Страница 6 из 16
– Скажем так, – начала я, тщательно подбирая слова, – у меня есть некоторые… способности, помогающие находить украденное.
Мердок сузил глаза:
– Могу я осведомиться о природе ваших способностей?
Я невесело улыбнулась и прямо посмотрела на него. Никто до сих пор этим открыто не интересовался. Коллеги кое-что подозревали, но дареному коню в зубы не смотрят, поэтому любопытством меня не изводили.
– Наследственность, – вздохнула я, – тяжелая.
Мердок задумался, хотя о чем тут думать? Все равно придется работать вместе. Полковник прав: приказ есть приказ.
– Хорошо, – наконец кивнул следователь и снова откинулся на спинку кресла. – Предположим, вы можете почуять… сокровища, так вы сказали?
– Да, – нехотя признала я.
Он кивнул каким-то своим мыслям.
– Так почему, позвольте спросить, вас ранее не привлекли к этому делу?
Я вздохнула. Въедлив, дотошен и невыносимо зануден – но, безусловно, умен. Сразу зацепился за несоответствие.
– Потому, что я ищу только сокровища, – повторила я терпеливо. – Не мелочи, не деньги, не людей. Только сокровища. Это понятно?
Под конец в голосе все же прорвалось раздражение, и я заставила себя глубоко вздохнуть. Мердок не виноват, и надо взять себя в руки.
– Любопытно, – чуть смягчившись, заметил он. – Следовательно, до сих пор Кукольник не подставлялся? Интересно, а что им движет?
– Поймаем – спросим, – буркнула я, отводя взгляд.
Мердок не обиделся.
– Как полагаете, Стравински, отчего он присылает вам эти посылки? Быть может, это ваш знакомый или, скажем, поклонник?
От неожиданности я чуть не упала с кресла и вытаращилась на Мердока.
– Вы с ума сошли!
Получилось излишне эмоционально, но он только скупо улыбнулся.
– Почему нет, Стравински? Вы красивая молодая девушка, вполне понятно, что у мужчины могут возникнуть к вам нежные чувства.
А взгляд серьезный и внимательный, я бы даже сказала, изучающий.
– Спасибо, конечно, – усмехнулась я, – только как-то это… мелодраматично.
Хотя такой вариант, признаю, нравился мне больше, чем подозрение в соучастии.
– Если у вас имеются иные версии – излагайте, – благодушно разрешил он. – Кстати, хотите чая? Кофе?
– Нет, спасибо, – отказалась я вежливо. А, ладно, наглеть, так наглеть! – Но я бы закурила. – И добавила поспешно: – Если вы не против!
Он тяжко вздохнул, однако лекцию о вреде курения читать не стал. Только поднялся, распахнул форточку, выдал мне в качестве пепельницы блюдце и лишь тогда разрешил:
– Можете курить, Стравински.
На мгновение мне захотелось попросить его называть меня по имени, но я не рискнула. Еще вообразит, что я с ним заигрываю!
Отогнав дурацкую мысль, я вынула сигареты.
– Итак, жду ваши соображения, домовой, – напомнил Мердок, вежливо дождавшись, пока я закурю.
Надо же, я опять «домовой». Хотелось напомнить, что домовым инициативу проявлять не положено – мы же тупые исполнители!
Но не стоило лезть в бутылку – за исключением этого выпада он старательно держался на равных, – поэтому я призналась честно:
– Думаю, он просто сумасшедший. Ему нравится играть с полицией. Ну, не знаю, противопоставлять свою силу и хитрость нашим.
– Отчего же тогда он выбрал именно вас, Стравински? – парировал Мердок. – Ведь вы не занимались этим делом.
Я только развела руками.
– Понятия не имею. Может, он наблюдал за тем зомби, которого я взяла? Кстати, по нему что-нибудь есть?
– Ровным счетом ничего, – поморщился Мердок. – Ни четкой ауры, ни физических следов. Лишь очень смутные и размытые энергетические оттиски, которые не дают возможности идентифицировать некроманта. Наши эксперты разводят руками и уверяют, что такое невозможно. Какой-то…
И добавил кое-что еще, не вполне вежливое.
Я невольно улыбнулась и раздавила сигарету в блюдце, стараясь не задумываться о его стоимости.
