Подручный смерти

– Зачем спрашивать, если вам уже доложили?

– Отвечайте на вопрос, – нахмурился следователь.

Он с утра получил нахлобучку от начальства, местный журналист достал его своей критикой, оперативники ничего толкового не накопали. Место преступления оказалось затоптанным собачниками и любопытными, никаких улик не обнаружили. Словом, наклевывался классический висяк.

Мариша смотрела на седой ежик его волос и старалась успокоиться. Этот немолодой опытный человек должен во всем разобраться, а не искать козла отпущения в ее лице.

– Ну да, мы с Авиловой поссорились…

– По какому поводу?

– Она думала, что я ее подсиживаю, и высказала свое негодование.

– Ей нравился Бортников? У них был роман?

– Я ей в душу не лезла, – огрызнулась Мариша, злая на болтунов, которые донесли следователю об ее соперничестве с Авиловой.

– В коллективе многие знали о том, что Авилова имела виды на Бортникова. Она не скрывала этого.

– Ну и что? Кирилл Сергеевич многим нравится. Мало ли, кто на кого виды имеет? Это еще ничего не значит.

– Как вы расстались в Авиловой в тот вечер?

– Никак. Я пошла домой, она осталась.

– А свидетели утверждают, что после вашего ухода Авилова оделась и вышла следом за вами.

– Я ее не видела. Может, она и вышла… по своим делам.

– По дороге домой вы проходили через пустырь?

– Нет! Я боюсь там ходить…

– Вы живете на улице Лесорубов, которая соединяется проулком с улицей Кирова. Через этот проулок можно попасть на пустырь.

Мариша пожала плечами.

– Можно. Но я шла по дороге, где фонари. В потемках на пустырь лучше нос не совать. Там чудище завелось, слышали?

Сначала она хотела рассказать следователю, что в тот вечер сама еле унесла ноги от маньяка, но передумала. Тот истолкует это по-своему и, чего доброго, обвинит ее в убийстве Авиловой. Дескать, та догнала ее, хотела затеять драку, и Мариша в состоянии аффекта задушила соперницу.

– Чудище, говорите? Слухи по городу ходят, это верно. Как Авилова попала на пустырь? Может, вы привели ее туда? Вы шли, она увязалась за вами…

– Не было этого.

Мариша вздохнула и отвернулась, глядя в угол ординаторской, где стоял диван. Там часто ночевали дежурный врач или сестра. Но в ту роковую ночь Авилова на работу не вернулась.

– Кто, по-вашему, мог желать смерти Авиловой?

– Не знаю…

– У нее был мужчина? Она встречалась с кем-нибудь?

– Вряд ли. В Грибовке сплетни на крыльях разлетаются. Но про Авилову никто ничего не болтал.

– Что вам известно о… криках на пустыре?

– То же, что и всем. Говорят, в руинах поселилась чупакабра. Это она так жутко кричит.

Следователь усмехнулся и покачал головой. Чупакабра! Каких только глупостей люди не придумают. Кстати, возле тела Авиловой никаких следов, кроме человеческих и собачьих, не было.

– А вам нравится доктор Бортников?

Этот вопрос застал Маришу врасплох. Она переключилась на чудище, расслабилась, и вдруг – бац!

– Мне?..

– Мужчина он молодой, видный… а в Грибовке с женихами не густо. Небось, вы на него глаз положили, а?

Глава 14

Когда Слепцов встал с постели, первое, что он сделал – обследовал дверь в чулан и навесной замок. Каким образом он оказался внутри чулана, оставалось для него загадкой. Он вспомнил, как ходил за рюкзаком на веранду, как вернулся в комнату и сел на кровать… На этом его воспоминания обрывались.

– Паша, а Паша! – позвал он.

Парень с видом побитой собаки выглянул из комнаты.

– Ты почему не в школе?

– У меня голова болит…

– Пить меньше надо. Еще молоко на губах не обсохло, а ты к бутылке тянешься. Кривую дорожку смолоду выбрал. Что за компания у тебя? Чем занимаетесь? Сначала напьетесь, потом на подвиги тянет?

Племянник понуро опустил голову. Казалось, самое худшее с ним уже случилось. Если дружки настучат, что он в ту ночь ходил на пустырь…

– Скажи, это ты меня в чулане запер? – стараясь быть дружелюбным, допытывался Слепцов.

– Вы что, дядь Миш?.. Мать мне не верит, и вы туда же!

