Тяжесть слова

Я уже почти уснула, когда позвоночник выгнуло до хруста и все суставы начало выворачивать. Я метнулась, одурело и хрипло мявкнув. Потом сознание уже как-то привычно помутилось, и когда я пришла в себя, то поняла, что пытаюсь дрожащими ладонями опереться на грудь нага. Перед глазами всё ещё плыло, мышцы дрожали. Более-менее придя в себя, я разглядела лицо нага. Его более чем заинтересованный взгляд помог мне осознать, что я лежу на нём голая. Встрепенувшись, я попыталась одновременно откатиться в сторону и завернуться в волосы.

Откатился наг. Со спины на живот, подмяв меня под себя. Я с ужасом ощутила, как под спиной шевелится извивающийся прохладный хвост.

– Мамочки… Слезь… – плаксиво просила я, пытаясь одновременно прикрыть руками всё, не предназначенное взгляду нага.

Мне нагло улыбнулись, и в солнечном свете влажно блеснули длинные клыки. Я лихорадочно оборачивалась волосами и своими, и его, в панике не разбирая своё и чужое. Тяжёлый хвост давил на колени, вжимая мои бёдра всё сильнее и сильнее в гладкую чешую, которая шевелилась подо мной. Сердце испуганно бухало в груди. Наг опёрся локтями по обе стороны от моих плеч, и его лицо оказалось в совершенно неприличной близости. Я даже смогла различить узкую вертикальную полоску зрачка в чёрной радужке глаза. Зрачок был немного светлее.

– Ай-яй-яй, – укоризненно протянул наг. – Сперва смотрит, бесстыдница, на совершенно голого мужчину, а как доходит до серьёзного дела, на попятную?

– Я?! На голого?! – больше удивилась, чем возмутилась я.

– Я, по-твоему, одетый? – провокационно спросил он.

Ну, для нага, наверное, нет. Я как-то не подумала об этом.

– Срам не видно, значит не гол! – смело заявила я дрожащим голосом.

– Ты в этот срам ладошкой упираешься, – ухмыльнулся ползучий гад.

Ладошкой я упиралась в две большие пластины ниже пояса. Чешуя и чешуя. Пока она под моей рукой не дрогнула, и я не поняла, что они сейчас раздвинутся и будет срам. Судорожно отдёрнула ладошку и уставилась нагу в глаза, опасаясь смотреть куда-то ещё. Мужчина откровенно забавлялся.

– Девочка с сюрпризом, – посмеивался он. – И кто же из родителей подарил тебе это?

– Мама, – хмуро ответила я, понимая, что он имеет в виду.

Мне говорили, что она была актрисой. Их театр провёл в Старко̀не, городе недалеко от нашего имения, год. Отец довольно часто пропадал по вечерам там. Он обожал театр. Через год театр уехал, а отец привёз меня. Мне было около двух недель. Слуги шептались, что она, моя мама, была очень красива и похотлива, как кошка. Оказалось, не как…

Дар оборотня проснулся во мне совершенно неожиданно и довольно поздно: три месяца назад. У оборотней вторая ипостась чаще всего проявляется сразу после рождения, моя же проявилась, когда я-человек уже выросла. Сама взрослая, а ипостась – детёныш, мелкий пантерёныш, которому ещё расти и расти. От родных мне пока удавалось это скрывать. Точнее, мне везло: я ни разу не теряла контроль на людях. До этого момента.

– Полукровка, – безошибочно заключил наг, – ипостась проснулась очень поздно. Среди людей большая удача. Твои родители могут отдать тебя замуж куда выгоднее.

Как он быстро разобрался. Наверное, часто имеет дело с оборотнями… Мысль мелькнула и исчезла. Наг прижался ко мне ещё сильнее, и я с возрастающим ужасом ощутила тепло его живота. Я почувствовала его запах: приятный, немного терпкий и очень мужской. Это напугало меня ещё сильнее.

– Они не знают, – прошипела я, вжимаясь в хвост, в ту его часть, что располагалась под спиной, и стараясь не обращать внимания на ту, что сверху прижималась ко мне вместе с человеческой.

– Так, может, за меня выйдешь? – промурлыкал наг. – Я о-о-о-очень люблю человеческих девочек.

Сердце совершило испуганный кульбит, и я неожиданно разозлилась.

– Отец одобрит – пойду! – огрызнулась я.

Я уже поняла, к чему всё катится. Прощай, честь девичья, здравствуй, позор блудодейский! Я же ему ничего и сделать не смогу! Может, опять обернуться?

Но наг почему-то задумался. А затем, масляно улыбнувшись, перекатился на бок.

– Можешь откатываться, – милостиво разрешил он.

Я тут же рванулась в сторону. Тихое шипение напомнило мне, что обернулась я не только своими волосами. Спешно вернула их хозяину. В меня полетели моя одежда и сапоги. Я даже не возмутилась, когда каблук впечатался мне в локоть, и стала быстро облачаться под откровенно ехидным взглядом нага. Уже одетая, с кое-как заплетённой косой я покосилась на него.

Наг перебирал в пальцах тонкие хитросплетённые звенья серебряного браслета. Раньше этот браслет мне на глаза не попадался. Украшение полетело в мою сторону, и я, едва успев поймать его, озадаченно посмотрела на змеелюда.

– Надень его, – коротко приказал он.

– Зачем?

Мужчина ничего не ответил. Точнее, ничего понятного не ответил. Лишь прошипел нечто невнятное. Из-за деревьев выполз ещё один наг. Я одеревенела. Неужели он был тут всё время и всё видел?! Вот стыд-то!

Появившийся наг был зеленохвост и русоволос. И, в отличие от чернохвостого нага, даже одет в длинную рубаху, поверх которой был застёгнут панцирь с загнутыми вверх наплечниками. Его живот обхватывал широкий металлический пояс, с которого на манер юбки свисали кожаные полосы вперемежку с металлическими пластинами. К поясу были пристёгнуты ножны с длинным кинжалом и тяжёлым двуручным мечом. Мужчина почтительно поклонился чернохвостому нагу и внимательно выслушал затейливое шипение.