Страница 54 из 89
Ее выдавали руки, державшие карты, со вздувшимися жилами — морщинистые руки старухи. Она курила темные сигареты, вставленные в длинный серебряный мундштук. Всматриваясь в карты, щурилась от дыма, и тогда ее продолговатые глаза превращались в узкие щели.
Клаукк прошел мимо играющих, сел в кресло за спиной корейца и встретился со взглядом Доула. Затем достал зажигалку-фотоаппарат, щелкнул, прикурил сигарету.
За столом возникло оживление.
— Я увеличиваю, мадам, — сказал кореец и подвинул к центру стола несколько столбиков разноцветных фишек и пачку долларов. Доул положил на стол свои карты.
— Пришла сильная карта, Пак? — улыбнулась дама. — Тиоти! — позвала она.
В двери спальни показалась хорошенькая горничная в кимоно. Дама подала ей знак. Тиоти вернулась в спальню и через секунду выкатила столик на колесиках. На нем лежали десять пачек ассигнаций.
— Я поддержу вашу игру, Пак. Здесь десять тысяч английских фунтов стерлингов.
Видно было, как выпрямилась спина корейца. Клаукк встал с кресла и отошел к стене. Из прихожей вышел другой парень и встал за спиной корейца.
— Но у меня нет таких денег, мадам, — сказал кореец.
— Разве? — жестко спросила дама. — Ведь здесь как раз та сумма, которую британская разведка назначила за фотографию мадам Вонг! А теперь откроем карты!
— Но это недоразумение, — выкрикнул кореец. Он хотел встать, но двое отделились от стены, взяли его за руки, усадили в кресло и деловито обыскали. Клаукк сорвал с его груди золотой медальон, висевший на цепочке, открыл. На стол упала микропленка, Клаукк вынул зажигалку-фотоаппарат и тоже бросил на стол. Рывком приподняв корейца, они потащили его в прихожую.
— Это наговор! — севшим от страха голосом кричал Пак. — Умоляю, не делайте этого, мадам! Проявите пленку…
Клаукк притворил дверь в гостиную, другой бандит держал вырывающегося Пака. Темные очки свалились на пол — склеенное веко закрывало пустую глазницу. Клаукк достал из кармана пистолет и сказал почти ласково:
— Ну, чего ты испугался, дурачок? Иди вперед! — И он сильно ткнул дулом под ребро корейцу.
Пак запнулся на полуслове, лицо его перекосилось, колени подогнулись. Он упал на мягкий ковер прихожей. Клаукк разогнулся с пистолетом в руках — перед дулом торчало острое лезвие ножа. Он вытер лезвие о спину убитого, нажал на кнопку, и стальной клинок убрался внутрь пистолета…
В двенадцать часов ночи в машинном отделении зазвонил телефон. Парень лет двадцати пяти, в белой, чуть испачканной маслом форменной рубашке с короткими рукавами и золотыми лычками на погонах, появился из глубины и пошел по скользкой стальной решетке между двумя рядами двигающихся механизмов.
— Старший механик Сергей Веремеев слушает, — сказал он в трубку. — Понял, бегу!.. Игна-а-т! — крикнул он куда-то в глубину. — Я наверх за радиограммой. Сейчас вернусь!
Миновав три-четыре узких металлических трапа, Сергей появился в коридоре команды, пробежал по нему, несколькими прыжками одолел еще два широких, покрытых дорогим ковром трапа и оказался в просторном вестибюле. В него выходили двери музыкального салона. Там царил полумрак, тихо играла музыка, в центре полированного круга двигались пары. Сергей завистливо покосился в сторону салона и подошел к бюро информации. Там дежурили две симпатичные девушки, одетые в строгую морскую форму: обе — Светы. Одна — высокая, крупная, другая — маленькая.
— Сережа, пляши! — сказала Света-большая. — Дочь!
— Как дочь? — Сергей смотрел на радиограмму и ничего не понимал. — Каким образом?
— Ты что, маленький? — строго спросила Света-большая. — Не знаешь, каким образом дети рождаются?
— Но… ей еще носить два месяца…
— Семимесячные тоже бывают, — объяснила Света-маленькая. — Ты разве не знал?
— Понимаешь, я все рассчитал. Рейс девять месяцев… Как раз к приходу… Теперь уже все, да? Уже ничего не сделаешь?..
Девчонки расхохотались.
— Это не опасно?
