Правила эксплуатации ведьмы

Не просите у неё помощи

«Любой бескорыстный поступок имеет цену».

Народная истина.

До рыночной площади я доплелась спустя целую вечность. Вначале были долгие душевные беседы со Всемилом о прекрасной, смешливой девушке, которая покорила сердце светловолосого князя с первого взгляда (я так и не поняла, кого он имел в виду). Затем меня отловила бабушка, кричащая о великой заразе, поразившей немолодое тело. У неё вскочил прыщик на носу. Но бабулька так страшилась отправления в иной, более гостеприимный мир, что убеждала провести над ней обряд изгнания нечистой силы, ибо та лезла наружу через нос.

Знала бы она, кого возвела в храмослужителя, очищающего от нечестивого. Это как попросить голодного волка охранять стадо аппетитных овец от его же собратьев. И волк бы мило кивал, скалился, облизывался и клятвенно обещал не подпускать к отаре никого хвостатого, кроме самого себя.

На базаре я приобрела парочку бесполезных браслетов. Громоздких и звенящих, они скорее раздражали, чем радовали. Сама не поняла, зачем их взяла. Увы, женщина тем и прекрасна, что покупает не из-за необходимости, а вопреки любой нужде. Можно голодать неделями, перебиваясь с непитательной воды на более вкусную, подсоленную, но зато потом, изрядно похудев, влезть в платье искусной работы заморских мастериц. А после ни разу не надеть его, ибо некуда, незачем, да и под цвет глаз не подходит.

Невдалеке от дома мне посчастливилось встретиться с уже знакомым отощалым мальчишкой, рвущимся на починку моего жилища. Пригласить его, что ли, в помощники озлобленному варрену? Парочка получится колоритная. Жаль, не показать её никому.

— Милая Ладислава, — мальчишка упал предо мной на одно колено, — не откажите ли вы мне в просьбе?

— Не откажу, — согласилась я, потому как вид у него был встревоженным до невозможности.

— Подарите же прядь ваших волос, о, милейшая!

И он достал из-за пазухи столовый ножик. Обычный такой ножик, по-моему, даже с остатками пищи.

— Зачем тебе?!

— Я буду нюхать ее в часы раздумий тяжких… О нераздельной любви.

— Прядь? — уныло повторила я.

— Именно! — Мальчишка приблизился вплотную.

— С легкостью. — Голос смягчился. — Но с одним условием.

Горе-любовник задергал подбородком в полнейшем согласии с любым словом возлюбленной.

— Можно нож? — Он безропотно протянул оружие. — Выставляй руки.

Я с нежностью погладила лезвие, а паренек безо всякой уверенности вытянул пухлые ладони.

— Какого мизинца не жалко? — Глаз прицелился к пальцам.

— Ч-что?

— Я тебе — прядь. Ты мне — мизинец. Я тоже буду его нюхать… В часы раздумий.

Мальчишка сбежал быстрее, чем я скорчила плотоядный оскал. Стараешься ради неблагодарных поклонников, а они жалеют какой-то палец. Между прочим, ненужный.

В общем, к себе я вернулась изрядно недовольная жизнью.

Щебетали пташки. Особенно усиленно изображал щебет Кот, сидящий у дуба и зазывающий пернатый обед на огонек.

— Здравствуй, разбойник. — Я потеребила кота по шерстке.

Внутри дома было до неприличия тихо. Лис, по всей видимости, затаился где-то с молотком наперевес.

— Ау! — полушепотом позвала я.

— Ась? — Высунулся из кухоньки запыленный и недовольный варрен.

— Тебя искала.

— Нашла? — Он сощурил черные глаза до крохотных щелочек.

Я повела плечами. Рядом с этим воришкой конечности сковывало от неудобства. Честное слово, даже мертвяки не вызывали во мне такой напряженности.

Смотришь на него, и дыхание застревает в груди.

Лис взял меня под локоть и повел к разломанной начисто ступеньке. То ли он не понял просьбы «починить ее», то ли починка в его понимании — выломанные доски да торчащие гвозди. А что, достойное решение: никогда не подломится то, чего нет.

— Э… — глубокомысленно изрекла я.

— Не узнаешь? — Он указал на образовавшуюся нишу.

Я заглянула туда. Под ступенькой скрывался небольшой тайник, наполненный чьими-то костями (судя по лежащему рядом черепу — кошачьими), пучком прутиков и кусочком ткани, пропитанной давно засохшей кровью.

— Откуда это всё?

— Значит, не твои вещички?

— Я таким не занимаюсь.

Ну, если быть точным: занималась до недавнего времени.

— Получается, некто облюбовал дом под черную магию, — подытожил Лис, подозрительно рассматривая одну кость на свету.