Страница 10 из 16
Прежде всего легко выделить из общего класса эмоциональных процессов (и это выделение в психологии установилось с некоторого времени и удерживается) подкласс процессов особого рода, которые называют аффектами. Я имею в виду сильные, внезапно возникающие эмоциональные явления. В психологии выделение этого подкласса явлений чаще всего закрепляется этим термином, мной уже введенным, – аффекты. Но не всегда. В некоторых терминологических системах термин «аффект» применяется в очень широком смысле. Это старая философская традиция, она иногда сохраняется и в психологии. Словом, те терминологические различения, которые я вам буду предлагать, являются в высшей степени условными, то есть только терминологическими. Я прошу, следовательно, обращать внимание не на то, каким словом я называю класс явлений, а на то, какой класс явлений я при этом буду описывать и анализировать.
Значит, под аффектами я буду подразумевать те эмоциональные, в широком смысле слова, процессы и состояния, которые характеризуются большой степенью выраженности, интенсивности и которые, как полагали многие исследователи эмоциональных состояний, связаны с биологическими потребностями, биологическими отношениями. Это предположение приобрело в известную пору даже силу некоторого предрассудка. Когда говорили об аффектах, казалось, сильных, мощных, мощно выраженных состояниях, то предполагали, что это является общим у человека и животных по условиям и механизмам своего возникновения. Искали это общее в общности инстинктов и потребностей. Я сказал, что эта идея приобрела даже на некоторое время силу предрассудка. И это действительно предрассудок. Это предрассудок уже потому, что вы можете легко вообразить себе специфически социальную ситуацию, которая вызывает действительно очень сильное аффективное состояние. Значит, верно, что некоторые биологические связи, то есть деятельность, связанная с удовлетворением некоторых биологических, так называемых неустранимых, потребностей, вызывает аффекты. Неверно положение, что только в этих отношениях аффекты и существуют.
Товарищи, социальная ситуация может быть ужасно аффективна, аффектогенна, безотносительно к тому, затрагивает она какие-то фундаментальные, витальные отношения или не затрагивает. Когда мы на практике в жизни, в жизненной психологии встречаемся с проблемой аффектов, то оказывается, что мы здесь допускаем грубейшую ошибку. И состояние, которое языком закона, языком криминологическим, судебным называется внезапно возникшим сильным душевным волнением (эту формулировку я беру из Уголовного кодекса), иначе говоря, аффект возникает вовсе не в условиях нарушения, разрушения удовлетворения каких-то непосредственно биологических потребностей. Ничего подобного. Это не так, и статья, позволяющая смягчить наказание, применяется как раз очень часто в ситуациях, в которых никакой связи с витальными, биологическими отношениями человека и мира нет.
Передо мной сейчас мысленно проходит один процесс, который очень остро поставил вопрос о применении или неприменении этой статьи, говорящей о внезапно возникшем душевном волнении, и основанием для применения этой статьи был редкий случай действительно возникшего острого аффекта под влиянием как вы думаете чего? Унижения мужского достоинства в стереотипных представлениях данного социального окружения. Я спрашиваю, что может быть более социальным? И что может быть более отдаленным от витальных потребностей, угрозы существования? Никто ничем ничьему существованию не угрожал. Никакой кинжал не приставлял. Никакой угрозы и никакого нарушения в сфере биологических отношений – об этом не могло быть и речи. Это система социальных ценностей, социального статуса, морального. Вот о чем идет речь, правда? И тем не менее это может вызвать такое состояние, которое приводит к страшному преступлению. В данном случае речь шла об убийстве в ответ на унижение, ничем решительно не угрожавшее. Это не удар грома, это не джемсовский медведь, который вдруг неожиданно проявил по отношению к вам агрессивные намерения, и вы испугались и все прочее. Нет прямой угрозы. И тем не менее – отрицательный аффект страшной силы.
