно из серебряной
подставки, чтобы получше рассмотреть, но в конце концов решила, что
предпочитает пользоваться собственными. Дейзи вынула деревянную
коробочку с обычными гусиными перьями и вставочками и поместила ее на
пресс-папье. Закрыв портфель, она поставила его на пол и со счастливым
вздохом пробежалась пальцами по гладкой поверхности стола. Ей не терпелось
приступить к работе.
Негромкое покашливание за спиной подсказало Дейзи, что она в комнате не
одна. Обернувшись, она обнаружила, что позади возник лорд Эвермор. Одетый
к ужину в черный вечерний костюм с белой льняной рубашкой, он стоял возле
одной из ниш с книжными полками с открытой книгой в руке. Свет газового
рожка мерцал в его черных волосах и отразился от серебряной запонки, когда
граф, зажав пальцем нужную страницу, закрыл книгу и поклонился.
− Добрый вечер, мисс Меррик, − с улыбкой произнес он.
Улыбка эта несколько озадачила Дейзи. Она направилась к графу, разглядывая
по мере приближения его лицо, но не заметила в его выражении ничего, кроме
приятной, приличествующей джентльмену учтивости и задалась вопросом,
читал ли он вообще ее письмо. И уже хотела выяснить сей вопрос, но все же,
хоть и с трудом, сумела обуздать любопытство.
− Что вы читаете? – спросила вместо этого она, остановившись прямо перед
ним.
Эвермор приподнял томик, и она смогла прочитать напечатанное на простом
переплете название.
− «Шропширский парень», − прочитала она, − Альфред Эдвард Хаусман. –
Дейзи подняла глаза. – Никогда не слышала об этой книге. Это роман?
Себастьян покачал головой:
− Нет. Стихи.
Она покосилась на него.
− Вы читаете стихи?
− Не стоит так удивляться, мисс Меррик. Все английские мальчики изучают
поэзию в школе.
− Но далеко не всем она нравится, − парировала Дейзи. – К тому же, − добавила
она, изучающее глядя на него, − если бы при нашей первой встрече меня
спросили, относитесь ли вы к мужчинам, читающим стихи, я бы ответила нет.
Честно говоря, мне показалось, вы вообще не похожи на писателя.
− Какое же занятие, по-вашему, мне подошло бы?
Дейзи рассмеялась.
− Я подумала, что вам пристало сплавляться по Гангу, исследовать Америку
или искать подобные приключения.
− Как-то я провел лето на перевале Большой Сен-Бернар, где взбирался с
монахами-августинцами по Пеннинским Альпам. Мы спали в палатках, а воду и
пищу тащили на закорках. Это считается?
− Боже правый, а печатную машинку вы тоже несли на закорках?
Что-то мелькнуло в его серых глазах, нечто опасное, пошатнувшее былую
доброжелательность.
− В этом не было нужды, − отрезал граф. – Я не писал в Альпах.
Глядя ему в глаза, Дейзи решила, что пора сменить тему беседы.
− Вы читаете стихи, а писать их когда-нибудь пробовали?
− Боже упаси, − ответил Себастьян, изобразив такой ужас, что Дейзи не
удержалась от смеха. – Читать стихи мне нравится гораздо больше, чем писать
их, − признался он. – Уверен, публика мне за это благодарна. А вам нравится
поэзия?
− Не знаю, − честно ответила Дейзи. – Я всегда предпочитала романы. И не
увлекалась особо стихами.
− Это преступление. – Себастьян поднял руку с книгой, его темные ресницы
опустились, когда он устремил взор на страницу:
«Терзают сердце слёзы,
Лишь вспомню о друзьях:
О девах, губки – розы,
Стремительных парнях.
Где реки быстротечны,
Могилы тех ребят;
В полях девчонки вечно
Средь роз увядших спят».
− Невероятно грустно. И все же, стихотворение прекрасно.
− Что ж, если вы так считаете, скажите об этом Марлоу. Может, он купит
следующий сборник этого парня. Этот, как я понимаю, Хаусман опубликовал за
свой счет после того, как несколько издателей ему отказали.
− В самом деле? Как думаете, почему стихи не приняли?
− Кто знает? – Он закрыл книгу и повернулся, чтобы поставить ее обратно на
полку. – Нет смысла гадать о причинах. Они не имеют значения.
− Не имеют значения? – Дейзи не верила своим ушам. – Вы же сами автор, как
можно такое говорить? Если бы вам отказали, неужели вы бы не хотели знать
почему?
− Не особо.
− Но ведь полезно знать причину отказа?
Эвермор вновь повернулся к ней.
− Для чего?
− Разумеется, чтобы в следующий раз не оплошать. Чтобы чему-то научиться.
− А, мы опять вернулись к старому.