Страница 7 из 9
снеговика, висящий на ветке. - Гриффин и его сделал. Думаю, в садике. Столько
малышей в семье, у нас заканчивается елка. Но я не могу выкинуть поделки своих
детей.
- Моя мама тоже хранит мое старье.
- Вы с мамой хорошо ладите?
- Да. Сейчас намного лучше, благодаря Гриффину. Он и мама типа близки. И это
забавно.
- Ей правда нравится мойГриффин?
- А кому не нравится Гриффин? - спросил Микаэль. Она рассмеялась.
- Несколько лет назад его маме он не нравился. Его мама жила в кошмаре, где ее
сын постоянно обещал прекратить принимать наркотики и который нарушал обещание
пару сотен раз.
Если бы сердце могло сжиматься от боли, то сердце Микаэля сжалось при
упоминании о Гриффине на наркотиках. Они не говорила о его прошлых проблемах с
наркотиками лишь потому, что Гриффин хотел быть сосредоточенным на настоящем,
а не на прошлом. Но иногда с языка Гриффина кое-что соскальзывало, история,
признание, то время, когда он пропустил похороны его любимой тети, потому что
слишком обдолбался накануне.
- Сейчас он чист, клянусь.
- Я никогда не устану слышать это. Могу я рассказать тебе историю? Маленькую.
- Расскажите мне все, что хотите, миссис... то есть, Алексис.
16
Всё, чего они хотели.Тиффани Райз.
- Как я и сказала, мне было четырнадцать, когда я попала на обложку
французского Вога. Я потеряла свою девственность с фотографом. Не говори этого
моему сыну. Он думает, что я девственница.
Микаэль усмехнулся: - Хорошо. Не расскажу.
- Говорю тебе об этом лишь по одной причине. Этот фотограф использовал меня
и бросил. И на следующей неделе он спал с новой девочкой. Тогда я поняла, что люди
в этом бизнесе холодные и жестокие, а я должна быть сильной, если не хотела, чтобы
меня уничтожили. Я очень быстро повзрослела в модельном бизнесе. К тому времени,
как я встретила отца Гриффина, тогда мне было девятнадцать, я чувствовала себя на
девяносто. Думаю, большое влечение ко мне, помогло Джону вытащить меня из
бизнеса.
- Я не осуждаю вас. Похоже, это было очень тяжело.
- Я работала с тринадцати до девятнадцати. Замужество и рождение ребенка
было отпуском по сравнению с тем, что я прошла за те годы. Насколько это безумно?
Это чистое безумие. Ты можешь сказать, что это безумие.
- Это определенно безумие.
- Я просто... - Алексис подняла руку. - Я ненавижу мысль о том, что кто-то
слишком быстро расстается с детством. Мой сын бывший наркоман и ему через две
недели исполнится тридцать. А твоя жизнь лишь только начинается. Первокурсник
колледжа? Микаэль, ты ребенок. Ты просто ребенок. И ты должен наслаждаться
юностью. Она совсем скоро пройдет.
Микаэль глубоко вдохнул. Он позволил ее словам проникнуть в него. В былые
времена, до Норы, Микаэль бы кивнул и ушел. Но не сейчас. Он провел целое лето с
женщиной, не способной на генетическом уровне закрыть рот и уйти. Он перенял от
нее несколько трюков. Поэтому вместо того, чтобы заткнуться и уйти, он подвернул
рукава рубашки.
- Микаэль?
- Вот, - сказал он. - Потрогайте.
Он протянул руку, ладонями вверх, и обнажил запястья.
- Милые татуировки, - сказала она. - Крылья ангела?
- Да. Прикоснитесь. Я знаю, что это странно, но доверьтесь мне.
Она прижала кончики пальцев к крыльям. Ее глаза округлились от удивления.
- Что ...
- Шрамы, - ответил Микаэль. - После того, как я рассек свои запястья в
четырнадцать. Я почти умер. Мой священник спас меня.
- Шрамы... - Она взяла руки Микаэляв свои. - Почему?
Микаэль пожал плечами: - Мой отец ненавидел меня. Ненавидит. Он хотел сына
как он сам, а получил меня. До вчерашнего вечера у меня были волосы ниже плеч.
Папа любил называть меня "принцессой" или своей "другой дочкой".
- Зачем ты обрезал волосы?