Надо же, а он тоже человек! Зря я считала его бесчувственным истуканом.
– Чему вы радуетесь, Стравински? – осведомился он крайне холодно, подпортив впечатление.
Пришлось срочно сгонять с губ компрометирующую улыбку.
– Совпадению вашего и моего мнения о ситуации, господин следователь! – отрапортовала я бойко, преданно пожирая его глазами.
За время работы в полиции я освоила этот трюк безупречно.
«Ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак!» – как любит повторять бабуля, с которой я репетировала тот самый «вид лихой и слегка придурковатый».
Он вздохнул, снова устало потер переносицу и предложил вдруг:
– Стравински, давайте мы с вами обойдемся без официоза? Разумеется, не при посторонних. Так или иначе, мы вынуждены работать вместе.
«Вынуждены» мне не понравилось, но я это проглотила.
– И как мне вас называть?
– Мердок, – предложил он ровно. – Обращаться друг к другу по имени будет излишне, а вот по фамилии в самый раз.
«Зануда!» – подумала я с досадой, а вслух сказала:
– Договорились… Мердок.
Он кивнул.
– Итак, вы не подозреваете, кто это мог быть?
– Увы, – я развела руками и с тоской покосилась в окно.
Там солнышко, птички… а мне тут разглагольствования Мердока выслушивать!
Сколько можно об одном и том же?
– Боюсь, так мы ни к чему не придем, – заявил он, словно подслушав мои мысли. – И все же любопытно, почему он изменил правила игры? Ведь не было никакой угрозы – ни улик, ни свидетелей, ничего. Любопытная загадка…
Он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику и поднял глаза на меня.
– И если принять в расчет вашу версию, Стравински, то почему именно вы? Зачем затевать игру с вами?
На этот счет у меня уже был готов ответ.
– Бабушка.
Он пристально на меня посмотрел и растянул губы в вежливой улыбке.
– Действительно, как это я запамятовал? Ведь вы представляете интерес только как внучка своей бабушки, так?
В голосе его звучала отчетливая насмешка. Кажется, мне наконец удалось вывести безупречного и невозмутимого следователя из себя.
– Именно, – я пожала плечами (смысл отрицать очевидное?) и осведомилась нетерпеливо: – Может, я все же попробую поискать?
– Попробуйте, – великодушно разрешил Мердок. – Что вам для этого понадобится?
Подавив соблазн затребовать свечи из человеческого жира и рог единорога, я перечислила, загибая пальцы:
– Вещь из клада, подробная карта города, карандаш, – подумала и добавила на всякий случай: – и пять минут тишины.
– Сделаем, – пообещал Мердок и стремительно вышел.
Хм, я почему-то думала, что он кому-то позвонит…
Вернулся он быстро, разложил на своем письменном столе добычу.
– Взгляните, Стравински, это подойдет?
– Вполне, – ответила я, бросив мельком взгляд на карту, придавленную сверкающими бриллиантами.
Коснулась кончиком пальца камней, скрепленных тонкой вязью цепочки. Белое золото? Платина? Да какая разница? В протоколе все равно напишут «металл белого цвета».
Придвинула кресло поближе (Мердок почему-то дернулся), вынула из сумочки зеркальце и положила перед собой.
Так, карандаш в одной руке, украшение в другой, смотреть в зеркало…
Поехали!..
Частица чего-то всегда стремится воссоединиться с целым. Это аксиома.
А клад – это не просто набор ценных предметов…
Наверное, что-то подобное чувствует собака, когда идет по следу. Чутье вело меня дальше, дальше… и вдруг я словно с разбега врезалась лбом в стену.
Больно! Я встряхнула головой и попробовала еще раз, с тем же результатом. А если вот так?
– Стравински! – вырвал меня из транса знакомый голос. – Да очнитесь же, Стравински!
Он с силой встряхнул меня, а затем отвесил пощечину.
– Эй, больно же! – возмутилась я, потирая щеку.
Я обнаружила, что почти лежу на столе, а с противоположной стороны на него навалился Мердок, который держал меня за плечи.
Хорошо хоть водой поливать не стал, а то карта бы раскисла. Хотя от нее и так мало проку.