— Я семимесячная… — Света-большая поднялась со стула, встала во весь рост. — Посмотри на меня!
— Где док?
— Там, в салоне.
Сергей кинулся туда. Доктора он увидел сразу. Тот сидел рядом с пассажирским помощником за столиком в дальнем углу салона. Оба с тоской слушали излияния фрау Шульц, пожилой немки, представительницы фирмы, фрахтовавшей корабль.
— Я буду просить фирма продлять фрахт. Мой аргумент: комфорт — айн, много дешево — цвай…
— Док, на минутку! — Сергей коснулся плеча доктора.
Доктор, обрадовавшись возможности покинуть фрау Шульц, встал.
Поднялся и пассажирский помощник:
— Прошу простить, фрау Шульц. Ждет капитан.
— Понимай, — сказала фрау Шульц, — когда мужчин хочет избавиться от дамы, его всегда ждет капитан. Я прощаю вас…
Сергей, доктор и пассажирский помощник стали пробираться к выходу, обходя танцующих. Сергей расспрашивал доктора о новорожденной, тот ободряюще похлопал его по спине. Они вышли в вестибюль.
— У-уй, — облегченно вздохнул пассажирский помощник. — Спасибо, что вытащил. Эта немка доконает меня…
— Так что не дрейфь! — ободряюще сказал доктор Сергею, но тот уже обращался к пассажирскому помощнику: — Она правду говорит?
— О чем?
— Что фрахт продлят?
— А-а, ерунда! Еще один рейс в Сидней, потом обратно, и — домой! До чего же хочется побывать дома, хоть денек…
Доктор и пассажирский помощник капитана разошлись по каютам, а Сергей вышел на палубу глотнуть воздуха. Он подошел к фальшборту, перегнулся через него… и тут же отпрянул назад, прижавшись к стенке.
Краем глаза он увидел, как двое мужчин в стороне от него выбросили за борт в море какой-то продолговатый предмет, завернутый в белое.
Сергей заметил, как оба типа, оглянувшись по сторонам, нырнули в коридор. Веремеев быстро перебежал по палубе и успел увидеть, как закрывалась дверь одного из люксов. Освещенные иллюминаторы этих огромных апартаментов выходили не на прогулочную палубу, а прямо в море. Сергей поднялся по трапу, пролез под шлюпкой, висевшей как раз над подозрительной каютой, и, поколебавшись, ступил ногой на выгнутую шлюпбалку.
Внизу, в двадцати метрах под ним, пенилась вода, разрезаемая носом теплохода. Сидя на шлюпбалке, Сергей попытался дотянуться головой до иллюминатора, но не смог. Тогда он снял ремень, накинул петлю на металлическую опору, намотал конец на кулак и повис головой вниз, как на турнике, держась только сгибами голеней и зажав в руке страховочный ремень. Теперь ему было видно, что делалось в каюте…
— Тихо? — спросил Доул, когда двое убийц вернулись в каюту.
— Да, никто не заметил.
— Завтра хватятся одного пассажира. Могут быть неприятности.
Клаукк вытолкнул вперед своего напарника.
— Вот он может сыграть его роль. Скажем, завтракать и обедать за него. Соседи по столику, пожилая чета, не заметят. Он был неразговорчив, покойный…
Напарник Клаукка вынул из кармана черные очки убитого, надел на переносицу и действительно стал похож на убитого. Тот же рост, восточные черты лица…
— Для европейцев все корейцы на одно лицо, — ухмыльнулся Клаукк.
Мадам Вонг бросила на него острый взгляд.
— Так же как для корейцев, все европейцы…
Ухмылка мгновенно сползла с лица Клаукка, он отступил на шаг и поклонился. Мадам была китаянкой. Те, кто работал с ней много лет, как-то забывали об этом. Мадам одевалась из Парижа, кухню предпочитала европейскую, Бога же у нее не было никакого.
Она подняла карты убитого партнера.
— Бедный Чен Пак, — вздохнула она и бросила открытые карты на стол. — Он выиграл.
Доул усмехнулся:
— Покойнику повезло…
Мадам Вонг отодвинула от себя столик с десятью тысячами фунтов, приказала, ни к кому не обращаясь:
— Пошлите эти деньги его семье!
И тут с Сергеем случилась неприятность. Проклятая зажигалка выскочила из кармана, ударилась о край иллюминатора и упала в море. Сергей рывком подтянулся за ремень, сел на шлюпбалку, прислушался.