Автобиография

Цифры лгали. Мы выиграли в двадцати двух матчах подряд, так что, наверное, что-то мы все-таки делали правильно. Но эта победная серия прервалась, как только были опубликованы статистические данные, а иногда случается так, что людям, в попытках объяснить поражение, приходится искать какую-то конкретную причину, вместо того чтобы поразмыслить обо всем спокойно и взвешенно. (Я предпочитаю находить решение проблемы, а не искать того, кто повинен в ее возникновении.) Клуб ухватился за это объяснение и потребовал от команды большей отдачи.

В «Реале» невозможно закончить сезон, не выиграв один или даже несколько трофеев, которые президент обещал добыть публике и СМИ.

Клуб хотел надавить на игроков, говоря: «Нам нужно работать, мы должны работать усерднее, мы должны лучше концентрироваться перед матчами». Но это было ошибкой – на самом деле мне нужно было давать игрокам больше отдыха. Около месяца мы страдали из-за травм и накопившейся усталости, и этот месяц стал ключом к поражению в Ла Лиге. Мы проиграли «Барселоне» в тот период, а пятеро важных для меня игроков слегли с травмами – Серхио Рамос, Хамес Родригес, Пепе, Лука Модрич и Карим Бензема – в промежутке между февралем и мартом. Особенно сильно по нам ударили травмы Модрича и Бензема, потому что адекватной замены этим игрокам, выполнявшим очень специфические задачи и обладавшим необходимыми талантами, у нас не было. Даже несмотря на то, что нам удалось одержать 9 побед в заключительных 10 матчах, было слишком поздно. Мы уже проиграли чемпионат.

Проблема с медицинскими данными стала большим сигналом о том, что вера клуба в мои способности справляться с работой ослабла. Эта ситуация показала, что они больше доверяют цифрам, чем мне, и примерно в это же время на горизонте появилась вторая проблема. Как-то раз, мартовским утром, мне позвонил генеральный директор и сказал, что президент хотел бы поговорить со мной по окончании запланированной на сегодня тренировки. Это было очень необычно. Когда я навестил президента, он сказал мне, что в его офисе был агент Гарета Бэйла, пришедший поговорить о «ситуации с Бэйлом». Ранее в том году, а именно 4 января, я заменил Бэйла в матче, ознаменовавшем окончание нашей победной серии, и президент, по слухам, сказал тогда: «Убирать Бэйла – значит атаковать меня», а потом добавил: «Когда он [Анчелотти] убрал его [Бэйла], я упрекнул его за это, но Карло не понял. С тех пор он утратил мое доверие».

В январе агент Бэйла стал делать заявления, вероятно, почувствовав, что его позиции сильны, потому что он уже общался с президентом. Теперь он говорил президенту, что Бэйл недоволен своей позицией на поле. Он хотел чаще играть по центру. Президент спросил у меня, что мы будем с этим делать, а я ответил: «Ничего». Было невозможно изменить его позицию на поле на этой стадии сезона, потому что из-за этого мне пришлось бы перекраивать всю систему и перемещать на другие позиции других игроков. Я также сказал президенту, что удивлен тому факту, что игрок не может напрямую поговорить лично со мной. Это было бы нормально. Я ожидал, что игрок придет пообщаться со мной, потому что говорить с агентами у меня желания не было. Я стараюсь вообще избегать общения с ними. Позже по ходу сезона, отвечая на новые комментарии агента Бэйла, я сказал журналистам, что иногда агентам лучше сидеть тихо, иногда им лучше заткнуться.

Бэйл обладал невероятными качествами игрока мирового уровня, и все, что я пытался сделать, – это помочь ему понять свои главные сильные стороны, чтобы он смог реализовать свой потенциал полностью, и, кстати говоря, я мог оказать ему более компетентную помощь в этом, нежели президент или его агент. Мне нравится так работать с игроками, чтобы и они сами, и их команда становились лучше. Когда-то прежде, к примеру, мне приходилось решать проблему размещения на поле четырех великолепных игроков – Пирло, Зеедорфа, Руя Кошты и Кака, при том что позиций в команде было три. Я тратил время на беседы с каждым из них и сказал им, что они должны найти решение проблемы, иначе кто-то один каждый раз будет оказываться на лавке. Со временем мы все пришли к решению играть «ромбом», на вершинах которого были меняющиеся позициями Пирло и Кака, но Пирло играл глубже, а Кака ближе к воротам соперника. Эта схема 4-4-2 с «ромбом» в полузащите превратила Кака в Игрока года ФИФА, поскольку он играл на вершине «ромба» и, следовательно, мог забивать больше голов и раздавать больше передач, помогая команде выигрывать матчи.

