Страница 8 из 19
В 1937 году здесь обосновался знаменитый грузинский ресторан «Арагви».
Ведущий реконструктивные работы архитектор Вячеслав Осипов, простукивая слабые места старых сводов в подвале и на первом этаже здания, обратил внимание на очевидную древность скрывавшейся под штукатуркой каменной кладки. После полного удаления штукатурки в интерьерах советского дома открылись очевидные приметы богатых палат допетровского времени: упомянутые своды, заложенные арочные проемы дверей и стенных ниш, кованые решетки на окнах.
Местность эта, как матрешка, открывала все новые и новые наслоения дома, которые не разрушались, а вписывались в новые конструкции, чтобы через многие годы предстать во всей красе или показать, что здесь было раньше и как раньше умели строить.
Кто владел этим участком в XVII веке, пока не известно. Но оказывается, все последующие постройки выдерживали стены палат, которые условно называются палаты в Шубине (боярин Шуба жил здесь в XIV веке). Нашли даже два потайных межстенных перехода: один ведет вверх, другой – вниз. По таким переходам в неспокойное время хозяин богатых покоев мог уйти от внезапно нагрянувшего врага.
Самые интересные, просто-таки невероятные детали были найдены в угловой, юго-западной палате верхнего этажа. Внимание входящих в зал прежде всего привлекает большая кирпичная розетка, выложенная в центре свода несколькими концентрическими кругами. На левой от входа стене имеется большой арочный проем (скорее всего, ниша), обрамленный кирпичным порталом. Но особенно уникален портал, обрамляющий изнутри вход в палату. Арочную дверь с трех сторон украшает прямоугольное обрамление из квадратных ширинок (разновидность кессона), внутри которых находятся резные вставки – в горизонтальном ряду кресты, а в единственной сохранившейся вставке вертикального ряда – восьмиконечная звезда. Над верхними ширинками проходит ряд арочных ниш, в которых обнаружены живописные ромашки (пока не известно, каков был их первоначальный цвет, но сейчас они выглядят черными). В прямоугольном поле вокруг арки проема также обнаружена живопись: растительный орнамент очень простого рисунка – желтые и зеленые лопухи в черном контуре. Незначительные следы росписи имеются также на стенах и сводах палаты. Подобные фрагменты живописного убранства жилого гражданского интерьера допетровского времени имеются в Потешном дворце, а вне Кремля это первая такая находка. Архитектурное решение декора палаты можно считать и вовсе уникальным.
На фасадах памятника также обнаружены фрагменты древнего оформления: наличники окон, фрагменты пилястр и прочее. Ниже уровня земли прекрасно сохранился фасад нижнего этажа южной стороны – совершенно целый кирпичный цоколь, наличники окон, портал входа, лопатки, следы примыкания крыльца. В комплекс памятника входят и другие усадебные постройки начала XVIII–XIX века, также включенные в объем советского ресторана.
По предварительным предположениям именно боярину Шубе эти палаты изначально и принадлежали. Сегодня трудно представить, что когда-то на месте этой вполне современной городской улицы с электрическим освещением и модными бутиками росли фруктовые сады. Хозяином яблочно-сливового великолепия был человек, в государстве очень известный и уважаемый, – боярин Иакинф Шуба, сподвижник Дмитрия Донского, предводитель войска, успешно сражавшегося с литовским князем Ольгердом Гедиминовичем задолго до Куликовской битвы. В 1368 году литовский князь Ольгерд напал на Московское княжество, и князь Дмитрий Иванович отправил ему навстречу сторожевой полк под командованием бояр Дмитрия Минина и Иакинфа Шубы. «Уже Ольгерд как лев свирепствовал в Российских владениях, не уступая монголам в жестокости, хватал безоружных в плен, жег города», – рассказывает Николай Карамзин. У Тростенского озера Ольгерд ударил со всею силой на московские полки, и они были истреблены совершенно. Тогда же и погиб воевода Иакинф Шуба. Москву, однако, Ольгерд взять не смог – он три дня стоял под городом, ограбив все окрестные селения.
