Дэниел. Часть вторая (ЛП)

 - И всё же, несмотря на это, ты здесь...

 - Я здесь потому, что мы провели вместе чудесную неделю. К тому же, я скучала по тебе, Дэниел, и Кингсли сказал, ты до сих пор скучаешь по мне. - Она села и подтянула колени к груди. - Однако , та неделя была единственной, всего лишь семь дней.

 - Ты ведь католичка? - он перекатился на бок и подпёр голову рукой. - За семь дней создали целую вселенную.

 - Если ты ещё не заметил, плохая из меня католичка, - сказала она, язвительно посмотрев на него.

 - Либо, наоборот хорошая , смотря кого спрашивать.

 - О, он всё время мне говорит, какая плохая из меня католичка. Правда, лишь потому, что любит меня вполне заслуженно наказывать. - На её лице мелькнула яркая, как сегодняшнее утро улыбка. - За то, что поразвлекалась с тобой сегодня, он меня жутко накажет. Скорей бы уже.

 Дэниел погладил её по голой ноге.

 - Ты его действительно любишь. - Это не было вопросом.

 - Разумеется, он ведь мой самый лучший друг. Только не говори об этом никому. Кингсли бы не хотел, чтобы Блонди лишился своей скверной репутации. Как все знают, в нём под два метра роста, он садист, и, можно сказать, все его боятся просто до ужаса. Ну, кроме тебя, меня и Кинга.

 - Ты зовёшь своего хозяина Блонди?

 - Конечно. - Элеонор улыбнулась. - Просто не в лицо. Ну, и не очень часто.

 Дэниел рассмеялся, потому что только смех мог удержать его от того, чтобы схватить её, подмять под себя и держать так, пока она не захочет его столь же сильно.

 - Так нечестно, сама знаешь, - начал Дэниел. - Я бы мог тебе дать гораздо больше, чем он. И всё же...

 - Дэниел, позволь кое-что спросить. Ты что, собираешь до конца своих дней жить прошлым?

 Этот вопрос настолько удивил Дэниела, что он выкатился из-под Элеонор и привалился спиной к изголовью кровати, чтобы видеть лицо девушки.

 - Нет. Больше нет. Послушай, а если бы он умер, что бы ты делала?

 Элеонор, поджав губы, хмыкнула.

 - При этом сценарии смерть произошла от естественных причин, или я всё же не выдержала и убила его во сне? И то, и другое равновероятно.

 - От естественных причин.

 Элеонор медленно вдохнула и выдохнула. Похоже, в кои то веки она отнеслась к разговору серьёзно. Она схватила и прижала к себе подушку, вцепившись словно для утешения.

 - Я бы тоже умерла. Не физически, но той Элеонор, которую ты знаешь, больше не было бы.

 - А есть другая Элеонор?

 Она улыбнулась и кивнула.

 - Ужасная мысль, знаю. Пожалуй, чтобы выжить, я просто взгляну на собственную жизнь, будто на что-то вроде актов пьесы. Как в старых фильмах... они были такими длинными, что приходилось перемежать перерывами. Элеонор... часть первая. Думаю, эта девушка умрёт вместе с ним. Зато Элеонор, часть вторая дождётся, пока откроется занавес, выйдет на сцену и всем покажет.

 - Охотно верю.

 Элеонор подалась вперёд и погладила его по голове. Перед встречей Дэниел как раз постригся и , наконец , снова стал похож на себя самого. Теперь вопрос был только в том, когда он снова почувствует себя прежним.

 - Мэгги умерла. Умерла больше четырёх лет назад. А я напоминаю её, поэтому ты меня так сильно хочешь. Мэгги умерла, и Дэниел, часть первая умерла вместе с ней. Может, её ты и отпустил, не знаю. Но я знаю, что его ты точно не отпустил. Не пора ли Дэниелу, часть вторая, выйти на сцену?

 Он сердцем почувствовал правильность этих слов. Они причиняли больше боли, чем тот кнут, которым он недавно отходил её по спине. А, значит, были правдой, так как правда всегда болезненна.

 - Я не знаю , какой он, - почти шёпотом признался Дэниел.

 - Дэниел. Часть вторая – всё , чем был Дэниел. Часть первая, только мудрее, умнее и много сексуальнее. Нет, правда, чем ты занимался весь год? Ты такой твёрдый, что моё сердце может разбиться о твои мышцы.

 Дэниел рассмеялся, почти покраснев от этого эротичного одобрения достоинств собственного тела.

