Страница 10 из 278
Джейсон лишь кратко кивнул и спросил:
- И чем той алмаз может быть ценен для моего управления?
- Много ли у вас на службе молодых женщин... да и просто женщин? Я говорю не о секретаршах и не об уборщицах, что натирают полы в вашем штабе. Есть ли у вас женщины-агенты?
- Не так много, - был ему краткий ответ.
- Готов поспорить, что их наберётся менее процента от общего числа. Поверь мне, Джейсон, женщины способны на многие вещи, абсолютно не подвластные мужчинам.
- Да, я слышал о компаньонках, которых ты постоянно отправляешь иранскому шаху, - усмехнулся молодой человек.
- Это бизнес, мой друг, - улыбнулся ему в ответ Аднан, - а мои смышлёные прелестницы умеют очаровывать клиента и приносить мне всегда добрые вести. Но та, о ком я тебе говорю, вряд ли способна очаровывать. Она цветок совсем для иного сада.
Пока Аднан вновь не перешел на поэтический язык, Джейсон поспешил уточнить:
- Она разбирается в оружии?
- Превосходно разбирается.
- Умеет им пользоваться.
- Возможно только немного. Но ты ведь можешь её этому научить.
И Джейсон всерьёз призадумался.
- Откуда она вообще появилась в твоей флотилии? - спросил он.
- Это удивительная история. Когда-то она была замужем за тунисцем и жила в пустыне вместе с его племенем, плела там ковры, а потом продавала на базаре. Когда муж погиб в песчаной буре, она решила вернуться на родину, пришла в Колло и попросилась на корабль до Европы. Когда я впервые увидел её в порту, то не сразу поверил, что она европейка, до того она успела одичать в пустыне. Если бы не светлая кожа и блондинистые волосы, так бы и продолжал думать, что она берберка.
- Европейка пожелала выйти замуж за пустынного кочевника? - усмехнулся Джейсон. - Действительно, что может быть удивительней.
- Только то, что она с радостью обрезала свои длинные кудри, сменила берберскую одежду на походную и согласилась отработать свой билет до Европы на моем судне. Сходила в один рейс, затем в другой, а потом она передумала возвращаться в Европу. Уже почти десять лет как она сопровождает мои грузы и не мечтает вернуться на родину. Поверь, я с болью в сердце отрываю от себя столь драгоценное создание и всё из любви к ней. Она несчастное одинокое дитя, без прошлого и с сомнительным будущим. Мне бы очень хотелось помочь ей. И помочь тебе, мой друг. Ты приятный молодой человек, несомненно, сумеешь найти к ней подход. А твой работодатель обязательно останется доволен таким ценным приобретением.
- Возможно-возможно, - задумчиво произнёс Джейсон и заметил, - Одного не могу понять. Если она такой хороший экспедитор, зачем ты хочешь отдать её мне? Не в одном ведь человеколюбии дело, Аднан. Ты бизнесмен и никогда не станешь упускать выгоду. Так что не так с твоей лучшей работницей, раз ты решил от неё так ловко избавиться?
Немного помявшись, саудовец признался:
- Как работник она хороша всем. Вот только порой в её голове появляются безумные идеи, которые хорошо бы применять на войне, а не в торговле. Уж не знаю, кто её родители и что они пережили во время войны, раз бежали из родных мест в Тунис. Знаю одно, их дочь - дитя войны, и они воспитали её так, что по родной Европе она не тоскует, даже напротив. И людей, что там живут, отчего-то крайне не любит. А ведь я заключаю сделки с европейцами, Джейсон. Я не могу и дальше присылать им груз с экспедитором, которая если и не хамит им в лицо, то может устроить злую шутку. Друг мой, прошу тебя, забери её в своё управление. Там ей наверняка помогут найти место, где она сможет выплеснуть агрессию и свои старые обиды. А ей это нужно, поверь мне. И вам это может быть крайне полезно.
Пока торговец оружием с многомиллионным состоянием рассыпался перед кадровым агентом управления обещаниями отдать ему на перевоспитание своего лучшего экспедитора, этот самый экспедитор вдвоём с капитаном судна плыл посреди Лигурийского моря.
- Терпеть не могу Монако, - буркнул Кэп, причаливая в порту.