И тут возникает любопытное историческое разночтение. Как гласит Википедия и ряд других, менее распространенных источников, именно Иакинф Шуба был приглашен в 1389 году к умирающему великому князю московскому Дмитрию Ивановичу Донскому для того, чтобы скрепить своей подписью его духовную грамоту. Возникает только вопрос, как он это сделал, если уже более двадцати лет лежал в могиле?..
Владение дома № 28 в 1738 году, следуя Переписным книгам города Москвы, принадлежало князю Василию Ивановичу Гагарину, новгородскому губернатору. При нем на участке были возведены каменные палаты, сохранившиеся в составе строения № 2. Впоследствии Гагариным скуплены и соседние дворы, что объединило весь участок в его руках.
Новые постройки на участке были возведены также в 1777 году, когда владение принадлежало аптекарю Якову Калкау. Кстати, сейчас в ресторане воспроизведен зал в подвале, который и принадлежал аптеке. Реставраторы восстановили не только своды, но и атмосферу одной из немногих городских аптек того времени.
В 1770–1790 годах здесь стояли два дома, между которыми был двор, обнесенный оградой. В процессе дальнейших натурных изысканий (к которым в качестве консультантов были привлечены археолог Владимир Пирогов, преподаватель кафедры реставрации МАрхИ Лидия Шитова и архитектор-реставратор Александр Можаев) постепенно прояснились структура и долгая строительная история здания. В основе хитрого лабиринта разновременных пристроек скрывается так называемая «сложная тройня», то есть сени с тремя помещениями по обе их стороны. В результате чего обычные сени здесь превращаются в длинный коридор, разделенный на переднюю и заднюю половины (наиболее известные постройки этого типа – палаты Симона Ушакова и Аверкия Кириллова имеют только по два зала с каждой стороны). Стены помещений нижнего, изначально подклетного яруса выложены из белого камня, своды частично белокаменные, частично – кирпичные. Особый интерес представляет палата со множеством красивых стенных ниш, расположенная в южном торце сеней. Бо́льшую ее часть прежде занимала широкая каменная лестница входа в подклет. Верхний, парадный, этаж сложен из большемерного кирпича, клейменного орлами и единорогами (что позволяет датировать памятник третьей четвертью, а может, и серединой XVII века). Четыре из восьми помещений этого этажа сохранили высокие своды с распалубками, внутристенные ходы, ниши-печуры, остатки богатых кирпичных обрамлений окон и порталов, в том числе и в интерьере палат. В закладках старых проемов встречается много тесаного фигурного кирпича, оставшегося от разобранных частей здания.
Обмеры интерьеров палат проведены архитектором-реставратором Ириной Изосимовой. Одновременно с исследованиями ведутся работы по ремонту и приспособлению помещений, проведены основные противоаварийные мероприятия, укреплены фундаменты.
Фигура аптекаря Калкау и его сына заслуживают упоминания, а в дальнейшем и серьезного исследования.
В Центральном историческом архиве Москвы сохранился следующий документ (ЦИАМ, ф. 46, оп. 52, д. 497):
«О провизоре Калкау
Августа 1-го дня 1801 года
Его сиятельству, генерал-фельдмаршалу,
Московскому военному Губернатору и разных орденов
кавалеру, Графу Ивану Петровичу Салтыкову
От медицинской конторы
По определению оной конторы сего июля 19-го числа, провизору Христофору Калкау, купленную им по условию обще с сестрою его Аптекаря Андрея Штробеля женою Авдотьей Яковлевой дочерью, у матери их, находящейся ныне в замужестве за Профессором 7-го класса Баузт(ъ или ь), Авдотьи Михайловой дочери, со общаго со стороны наследников и опекуна малолетних согласия, привилегированную аптеку, оставшуюся после умершего отца их Аптекаря Якова Калкау, состоящую здесь в Москве тверской части в 1-м квартале под № 19 от каменном отца их доме со всеми имеющимися в той аптеке материалами; медикаментами, посудою, инструментами и с домом: которая по свидетельству оной конторы оказалась во всякой исправности, содержать дозволено и числить оную аптеку за вышезаписанным провизором Калкау, о чем вашему сиятельству, медицинская контора донеся, просит, об оном кому следует дать повеление и о последующем медицинскую контору без уведомления не оставить».