 - Это всё подъёмы в горы и экспедиции по тропическим лесам. Я исходил всю Южную Америку.

 - Звучит не ахти.

 - А мне нравилось.

 Она в притворном ужасе содрогнулась.

 Вот и мечтай после такого, как хорошо было бы иметь её спутницей во всех этих странствованиях в глуши.

 - Так, может, расскажешь, что в жизни Дэниела, часть первая тебе нравилось больше всего? Только про походы не надо.

 Дэниел, усмехнувшись, обдумал вопрос. Впрочем, в этом не было необходимости, он уже знал ответ.

 - Мэгги. Тут нечего и думать.

 - Потому что она была твоей сабой? Твоей собственностью?

 - Потому что она была моей женой. Мне нравилась наша семейная жизнь. Нравилось выходить с ней в люди и говорить: «Познакомьтесь, это моя жена, Мэгги». Нравилось, когда она представляла меня, как своего мужа. О мужчинах ходит дурная слава, говорят, наш пол боится брака. Я не боялся. Женитьба на ней стала самым удачным решением в моей жизни.

 Элеонор смотрела на него без улыбки.

 - А теперь расскажи, что в жизни Дэниела, часть первая было самым худшим.

 И снова он уже знал ответ.

 - Мэгги.

 Похоже, Элеонор этот ответ ни капли не потряс.

 - Почему?

 Дэниел, медленно выдохнув, поправил подушку под спиной.

 - Когда мы поженились, ей было тридцать девять. В медовом месяце исполнилось сорок.

 В ярко-зелёных глазах Элеонор мелькнуло понимание.

 - Боже, Дэниел. Так ты хотел детей?

 Даже просто говорить об этом вслух казалось предательством памяти Мэгги. Но с Элеонор, он не мог ничего утаить.

 - Я да, она - нет. Карьера была её жизнью. В конце концов, я собрался с духом и предложил кого-нибудь усыновить или удочерить... лучше бы не предлагал. А через неделю, она пошла на ежегодный медицинский осмотр и...

 - Рак.

 Дэниел кивнул.

 - Тогда он был ещё, можно сказать, под вопросом.

 Элеонор придвинулась и нежно, понимающе погладила его подбородок, губы, лоб.

 - Знаешь, даже если бы я его бросила, или если бы он умер, и я стала свободной... - она замолкла, словно, собираясь с духом. - Дэниел, я бы никогда не родила тебе детей.

 Он изумлённо вытаращился на неё.

 - Эль...

 Она покачала головой.

 - Я не хочу детей. И не то чтобы хочу замуж. Порой в голове такая мысль мелькает, но это не моё. Даже пообещай я остаться с тобой... через полгода-год , вероятно, ушла бы. И причина была бы даже не в нём, а во мне.

 - Почему ты…

 - Почему я это говорю? Потому что это правда, и тебе надо её знать. То, что было у нас с тобой, - совершенство. Но это не так уж сложно, если речь всего о неделе. То, что было у тебя с Мэгги, - брак. То, что у нас с ним, тоже в каком-то роде брак. Но между тобой и мной? Не более , чем медовый месяц.

 Эти слова ударили его, подобно лезвию тяжёлого ножа.

 - Знаешь ли, ты такая же садистка, как и он, - пошутил Дэниел, надеясь, что она не услышит муку в его голосе.

 - Я получила от него несколько ценных советов, как причинять боль. - Она выдохнула и улыбнулась. - Однако в мои намерения не входило тебя ранить. Я хочу тебе помочь. Тебе надо выбросить меня из головы. Ты сам знаешь, я не то, что тебе действительно нужно. Тебе нравилось быть мужем. Ты хочешь детей. Со мной ты этого не получишь.

 Он молчал, лишь смотрел на неё невидящим взглядом. Кровать прогнулась, и он заметил уголком глаза, что Элеонор стала одеваться. Натянула на бёдра юбку, обула туфли на низких каблуках и застегнула блузку, даже ни разу не поморщившись из-за побоев. Несмотря на свои двадцать пять, девушка уже была прожженной профи.

 - Знаешь, из тебя получилась бы чертовски хорошая Доминатрикс, - сказал Дэниел, когда Элеонор вернулась к кровати.

 Та скрестила руки на пышной груди и приподняла бровь.

 - Думаешь?

 - Тут даже думать не надо.

 - В прошлый раз ты говорил, что мне следовало стать писательницей.

 Дэниел пожал плечами.

 - Ничто не мешает заниматься тебе и тем, и другим.