Тяжесть слова

– Сколько тебе лет, девочка? – насмешливо поинтересовался он. – В твоём возрасте все склонны преувеличивать беды.

Я была готова с ним согласиться.

Я чувствовала себя глупо, ужасно глупо! Зачем я вообще сюда потащилась?!

– Девятнадцать, – хмуро ответила я. – Может, моя беда и не беда. От свадьбы ещё никто не умирал, это верно. Но с мужьями не всегда везёт. И с жёнами тоже.

– Наверное, старый и некрасивый? – с усмешкой предположил наг.

Я недовольно посмотрела на него.

– И что с того? Не всем везёт на симпатичных женихов! – с вызовом ответила я, но тут же сдулась и поникла. – Просто он семь жён уже похоронил. Ни одна больше полугода не прожила. Слухи жуткие ходят…

Наг удивленно вскинул брови.

– И твои родители дали ему согласие?

– Я незаконнорождённая, это хорошая возможность сбыть меня с рук.

Я ожидала, что лицо его осветится пониманием, но наг хмыкнул и загадочно протянул:

– Люди…

Его хвост громко плюхнулся с высоты в воду, а затем начал стремительно выползать на берег. Так стремительно, что у меня всё внутри поджалось, и я пискнула:

– Мамочки!

– Как же я буду тебя есть, если ты шарахаешься от меня? – снисходительно посмеивался наг. – Ловить тебя, что ли?

Я понимала, что мужчина просто забавляется и есть меня не будет. Наверное… Но его хвост был по-настоящему жутким! Чёрные кольца сворачивались, перетекали, извивались… Я не могла смотреть на это без содрогания.

Про нагов вообще ходили ужасные слухи. Наш старый конюх Ѐрха, любитель хорошо и часто выпить, постоянно травил страшненькие байки. В некоторых из них главная злодеистая роль отводилась нагам. Если верить этим историям, то наги похищали юных дев, выпивали их досуха как вампиры, а плоть пожирали. В особенности любили они печёнку. Или же, наоборот, крали мужчин и травили их своим ядом. От этого яда в телах жертв зарождались змейки, которые постепенно, очень медленно пожирали плоть. И эти змейки вырастали в нагов. Эта история мне казалась страшнее первой. Даже оторопь брала при мысли о том, как наги размножаются. Нет бы хотя бы женские тела использовали!

Байки байками, но сейчас передо мной лежал живой наг, который утверждал, что людей не ест. Может, и врёт. Сомнения в его искренности вызывали руки: на пальцах у него имелись длиннющие белые когти. На вид – твёрдые и очень острые.

– А жених-то богат? – вывел меня из созерцательной задумчивости голос нага.

– Богат, – поморщившись, ответила я.

– Так выходи за него, потом отравишь, – посоветовал мужчина, лениво улыбаясь и посматривая на меня из-под ресниц.

– Так после свадьбы нельзя, а до свадьбы, говорят, он в гостях в рот маковой росинки не берёт, – нерешительно пробормотала я. – Вроде был случай, когда свадьбу в похороны хотели переделать. Рассказывают, даже гроб втихомолку приготовили, чтобы сразу его и схоронить. А то вдруг мертвяком встанет.

– Чтобы он мертвяком после смерти сам встал, ему некромантом нужно быть. Он некромант?

Такого о Женоеде не рассказывали.

– Вроде бы нет… Я сама в магии ничего не понимаю. Что говорят, то и пересказываю. От себя ничего не прибавляю.

– Слухи выдумывают глупые бабы и пьяные мужики. Почему после свадьбы нельзя помочь ему перебраться на тот свет? В разных домах, что ли, жить будете?

– Так нельзя же, – растерялась я, чувствуя себя всё глупее и глупее. – Я клятвы же принесу, что уважать его буду, беречь…

Глаза нага недоверчиво расширились. Наверное, он решил, что я смеюсь над ним.

– Какая наивность… И многие у вас этих клятв придерживаются? – он презрительно искривил губы. – Твой отец не больно верен своей жене был, раз появилась ты.

– Это на его совести, – непреклонно ответила я.

Мужчина с некоторым удивлением осмотрел меня ещё раз. Видимо, ему нечасто такие дурочки встречались. Но улыбка очень быстро вернулась на его лицо.

– Ну а ты представь, что после смерти мужа останешься богатой вдовой, которой никто не указ. Богатая, свободная… – искушающим тоном протянул наг.

– Нельзя так! – упрямо заявила я. – Клятвы мы даём для себя. Мы их всегда даём только сами себе! Если ты обещал кому-то исчезнуть из его жизни, то исчезнуть должен ты, а не тот, кому ты дал обещание. Клятва имеет власть только над тем, кто её дал! Нарушишь клятву – обманешь себя. А обманывать себя хуже всего. Лучше уж не обещай, так хоть перед собой виноват не будешь.

Наг рассмеялся, и мне стало немного обидно. Я ему, можно сказать, душу раскрываю, без обмана всё рассказываю… Я редко такая откровенная бываю. Образина змеехвостая!

– Первый раз такое слышу! – мужчина опять тихо рассмеялся. – Я даже спорить с тобой не буду. Твоя наивность мне нравится.

А затем, подавшись вперёд, спросил:

– А если он тебя резать будет, ты и это стерпишь?

Глупость какая!