Страница 5 из 8
Анжеле тогда казалось, что так будет всю жизнь, что по-другому просто не бывает...
Ее разбудили голоса с улицы:
- Эй, Муно! Цуцу! Идемте гулять.
Муно вскочил, протер глаза и, покачиваясь, пошел к выходу, сонно бормоча:
- Цуцу! За мной! Ско... - но вдруг осекся и смущенно обернулся к девочке: - Совсем забыл, Цуцу. Не сердись. Хочешь пойти с нами гулять?
- Хочу, - улыбнулась Анжела. - Конечно, хочу.
И, взявшись за руки, они вышли из жилища.
- Куда пойдем? - весело спросила Лула. - К Горячему озеру?
- Нет-нет, куда-нибудь в другое место, - поспешно сказал Тути.
- Сегодня пусть решает Цуцу. - Лула хотела было погладить Анжелу по волосам, но, спохватившись, отдернула руку. - Цуцу, куда бы ты хотела пойти?
- К скалам, - не задумываясь, ответила девочка.
Переглянувшись, юные париане согласились.
Сначала они шли по гладко вытоптанным улицам Городища. Справа и слева возвышались сводчатые жилища париан с овальными отверстиями для входа. Вокруг каждого жилища и прямо посреди улиц в беспорядке росли большелистые, прямоствольные деревья с крупными ярко-оранжевыми плодами. Их никто не сажал, и они росли, где хотели...
Улица кончилась, незаметно перейдя в дорожку с разбегающимися в разные стороны тропинками. Самая узкая и неприметная вела к подножию Каменной стены, отрезавшей страну париан от остального мира.
Бархатно-зеленые луга, деревья с пышными круглыми кронами, все, что составляло сказочную природу париан, кончалось перед этой стеной. На скалах почти не было растительности. Лишь кое-где, уцепившись за случайные выступы, лепились причудливо изогнутые розовые мунго, будто путники, дерзнувшие нарушить величественный покой каменной громады, да так и окаменевшие на полпути.
- Почему ты решила прийти сюда? - спросила Лула Анжелу.
- Мне хотелось увидеть их вблизи. Когда дядюшка Гундо переносил меня через Стену, я была без сознания и ничего не помню.
- Что же мы будем делать дальше? - спросил Муно. - Как тут играть?
Париане испытывали безотчетный страх перед грозной Стеной и не любили приближаться к ней.
- Я знаю! - выкрикнул беззаботный Тути. - Мы устроим соревнования: кто выше взберется по Стене.
- Верно, Тути! - обрадовалась Анжела и первая побежала к скалам.
Она карабкалась по выступам с таким ожесточением и упорством, будто задалась целью во что бы то ни стало преодолеть злосчастную преграду.
- Ты сорвешься, Цуцу! - послышался голос позади.
Это был Муно. Анжела знала, что он ленивый и неповоротливый, к тому же не любит опасностей. Но Муно полз по острым скалам, преодолевая страх, потому что страх за Цуцу был сильнее.
- Вернись, Цуцу, прошу тебя.
Его жалобный голос подействовал на Анжелу. Она остановилась, уцепившись за кривой ствол мунго, нависший над нею. Взглянула наверх. Стена, казалось, уходила в самое небо, растворялась в нем. Нет, никогда ей не преодолеть этих скал!
- Хорошо, Муно, вернемся, - грустно вздохнула Анжела.
На крохотном выступе у подножия уродливого мунго они присели передохнуть, посмотрели вниз: только Тути, пыхтя и отдуваясь, еще карабкался вверх. Остальные, не выдержав, вернулись. Они отдыхали, растянувшись на зеленой лужайке.
- Вы победили! - крикнула снизу Лула. - Спускайтесь!
...После дневной еды Муно снова предложил Анжеле погулять. В это время они обычно не гуляли, а отправлялись на площадь, но Муно объяснил, что смотрилищ больше не будет. Вид у него был озабоченный.
Они выбрали тропинку, ведущую к Горячему озеру. Парий, отражаясь от поверхности озера, слепил глаза.
- Искупаемся? - предложил Муно.
- Искупаемся.
- А разве ты не боишься водяного чудовища?
- Боюсь. Но мы ведь не станем уплывать далеко от берега?
Муно помнил, что девочка не любит с разбегу врываться в озеро, и вместе с ней осторожно вошел в воду. Хоть чудовища не было видно и купались они у самого берега, Муно, как верный телохранитель, не отплывал от Анжелы. Только у него не получалось быть в воде таким же медлительным, как она, поэтому он носился вокруг стремительными кругами.