Я сказал президенту, что сам поговорю с Бэйлом на следующий день, что я и сделал после тренировки. Я сказал ему: «Я в курсе, что твой агент общался с президентом. Почему ты сам не подошел ко мне и не сказал мне, чего хочешь?» Он ответил: «Да, хорошо, без проблем». Я рассказал ему, что поведал президенту, объяснил, почему было невозможно изменить систему игры, поскольку речь шла далеко не только об одной позиции, а обо всей команде. Я четко ему все расписал. Я сказал ему, что можно будет попробовать поэкспериментировать летом, на предсезонке перед стартом нового сезона, можно будет поменять его позицию потом, но никак не сейчас. Это было бессмысленно; мы нашли формацию, которая работала на команду, с ней мы провели великолепный первый сезон. На мой взгляд, момент менять ее был выбран неподходящий. Возможность иметь игроков, которые меняются флангами, возможность переключать игру была стержневой для нашего стиля игры. Всякий раз, когда ты играешь с двумя вингерами, коими были Роналду и Бэйл, возможность максимально быстро переставлять их с одного фланга на другой – самый важный элемент функционирования системы.

Иногда игроки, вышедшие на высочайший уровень по причине наличия у них некоторых специфических навыков и умений, начинают считать, что им нужно делать некоторые вещи по-другому, они хотят начать экспериментировать, чтобы стать лучше. Они забывают о том, что изначально позволило им выйти на топ-уровень. К примеру, у меня был один игрок, очень крепкий физически, мощный парень – он мог сто раз пробежать спринт, не устав, – настоящее живое воплощение силы и скорости, которые помогли ему выиграть «Золотой мяч». Но затем он начал думать, что обладает другими талантами, нежели на самом деле, и перестал работать так же усердно, перестал бегать так же быстро – словом, перестал делать то, что сделало его великим, – и это сказалось на его карьере. Он все еще большой мой друг, так что я могу сказать это, и он признает, что я не лгу. Менеджер должен работать с игроком, чтобы попытаться заставить его ясно и четко оценивать свое развитие, чтобы помочь ему понять, что делает его выдающимся футболистом.

Как бы то ни было, мои отношения с президентом с того момента перестали быть прежними. В конце сезона ощущалось, что все на самом деле совсем неплохо, даже несмотря на то, что мы ничего не выиграли. Мы дошли до полуфинала Лиги чемпионов, побили несколько рекордов, а мои отношения с игроками были счастливыми. Новые игроки уже были вписаны в систему, а другие важные члены команды вскоре должны были вернуться после травм. Я был абсолютно уверен в том, что мы находимся в идеальной позиции для того, чтобы в следующем сезоне побороться за победу во всех турнирах. Команда нуждалась лишь в небольших тонких настройках, но полагаю, что мнение президента к тому времени уже было сформировано. В мадридском «Реале» сигналы о приближении конца были теми же, что и в «Челси»: руководство прекращает разговоры о будущем, перестает строить планы; ощущение меняется, кажется, что изменились и отношения.

Руководство прекращает разговоры о будущем, перестает строить планы; ощущение меняется, кажется, что изменились и отношения.

Как мы теперь знаем, никакого «следующего сезона» для меня в Мадриде не планировалось. Когда пришли новости о том, что срок моего правления на «Бернабеу» подошел к концу, я уже несколько недель как ожидал их, несмотря на всю свою уверенность относительно будущего. То был не первый раз, когда меня увольняли, и, вероятно, не последний. Быть уволенным или покинуть клуб добровольно – часть работы, и, будучи менеджером, ты с самого начала знаешь о том, что это реальность.