– Да пойми ты, чудак, я не сержусь. Просто понять хочу, как я там очутился. Видно, в бреду был, ни черта не помню.

– Я не знал, где мать ключ прячет! – клялся Пашка. – Вот вам крест! А если бы и знал, на кой мне кого-то в чулане закрывать? Тем более вас.

– Ты, наверное, подшутить решил надо мной? В твоем возрасте это бывает. Я тоже рос сорванцом. Порой такие фокусы откалывал, отец за голову брался.

– Мне не до шуток было…

Парень чуть не сболтнул про труп и прикусил язык.

– Я на тебя зла не держу, – продолжал Слепцов. – Ты только скажи, как все произошло?

– Да мне-то откуда знать? Я пришел домой, мать ругаться стала… потом слышу, кто-то стучит… У меня душа в пятки ушла, ей-богу! Я думал…

Слова «…мертвяк за мной гонится» застряли у парня в горле. Он кашлянул и отвернулся. Правду говорят, на воре шапка горит.

– Допустим, так и было, – согласился Слепцов. – Выходит, кто-то чужой в дом попал и все это провернул? Не мог же я сам себя снаружи закрыть?

Аргумент у дядьки был железный, не поспоришь. Пашка хлопал глазами, мечтая поскорее закончить неприятный разговор. Дерзость слетела с него, он был напуган и подавлен.

– Можно я лягу, дядь Миш? Башка раскалывается.

– Ладно, иди, лечи свою голову…

Племянник улегся на диване в горнице, а Михаил отправился на кухню пить чай. То ли лекарства помогли, то ли он отогрелся и отоспался, но ангина отступила. Дышать стало легче, боль утихла. Кошмары прекратились. Если бы не оказия с чуланом, можно было бы радоваться.

От горячего чая с малиной Слепцова разморило, лоб покрылся испариной. Он взглянул на старые, как этот дом, ходики. Анюта не скоро придет с работы, помочь бы ей по хозяйству, но он еще слишком слаб.

Вернувшись в комнату, он лег и задумался. О чем доктор спрашивал Анюту? Та что-то говорила про «кукурузник»…

Мысль о самолетах забросила его в Туву. Река Уюк, на берегу которой они вели раскопки, протекала в межгорье. Прибрежная полынная степь переходила в редколесье, склоны хребтов покрывал лиственник вперемешку с кедрачом. Слепцов брал с собой ружье и шел в горы – вроде бы искать камни с руническими письменами. Замшелые плиты попадались в самых глухих местах. В горах водились дикие звери, и Слепцов прослыл в экспедиции заядлым охотником. Пару раз он добыл лисицу, чтобы подтвердить свою охотничью репутацию. Стрелять в косулю было жалко, а зайцы ему не попадались.

Однажды он спустился в расселину, где наткнулся на странные обломки, поросшие травой и кустарником. Он облазал там каждую пядь…

– Дядь Миш!

Слепцов вздрогнул и подскочил на кровати от неожиданности.

– Чего тебе?

– Я щи разогрел, – робко сообщил племянник. – Мать велела вас накормить.

– Спасибо, я не голоден…

Оказывается, пришло время обеда. Но у Слепцова не было ни малейшего желания есть. Пашка закрыл за собой дверь, а он сел и обвел напряженным взглядом комнату. Его рюкзак висел на спинке стула. Он встал и обшарил все внутренности заплечного мешка, ощупал кармашки. Пусто.

Сестра выложила его вещи, грязные постирала, чистые спрятала в шкаф. Слепцов перерыл полку с вещами, постоял в раздумьях, потом подошел к окну и выглянул во двор. Голые деревья, серое небо, почернелый штакетник. Тошно, тоскливо. На душе тяжелый осадок.

Из кухни потянуло запахом разваренной капусты, и Слепцов плотнее прикрыл дверь. Несколько минут прошли в беспричинной тревоге.

– Дядь Миш, – опять сунулся племянник. – Вы как? Мать звонила, спрашивала.

– Нормально.

– Я за хлебом сбегаю? Вы побудете один?

– Я что, малый ребенок?

Хлопнула входная дверь, и Слепцов остался наедине со своими мыслями. В голове зашумело, во рту пересохло. Он был рад, что племянник ушел. Тело сотрясал озноб, и он прислонился спиной к печке. Внезапно он направился в комнату сестры, встал на цыпочки и сунул руку за икону. Ключа не было. Все правильно! Анюта его перепрятала от греха подальше.