Они растянулись на берегу, греясь под лучами Пария. Взгляд Анжелы скользил по поверхности озера далеко-далеко, к самому горизонту.
- Смотри! - сказал Муно.
Девочка обернулась и увидела длиннохвостое существо на коротких пятипалых ножках, лениво передвигавшееся вдоль кромки воды.
- Это лимпи, я знаю, - сказала Анжела.
Муно брезгливо поддел его хвостом и перевернул на спину. Живот у лимпи оказался светлый, почти белый. Он беспомощно замолотил в воздухе ножками, но сам перевернуться не мог.
- Зачем ты так! - упрекнула Муно девочка и помогла лимпи встать на ноги. Он, будто в знак благодарности, высунул длинный зеленоватый язычок и с прежней медлительностью поплелся дальше.
- И как вам удается так быстро плавать? - задумчиво глядя вслед парианской "черепахе", спросила Анжела.
- Как? И сам не знаю... Покажи-ка свою руку.
Анжела оперлась ладонью на траву и растопырила пальцы. Рядом с ее тонкой, изящной ручкой Муно шлепнул свою огромную лапу и тоже растопырил пальцы.
- Видишь, - сказал он, - у меня есть перепонки, а у тебя нет. Когда ты подгребаешь под себя, вода проходит между пальцами. А мои перепонки ее не пропускают, толчок получается очень сильным.
- Верно. И как я раньше не сообразила. А хвост у тебя вместо руля, да?
- Что такое "руля"? - не понял Муно. Не зная, как объяснить, Анжела только улыбнулась.
Некоторое время они лежали молча, потом Муно, усевшись на хвост, спросил:
- А как тебя называли твои папа и мама?
- Анжела.
- Ан-же-ла... Красиво. А мы тебе дали такую глупую кличку "Цуцу". Ты, наверное, ненавидишь ее.
- Я привыкла, - уклончиво ответила девочка.
- Правда? И не обидишься, если я буду продолжать звать тебя Цуцу? Я тоже привык. - Он положил свою длинную шею на колени Анжеле.
- Не обижусь, - улыбнулась она и почесала ему за ухом.
- Скажи, твоя... Земля не такая, как Парианус?
- Нет. Совсем не такая.
- Расскажи! - попросил Муно, возбужденно шлепнув себя по животу.
- Рассказать очень трудно.
- Как бы мне хотелось посмотреть!
- Ах! - воскликнула девочка. - Если бы я могла вернуться домой, я взяла бы тебя с собой, и ты сам бы все увидел.
- Правда, Цуцу? Ты взяла бы меня с собой?
- Конечно. Я жила в твоем жилище, а ты пожил бы в моем.
- Но... - Муно отвесил нижнюю губу. - Тридцать лет ты не имела сиденья и лежанки. Я не могу себе этого простить.
- Пустяки! - заверила его Анжела. - Ведь ваша почва одинаково мягкая и на лежанке, и на полу. И потом, это по-вашему тридцать лет, а по-нашему всего три года.
- Значит, ты не сердишься?
- Нисколечко.
- Скажи еще раз, что ты возьмешь меня с собой, если...
- Ты хотел сказать: если я вернусь на Землю? Я не верю в это, Муно. Девочка тяжело вздохнула, и по ее щеке, блеснув под Парнем, скатилась крупная слеза.
Муно стало обидно, что она плачет, что ей так хочется покинуть его жилище и париан. Но он понял, что она тоскует по родному дому, и постарался скрыть свою обиду.
- А язык, на котором ты говорила, очень трудный? - спросил он, чтобы отвлечь ее.
- Нет, не очень, - всхлипнула Анжела.
- Я мог бы научиться?
Она медленно произносила слова, объясняя смысл каждого, а Муно старательно выговаривал их и пытался запомнить. У него оказалась превосходная память.
- Получается! Ты молодец, Муно. Мы будем тренироваться каждый день. Хочешь?
Она представила себе несбыточную сцену: ее находят отец с матерью. А она, после объятий, слез и поцелуев, знакомит их с Муно, и тот с самым невинным видом вдруг произносит:
"Здравствуйте, люди Земли! Мы рады приветствовать вас на Парианусе".
- Муно! Цуцу! Куда вы запропастились?! - еще издали завидев их, закричал Тути. - Я повсюду ищу вас! - Он приближался большими прыжками, отталкиваясь хвостом, совсем как кенгуру из школьного зоопарка. - Цуцу ждут на площади. Скорее.