Его видавшая виды яхточка смотрелась гадким утёнком посреди роскошных судов артистов и миллионеров, что прибыли в это мини-государство проматывать лишние деньги в казино и ресторанах.
- Что так? - ехидно поинтересовалась Алекс, разглядывая через стекло пристань.
- Да потому что из свободных мест всегда только это - напротив полицейского участка!
И вправду, впереди виднелось невзрачное здание, вывеска на котором гласила, что это и есть логово полиции. Алекс покосилась на своего единственного попутчика, капитана невезучей яхты. Его густые черные брови заметно вздыбились, а окладистая борода взъерошилась, скрывая большую часть лица. Этот прожжённый морской волк никогда не называл ей своего имени - в деле контрабанды оно было неуместным, поэтому Алекс называла его попросту Кэп. Своего же настоящего имени она и не думала скрывать. Зачем, ведь у неё давно нет даже документов, это имя подтверждающих.
Причалив, контрабандисты молча разглядывали полицейский участок и всех, кто туда входил и выходил.
- Когда прибудет покупатель? - недовольно поинтересовался Кэп.
- Через 135 минут, - тут же ответила Алекс, даже не взглянув на судовые часы.
- Долго, - проскрипел зубами Кэп и принялся недовольно бурчать, - Вот почему им приспичило получить груз именно в Монако, а не в Ницце или Сан-Ремо? Тамошние порты куда больше и затеряться там легче...
- Значит, груз им нужен именно в Монако.
- Вот скажи мне как экспедитор и эксперт по вооружению, зачем в Монако двадцать килограмм взрывчатки?
- Заказчику виднее, - пожала плечами Алекс.
Кэпа этот ответ не устроил.
- Пойду в город, - известил он, - на 135 минут. Если будет облава, поступай как ты всегда и делаешь. К чертям собачим всё остальное.
- Не жалко бросать яхту?
- Жалко, но свобода дороже.
Алекс ничего ему не ответила. Пригладив перед замызганным зеркалом светлые кудри, она поднялась из трюма на палубу.
Стоял полдень. Заезжая богема уже расползлась по городу в поисках развлечений. Кэп прохаживался в порту и по окрестным улочкам в надежде высмотреть в толпе покупателя ещё до того, как тот взойдет на борт яхты. Алекс от нечего делать курила на палубе.
За два года совместных плаваний у них так и повелось, что в европейских портах на землю сходил только Кэп, Алекс же всегда оставалась на судне. И дело было вовсе не в знании английского, на котором оба говорили с ощутимым акцентом, но Кэп всё же грамотнее и понятнее. Просто по окончании Второй мировой Александра Гольдхаген убедилась на собственной шкуре, что значит быть изгоем на жестоком континенте, где каждый готов тебе плюнуть в лицо и ударить в спину. После пережитого ей было несложно невзлюбить Европу, невзлюбить настолько, что Алекс брезговала попирать её землю своими разношенными шлепанцами. Так она и проводила все стоянки в портах Старого Света, куря на палубе или отлеживаясь в тесной каюте рядом с опасным грузом и размышляя о послевоенном сытом мире в Европе и неистребимой жажде европейцев приобретать самые разные орудия для убийства друг друга.
Покупатели, наконец, соизволили появиться на борту яхты, не постеснявшись опоздать на двадцать две минуты. Их было четверо - видимо, двое будут тащить ящик, а двое прикрывать его собой по флангам, чтоб не засветиться перед полицией. Два здоровяка действительно остались на палубе, куда подоспел Кэп, а двое, что выглядели посолиднее, спустились в трюм вслед за Алекс.
- Слушай, малышка, - игриво начал тот, что был помладше и улыбчивее, - и что тебя соблазнило на морские путешествия?
- Буду рассказывать лет через тридцать, как каталась на яхте с личным капитаном до Монте-Карло.
Ответ ему понравился и он рассмеялся. Но его спутнику было не до игривых бесед.
- Кое-что поменялось, - каменным голосом сообщил он Алекс, когда она привела визитеров к вожделенному ящику и открыла его, демонстрируя товар. - Вся партия была нужна нам ещё вчера. Но время ушло, и сегодня нам нужна только половина.