- Чтобы выглядеть старше, чтобы никто не упрекал Гриффина за свидания со
мной.
- Ты должен простить меня. Я слишком хорошо натренирована. Мне было
тринадцать, когда из меня делали двадцати пятилетнюю. Я знаю приемы. Хотя дуришь
всех остальных. Мой муж думает, что тебе двадцать один, двадцать два.
Микаэль убрал руки и застегнул манжеты рубашки: – Думаю, очень мило с
вашей стороны, что вы переживаете за мою юность или девственность, которыми я
жертвую ради Гриффина. Но я почти умер в четырнадцать, я потерял свою
девственность, не с Гриффином, в пятнадцать. И несколько месяцев назад, я и
Гриффинвыперли моего отца из моей жизни навсегда. Во мне нет ничего невинного,
17
Всё, чего они хотели.Тиффани Райз.
чтобы я мог потерять. И я знаю, что молод, и знаю, что Гриффину почти тридцать, но
я так же знаю, что он самое лучшее что происходило со мной. Знаю, что нам хорошо
вместе. Он дает мне все, что нужно и даже больше. И я так сильно люблю его, что это
дико. И дико в хорошем смысле.
Алексис кивнула и впервые широко, открыто и искренне улыбнулась. Микаэль
увидел девушку с обложки, которой она когда-то была, и теперь она стояла перед ним.
- Он никогда никого не приводил домой на Рождество. И я очень рада, что у него
есть тот, кто любит его.
Она погладила его по щеке, по-матерински. Затем она протянула свою руку.
- Рукопожатие? - спросил Микаэль, принимая ее руку.
- Это от мужа. Мы годами знали, что Гриффин был... ну, что женщины были не в
его интересах. Мужу понадобилось немного времени, чтобы свыкнуться с этой
мыслью. Он извиняется за то, что не пожал тебе руку перед ужином.
- Передайте ему спасибо. И я сам все еще привыкаю к тому, что мы с Гриффином
вместе.
- Компания моего мужа была первой причиной выбора однополых партнеров.
Это было его рук дело. Просто... когда это твой собственный сын...
- Все хорошо. Он был милее со мной, чем собственный отец.
- Этого не должно было произойти с тобой. Несмотря на все те страдания, что
нам с мужем принес Гриффин, мы ни разу не били его. Хотя, мне это приходило на ум
пару раз, - сказала она, улыбнувшись и смахнув слезу со щеки.
- Он может выводить из себя. Особенно, когда слушает Бьорк в душе и подпевает
ей. Он ведь не знает исландский, верно?
- Нет.
- Так и думал. Тем не менее, мне жаль, что он не рассказал вам, что я младше его.
Как я и сказал, я не был каким-то невинным подростком, когда мы встретились.
- Насчет этого я не сомневаюсь. Любой друг Норы Сатерлин...
Микаэль усмехнулся: - Серьѐзно. Но я должен вернуться в постель, пока он не
начал гадать, куда я ушел. Просто притворяюсь Сантой.
- Что у тебя? - спросила Алексис, указывая на тубус, который Микаэль положил
под елку.
- Подарок для Гриффина, - сказал Микаэль. - Хотите посмотреть?
- Не знаю, - осторожно сказала она. - Можно?
Микаэль улыбнулся и полез под елку. Он открыл верхушку оберточной бумаги
на конце тубуса и откинул крышку. Осторожно, он вытащил скрученный листок
бумаги.
Он разгладил бумагу и протянул ее на свет.
- Боже мой, - ахнула Алексис. - Это ферма.
- Я нарисовал ее, - ответил Микаэль. - Гриффин любит этот дом. Думал, ему
понравится рисунок.
- Он восхитителен. Безупречный. И ты очень талантлив.
Микаэль немного покраснел: - Спасибо. Я люблю рисовать.
- Ты можешь и мне нарисовать? Я выросла в этом доме. Я заплачу.
- Нет, - ответил Микаэль. - То есть "да", я нарисую. И нет, платить вы мне не
будете.
Микаэль свернул рисунок и аккуратно засунул его в тубус. Он заклеил верхушку
и положил его под дерево.
- Спокойной ночи, Алексис, - сказал Микаэль. - Увидимся утром.
- Спокойной, Микаэль. Спасибо тебе. О, и счастливого Рождества.