Сирота

Так, как сущность в теле отсутствовала, то он нарушил инструкции и занялся переносом своих магических знаний, боясь их потерять. А личные воспоминания решил переносить в последнюю очередь, после привязки перенесенных знаний к телу. И он уже частично перенес свои знания, сразу упорядочивая их и раскладывая, оставив их привязку напоследок. Чтобы привязать сразу все перенесенные знания, когда откуда-то появилась сущность-хозяин.

Где она находилась до этого, он не понял. Ее появление для него было полностью неожиданным. Сначала он запаниковал, но она была слабая, и в ней отсутствовало желание жить. То, что отсутствовавшая все это время сущность появилась, неизвестно откуда, его потрясло, но то, что она была слабой и безвольной, обрадовало. Ее состояние ему говорило, о том, что справиться с ней ему будет не сложно. И он приступил к ее уничтожению, следуя инструкциям, изложенным в манускрипте.

Он начал посылать на сущность страх. Нет не так. А СТРАХ. Это надо было делать, как указывалось, чтобы дезорганизовать сущность, побороть ее сопротивление и желание жизни, а также заставить ее прятаться и вынудить покинуть тело. Что привело бы к ее развоплощению.

Что бы ее испугать, он начал посылать ей образы темных. Образы того, что они делают с людьми, как они нападают, убивают свои жертвы в страшных ритуалах и другие ужасные вещи. Сущность притихла, и ему уже казалось, что осталось совсем чуть-чуть, и он станет единственным обладателем этого тела. Но оказалось, что посылаемые им образы лишь захватили интерес сущности, и она от этого скинула поглощающую ее апатию, а потом она ответила. ОТВЕЛИТА. Ответила с проступающим азартом. Среди его воображаемых монстров появились еще более страшные, которые стали рвать их. Какие-то черные, насекомообразные существа с выдвигающимися челюстями, рвущие все живое с неимоверной скоростью. Кровь, которых при полученных ими ранениях растворяла все, на что попадала. Мертвецов рвущих живых. А потом на него обрушился шквал таких диких образов, обладающих неимоверными качествами и такими ужасными, что он даже не понял, как закапсулировался. А потом оказалось, что уже поздно. Он оторвался от всех своих воспоминаний и знаний, от того, что составляло его я. Его сущность, оставив части себя в новом теле, осталась чистой, без знаний, и без желаний. И его потянуло в неизвестность. Но ему уже было все равно. Он равнодушно наблюдал, как оставшиеся составные его сущности растворяются в мировых энергиях, и она становится все меньше и меньше. Пока он вообще не перестал себя осознавать.

***

Женька уже десятый день был единственным, кто поддерживал жизнь в Ромке. Он уходил попрошайничать, выполнял положенную норму и возвращался. Ромка все эти дни не ел. И если бы он его не поил, то, наверное, тот уже бы, наверное, умер. В чем только держалась его душа. А последние два дня он вообще стал бредить. Выкрикивать слова на непонятном языке, кричать, размахивать руками. Причем неизвестно откуда у того только сила бралась. А теперь затих. Задышал ровно и спокойно. Он пощупал у того лоб. Жар ушел. Этот чертов птичий грипп уже забрал у них двоих. Остальные уже переболели и выздоровели, и только Ромка, все еще был без сознания. Но если он не помер до сих пор, то уже должен был прийти в себя. И как только Женька об этом подумал, Ромка открыл глаза.

- Мне такой страшный сон снился, что я чуть не умер. Слабым голосом прошептал он.

- Не знаю, какой тебе снился сон. Но то, что ты чудом не помер от гриппа это точно. Улыбаясь, заметил Женька, и спросил. - Кушать будешь? У меня есть булка. Черствая только, но если размочить, то можно будет съесть.