Словом, аффекты – острые состояния, острые процессы, резко выраженные состояния внешнего поведения – возникают нередко в системе таких как бы непосредственно биологических отношений. Я вношу оговорку – вы понимаете почему, – на основании того, что я говорил о так называемых биологических потребностях человека, они в переработанном виде всегда выступают. Но если верно, что они часто связаны с биологическими отношениями в их переработанном, измененном, превращенном виде, то неверно, что они связаны только с этими отношениями. Ясно? Вот в связи с этими аффектами и возникает особый вопрос о функции аффектов. Потому что эта функция не совпадает с функцией других подклассов эмоциональных процессов. Вначале я упомяну, перечислю некоторые черты, которые известны в отношении аффективных, острых эмоциональных явлений. Прежде всего это черта, которую очень проникновенно описывали некоторые психологи в начале нашего столетия. Я имею в виду мысль Клапареда, по-моему. Это своеобразное их место в течении, протекании идей, или, иными словами, в развертывании событий, характеризующих деятельность человека во времени, так сказать. Это то, что называют иногда «сдвинутостью» собственно аффектов как бы к концу в отличие от других эмоциональных состояний. Я высказал бы в связи с этим такой афоризм. Аффект возникает не тогда, когда вы ждете неприятной телеграммы или, наоборот, очень приятной. Безразлично, в какую сторону идет знак аффекта. В сторону «плюс», в положительную, или в отрицательную, в сторону «минус». Итак, речь идет не о тех эмоциональных состояниях, которые возникают из перспективы или с ожиданием получения важнейшей телеграммы – горькой, страшной или, наоборот, радостной. Речь идет о том, что эти состояния возникают потом. Для того чтобы эти состояния возникли, телеграмма должна быть получена, событие должно совершиться. Постфактум. Если вам не нравится афоризм «телеграмма должна быть получена», то я предлагаю вам более простой афоризм: «Медведь уже должен быть». Джемсовский медведь. Он должен уже проявить агрессию или по меньшей мере агрессивные намерения. Он должен быть здесь.
Несовпадение эмоциональных состояний других подклассов с аффектами очень характерно обозначается прежде всего фактом, что сам аффект может предвидеться и вызывать эмоциональные переживания, эмоциональные процессы. Можно пережить эмоцию страха, может быть, страшно испугаться, то есть пережить «эмоцию аффекта». Это понятно в том смысле, что вы все знаете, что так бывает. И бывает иногда сильная эмоция, то есть ужасно сильное эмоциональное состояние типа «боязни испугаться». Но только один нюанс я хотел бы прибавить: верно, мы это знаем по нашим наблюдениям жизненным. Только вот эти первые эмоциональные состояния, они уж очень ярко, уж очень ясно обнаруживают свою прямую социальную природу. И свою прямую связь с социальной позицией.
Тогда-то и возникает вопрос: в чем же заключается функция аффекта? Ведь если события уже наступили, в чем функция? И вот здесь много исследователей разводили руками. Одни говорили так: позвольте, он же полезен, он оправдан биологически. Этот аффект, возникший постфактум, когда событие наступило, медведь здесь. Чем он оправдан? И дальше строились гипотезы, которые падали, как карточный домик. Почему? Потому, что были противоречивые явления, которые, кстати, очень хорошо констатируются, очень хорошо фиксируются и регистрируются с помощью объективных методов и не вызывают никакого сомнения. Как будто бы аффект должен привести в этой ситуации, реально сложившейся, допустим, опасности – к чему? Сведем это к биологическим отношениям. В ситуации опасности, просто физической опасности мы наблюдаем мобилизацию биологической функции. Адреналин поступил в кровь и так далее, что-то в активации изменилось, и вот вы подготовились.
Хорошенькая подготовка! Рядом с этим вам описывают симптом, то есть явление объективное, которое показывает, что оно дезорганизует. Стало общим местом, что аффект есть дезорганизация поведения. Позвольте, страх, читаю я, есть заторможенное бегство. Ну, как раз бегство – это и есть, вероятно, адекватная реакция. Значит, надо бежать. А страх демобилизует. Значит, ничего не получается. Что же получилось? Чересполосица данных. И самое лучшее эклектическое решение для широких умов есть такое решение – он мобилизует, но и дезорганизует. Он направляет и управляет биологически целесообразным образом, он же и парализует, мешает. Функция какая-то странная. И это относится к положительным аффектам тоже.