Страница 7 из 14
Некоторые районы Квинсленда – австралийский эквивалент Озарка[4]. Мужчины сидят в барах, где на каждой стене висят телевизоры, показывающие либо какие-то сомнительные лотереи, либо австралийский футбол (надо понимать, что там нет правил). Женщины выглядят грубыми и неухоженными в своих обтягивающих черных джинсах и не стесняются использовать крепкие словечки. Вот туда-то мы и затесались. Размышляя о чем-то своем, мы вдруг услышали фразу «американская сука». Не уверен, что местные понимали, с кем имеют дело – с девушкой-еврейкой с Лонг-Айленда. Но я почувствовал, что это плохо закончится. Я действительно должен был вмешаться, но эти бабы выглядели довольно устрашающе, и я начал ощущать себя одним из героев «Избавления». Так что я запихнул нас в такси, выслушивая обвинения этих потаскух, что мы увели у них машину, и избежал международного конфликта. Или славы на YouTube.
Я скажу это для австралийских леди. В Америке, Канаде и Великобритании многие журналистки осуждали меня за поведение «желчного холостяка», описанное в моей автобиографии. Но здесь реакция женщин, бравших у меня интервью для местных газет, радио- или телепрограмм, была такой: «А он не так плох!» В сравнении с амбалами, с которыми они привыкли иметь дело, я был слабаком. Меня даже сложно было назвать грубияном. Кроме того, единственной причиной, по которой я приехал сюда, было желание счастливо провести медовый месяц. Разве я мог быть плохим?
Нашим последним «экстремальным» приключением перед возвращением в реальность в качестве мужа и жены был спуск по веревке в Голубых горах, расположенных примерно в часе езды от Сиднея. Ты надеваешь обмундирование и спускаешься вниз по склону горы. Это тоже было идеей Илей. Как только она глянула вниз, так сразу захотела домой. Но у ребят, доставивших нас туда, был девиз: «Бойся, но все равно сделай это». Он был написан на их футболках.
Я пошел первым, чтобы показать ей, что в этом нет ничего страшного. Спуск с почти 30-метровой горы был простым, как на скалодроме. Она тоже спустилась. Потрясенная, но слишком гордая для того, чтобы отказаться от следующего этапа. Шестьдесят метров. Я снова пошел первым. Мне было страшно. Плен последовала за мной. Спустившись, она выглядела зеленоватой.
– Тебе необязательно продолжать, – сказал я.
– Нет, я хочу.
Я полетел вниз. В точности как ниндзя. Теперь была очередь Илен. Она собиралась с духом так долго, что поднялся ветер. Моя новоиспеченная жена билась об утес как тряпичная кукла. Инструкторы укрепили ее веревку и сказали ей продолжать спускаться. Они кричали. Я кричал. Потребовалось некоторое время, но она, раскрасневшаяся и дрожащая, все же сумела спуститься вниз и упала в мои объятия. После двух недель, когда я ощущал себя Квентином Криспом[5] в стране настоящих мужчин и мужеподобных женщин, мне было приятно выглядеть мачо в ее глазах. Быть парнем, на которого можно положиться.
Так в медовом месяце зародилась схема, по которой мы действуем постоянно. Один из нас побуждает другого сделать что-нибудь экстремальное или рискованное, то, что он или она никогда бы не решились совершить сами, и мы оба от этого только выигрываем.
Пугающие берега, опасные джунгли и наглые жители Австралии подарили нам девиз нашего брака и всей нашей жизни.
Бойся, но все равно сделай это.
Прошло семь лет, но я до сих пор храню эту футболку.
Любовь на острове
Дэни Клейн Модисетт
Дэни Клейн Модисетт – писатель и актриса, создавшая шоу Afterbirth: Stories You Won't Read in a Parenting Magazine, которое выходит в прямом эфире. Сборник историй из этих программ был опубликован издательством St Martin's Press. Предыдущие десять лет Дэни работала актрисой на Бродвее, снималась в кинофильмах и телесериалах, выступала как комик, а потом обосновалась в Лос-Анджелесе со своим мужем. Она часто пишет статьи в журнал Parents, а также создала еще одно шоу, Not What I Signed Up For, которое рассматривает тему брака с теми же откровенностью и остроумием, с какими Afterbirth проливало свет на правду о родительстве. У Дэни два маленьких сына, она закончила Дартмутский колледж.
