Тяжесть слова

Злость вскипела с новой силой. Ну уж нет! Пусть лучше звери в лесу сожрут! Хоть быстро отмучаюсь.

А утром сегодня в наш дом заехал герцогский кортеж. Герцог Ома̀ский с домочадцами проезжал мимо в своё имение. Батюшка предложил им гостеприимство, мачеха рассыпалась в любезностях, а сестры заробели, посматривая в сторону четырёх симпатичных герцогских сынков. Все в доме оживились, одна я была как в трауре!

От радости домочадцев мне стало совсем тошно, и в таком мрачном настроении я была, пока ко мне не подошёл младший герцогский сын. Он так ласково смотрел на меня, с таким интересом задавал вопросы и так внимательно слушал… И отец его, герцог, наблюдал за нами благосклонно. Я уже начала надеяться, что вот, может, сложится у меня с этим милым юношей и откажут Женоеду. Но тут мачеха словно мимоходом сказала, что я обручена и жених к вечеру приедет. Сердцу ещё больнее стало, когда я увидела на лице юноши искреннее огорчение. Он тихо извинился и отошёл. Я ему, может, на самом деле понравилась, а они… Его огорчение подарило мне надежду и вместе с тем невероятное разочарование. Не откажут Женоеду.

Это оказалось последней каплей. Я тихо ушла в комнату, переоделась в свободную рубаху и штаны, надела сапоги и пошла на конюшню. Не глядя оседлала первого попавшегося коня и поскакала в сторону Лядащего леса.

Слуги, конечно же, сразу устроили переполох. Даже мачеха выскочила из дома и вслед кричала, чтобы вернулась. А отец стражу послал догонять. Хорошо, что конь быстроногий попался. Как ветер вынес на окраину леса, оставив погоню позади на полверсты[2]. Я его отпустила, а сама в лес побежала.

Немного успокоившись, я вытерла слёзы, встала и пошла дальше. Один раз испугалась и замерла, когда ветка хлестнула по лицу. Показалось, что перед глазами мелькнула мордочка какого-то существа. Сама мордочка крошечная, оранжевая, а ноздри и глаза чёрные. Но это оказался бересклет. Ягоды ядовитой испугалась! Я слабо улыбнулась.

Я уже глубоко забралась, но до сих пор никто меня не попытался ни сожрать, ни даже напугать. Ну, кроме ягоды. Может, враньё всё про лес? Я остановилась и без сил упала на обросший мягким мхом ствол. Осмотрела себя и приуныла ещё больше. Рубаху успела порвать в двух местах, зеленью и паутиной вся измазалась, на щеке ныла и набухала ссадина, коса была полна сухой листвы и мелких веточек. Почему-то опять накатила обида. Чтобы снова не разреветься, сжала зубы, поднялась и решительно пошла дальше.

Через полчаса впереди замаячил просвет. Я приостановилась, испугавшись, что сама себя запутала и вышла к дороге кружным путём. А там меня стража поджидает… Вряд ли они посмели так быстро с пустыми руками вернуться в имение. Прислушалась. Голосов вроде не слышно, птички поют, дятел стучит… Осторожно двинулась вперёд.

Просветом оказалась маленькая полянка, расположенная на берегу небольшого озера. Вокруг водоёма всё так же чернел непролазный лес. В тени деревьев на поляне трава росла невысокая, но мягкая и густая на вид. Ближе к берегу попадались ладошки подорожника и куртинки каких-то меленьких жёлтых цветочков. Само озеро было необыкновенно красиво. Вода зеленоватая, но такая прозрачная, что можно было увидеть камешки на дне и обросшие тиной коряги. В глубине иногда сверкали блестящими чешуйками рыбки, стремительные, как блики на воде. С той стороны, куда я вышла, спуск к озеру был пологим, и это оказался самый удобный подход к воде. Во всех остальных местах берега были обрывисты, склоны их оплетали корни, а над водой тяжело клонились ветви деревьев. С одной стороны, справа от меня, обрушившийся ствол и вовсе ушёл кроной в воду. Дерево давно уже было мертво, кора позеленела от мха, а голые ветви обросли бородатой тиной.

У самого берега тихо шуршали кусты камыша, а на водной глади покачивались листья кувшинок с желтовато-белыми соцветиями. Вот уж чудесное место! Ноги сами подогнулись, и я плюхнулась на травку. Здесь не грех и отдохнуть, успокоить душу прекрасной картиной. Можно даже руки помыть и лицо ополоснуть… Потом, когда буду уверена, что мне в воде пальчики никто не откусит.

Только подумала об этом, как из-за упавшего дерева показалось из воды нечто длинное, толстое, чёрное и чешуйчато-блестящее. Вынырнуло и плюхнулось обратно. Словно кто-то хвостом махнул. Сердце испуганно захолонуло, а кровь в жилах выстудилась. Змея! Вот и дождалась. В тёмном лесу меня не съели, зато сейчас съедят в этом дивном месте. Озеро потеряло всю свою прелесть. Если глаза меня не обманули, то змея была очень длинной и толстой, толще меня. Ей и жевать не придётся, так заглотит. А если она меня живьём проглотит, я, получается, буду медленно умирать у неё в брюхе?

Женоед уже не казался мне таким страшным. Я осторожно, на заднице, начала отползать от берега, ожидая, что вот-вот из-за дерева с тихим шуршанием выползет гигантская змея, поднимет свою уродливую голову, раззявит жуткую пасть и бросится на меня. Под бедром хрустнула ветка. В чуткой тишине леса, наполненной лишь пением птиц, хруст показался оглушительным. Я замерла.

Птицы продолжали петь, от солнца шёл лёгкий жар, а от озера приятная свежесть. Чуть слышный плеск раздался среди купающихся в воде ветвей мёртвого дерева. Затаив от страха дыхание, я вытаращилась в ту сторону. На зелёный ствол легла белая рука. Мой рот открылся. Не от удивления, просто так дышать было легче, я уже задыхалась от страха. Следом за рукой показалось плечо. Голое крепкое плечо. А затем голова.

Голова была мужская. Очень красивая. Узкое породистое лицо, плавные, немного хищные черты. Тонкая прямая линия носа, капризный изгиб губ. Глаза миндалевидные, тёмные, слегка вытянутые к вискам. Я никогда раньше не видела таких удивительных глаз. Хищный разлёт чёрных бровей. Густой водопад жгуче-чёрных прямых волос.