Ромка прислушался к себе и кивнул головой. Женька порылся в своих вещах и достал булку, которую не заметили. Окунул ее в миску с водой и, ломая на небольшие куски, стал кормить Ромку. Они были самые мелкие в шайке Рябого. Говорят, он был из блатных. Отсидел срок. А выйдя, сколотил свою банду из беспризорников. Сам на дело не ходил. Зато остальных разбил на несколько групп. Одни, те, что постарше по вечерам грабили и обирали пьяных. Средние, вырывали сумочки, срывали цепочки. А самые мелкие попрошайничали. И к таким относились они с Ромкой. Им было всего по двенадцать лет. Все деньги, которые им подавали, они должны были отдавать. Не дай бог оставить себе хоть копейку. Если об этом узнают, то изобьют до полусмерти. Они были самые бесправные. И кормились с объедков старших. Одному попрошайничать было трудно. Но ничего, думал Женька, Ромка очухался, дальше будет легче.

Ромка в своей жизни болел мало. Он до одиннадцати лет жил с родителями. Отец, служил в милиции, был начальником отряда быстрого реагирования. Зарабатывал хорошо. Мать преподавала в школе. Он был единственным ребенком в семье. И горячо любимым. Его баловали. Отец заставил ходить с секцию борьбы. Он ходил, но себя не утруждал. Зачем? Что-то конечно оставалось, но успехами он не блистал. Он и так среди своих сверстников был самым сильным. Никто не мог подтянуться столько как он. Никто не мог его обогнать в беге. А после трехкилометровки, он единственный кто не задыхался из всего их класса. Мать тоже ворчала, что сын учительницы, а оценки имеет плохие. Но ему было лень учиться. У него все было, зачем себя утруждать.

Но как-то его вытянули прямо из школы, во время уроков, дядьки в форме. Он подумал, что это с отца работы и обрадовался, что ему удастся прогулять оставшиеся уроки. Но все оказалось намного страшней. Он долго не мог понять, что ему говорят эти взрослые. Какой взрыв, как могли погибнуть отец с матерью. И он этому не верил, даже когда прошли похороны. Ведь гробы были закрытые. Он не верил, даже когда его поместили в детдом. Он надеялся, что это шутка. Что родители таким способом хотят, чтобы он начал заниматься. Но время шло, а они не за ним не приходили. А потом он в интернете увидел статью, где были фотографии их взорванной машины и тела родителей, разорванных взрывом. Он плакал три дня. А потом сбежал. Это был его первый побег из детдома. Его поймали на второй день. И наказали всех из-за него. А ночью его избили. И он не смог ничего сделать. У него не было ни силы, ни способностей постоять за себя. Над ним стали издеваться. Через время он сбежал второй раз. В этот раз он смог скрываться дольше. Его поймали через неделю. И история повторилась. В третий раз он сбежал через три месяца и прибился к этой группе. И жил с ними уже полгода. Рябой, подмазывал ментов и их не трогали. Но и здесь было не многим лучше, чем в детдоме. Над ним точно также издевались. Но зато не надо было учиться, и никто не читал нотации о поведении и необходимости обучения и прочей лабуде. Их с Женькой заставляли попрошайничать. Первое время это было трудно, ему было стыдно, а потом привык. Им ставили норму, которую они должны были собрать. И предупредили, что если не будут собирать или попробуют присваивать деньги, им переломают ноги. Калекам больше подают, так им объяснили. За ними все время следил кто-то из старших. Чтоб не сачковали и не сбежали. Тот же, кто следил, периодически подходил и забирал собранное, проверяя все карманы. Он очухался, всего как день назад, а их уже выгнали на точку. А на слова Женьки, что Ромка еще слаб, ответили, что при его худобе будут подавать больше.

Они стояли на проходе к рынку. Народа здесь ходило море. И многие им подавали. Иногда им вместо денег давали что-то съедобное. Конфеты, печенье и тогда они их съедали. А сегодня проходящая мимо них семейка скандалила.

- Мы не будем, есть эту шаурму, кричали в один голос две девчонки близняшки.

Ларек по ее продаже была в метрах ста от места, где они стояли с Женькой.

- Вы же сами просили ее купить, возмущался мужчина, идущий с ними рядом, и держащий в руках две порции шаурмы. Их отец, по всей видимости.

- Мы не это хотели. Не известно из чего ее приготовили. Тебе сказали, мы не будем, ее есть. Безапелляционно ему ответили девчонки.

Тот психанул.

- Не будете и не надо. Но больше ничего не просите.