– Твои родители никогда не возили тебя на Гавайи? Мужчина с седеющими висками задал мне этот вопрос с той же серьезностью, с какой вы могли бы спросить о чьем-нибудь детстве, проведенном в скитаниях из одного приюта в другой. Стоял июнь, и мы с моим мужем То-дом приехали на встречу выпускников его средней школы. Я была не в том настроении, чтобы выслушивать сожаления по поводу того, что меня никогда не возили на тропический остров. Я получила достаточную порцию жалости, точнее, жалости к самой себе, потратив год на тщетные попытки зачать второго ребенка. Так как мы с Тодом истощили не только свои душевные ресурсы, но и семейные сбережения, пытаясь снова завести малыша, выслушивать, насколько ужасной была моя жизнь из-за того, что меня не вывозили на каникулы в чертовы тропики, было выше моих сил, и я присосалась к шоколадному фонтану на десертном столе.
– Этот парень всегда был тупицей, – сказал Тод, когда мы ехали домой, а я время от времени погружалась в углеводную кому. – Я отвезу тебя на Гавайи, дорогая, – добавил он, убирая прядь волос, приставшую к коричневым пятнышкам шоколада на моей щеке.
На следующий день, пока наш сын Габриэль, год и семь месяцев, спал, я набрала в поиске «отели на Гавайях». Немного постучав пальцами по клавиатуре, я остановилась на Mandarin Oriental на острове Оаху. Я не могла отвести глаз от дельфинов, синхронно плавающих и выпрыгивающих из сверкающей голубой воды под звуки гавайской народной музыки. Как же я хотела зажмурить глаза и оказаться там. Но, к сожалению, я не была героиней фильма «Колдунья», а мы были на мели.
– Мы должны поехать, – сказал Тод, глянув на экран по пути в спальню, куда он шел, чтобы посмотреть, проснулся ли Габриэль.
– Да, точно, – сказала я, откидываясь в кресле, до сих пор загипнотизированная островами. «Ну конечно, – подумала я, – сделаем деньги из воздуха и отправимся в отпуск на Гавайи. Потом, когда мы вернемся домой отдохнувшими и посвежевшими, я могу устроиться работать в Starbucks и брать с собой Габриэля: по крайней мере, мы сможем бесплатно пить кофе».
Тод вернулся с еще сонным Габриэлем на руках, сын услышал мой голос и потянулся ко мне:
– Мама! Мама! Хочу к маме!
Полагаю, что необходимость почти год собирать сперму в пробирку и чувствовать, что ты не в состоянии сделать свою жену счастливой, может подвигнуть мужчину на неблагоразумные поступки, потому что Тод сдержал обещание. Он собрал все деньги, которые у нас оставались, и даже те, что у нас не было, и решил увезти своего любимого сына и очень уставшую жену для столь нужного обновления и восстановления. Это было особенно необходимо сейчас, когда стало ясно, что нас так и будет трое. Итак, мы стояли у выхода на посадку в самолет, отправлявшийся через Тихий океан. Я прикрепляла бирку к прогулочной коляске Габриэля.
– Это абсолютное сумасшествие, Тод, – сказала я, пытаясь сложить коляску, чтобы пронести ее в самолет.
– Знаю. Они должны были придумать, как ее легче складывать.
– Я имею в виду не коляску, – заметила я, с щелчком сложив конструкцию и прищемив палец.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – с улыбкой ответил Тод. – Но ты заслуживаешь этого, – добавил он, освобождая мой пульсирующий от боли мизинец. – Мы заслуживаем этого. Честно говоря, мы нуждаемся в этом. И это уже решенный вопрос, так что надо просто попытаться повеселиться.
– Мама, сися, – сказал Габриэль, дергая меня за рубашку на груди.
4
О з а р к – крупное известняковое плато в центральной части США. В этом регионе культура местного населения во многом сохраняет традиционный сельский уклад ранних переселенцев.
5
Знаменитый британский писатель-гей.