Страница 94 из 150
Построение города Свияжска под боком у Казани было вторым шагом к полному покорению Казанского царства, как построение Васильсурска было первым шагом. В самом деле, скоро не замедлили сказаться следствия построения нового города. Горные черемисы, то есть жившие на правом, нагорном берегу Волги, увидав, что в их земле стал русский город, начали приезжать к Шиг-Алею и воеводам с челобитием, чтобы государь простил их и велел им быть у Свияжского городка, чтобы облегчил их ясак (оброк) и дал им свою жалованную грамоту о том, как им впредь быть. Государь дал им грамоту с золотою печатью и сложил с них ясак на три года, а Шиг-Алею и воеводам приказал привести горную сторону к присяге и послать черемис войною на Казань, чтобы удостовериться в том, останутся ли они верными государю. Воеводы привели к присяге черемис, чуваш и мордву и сказали им: «Вы присягнули государю, так ступайте, покажите свою правду государю, воюйте его недруга (то есть казанцев)». Новые подданные московского государя собрались большими толпами, перевезлись на луговую (левую) сторону Волги, пришли к Казани на Арское поле и крепко бились с крымцами, вышедшими к ним навстречу. Когда же из города вывезли пушки и пищали и начали стрелять, то черемисы и чуваши дрогнули и побежали, потеряв 100 человек убитыми и 50 человек взятыми в плен. Показав верную службу русскому царю, горные люди начали ездить по 500—600 человек в Москву, где встречали ласковый приём у царя.
Построение Свияжска и отпадение горной стороны усилило в Казани московскую партию, противную крымской: «начаяи розниться казанцы с крымцами», говорит летопись. Крымцы, опасаясь, что казанцы при первом удобном случае могут выдать их русским, собрались, пограбили всё, что было можно, и побежали из Казани в числе 300 человек, побросав жён и детей. Они бежали вверх по Каме и вошли в Вятку. Но вятский воевода Зюзин поразил их на голову и потопил; 46 человек были взяты в плен, отосланы в Москву и там казнены смертью — «за их жестокосердие», говорит летописец. После бегства крымцев Казань очутилась в руках русской партии. И вот к Иоанну явились казанские послы с челобитьем, чтобы он не велел пленить их, дал бы им на царство Шиг-Алея, а царя Утемиш-Гирея с матерью Сююн-Бекою взял к себе. Иоанн отвечал, что пожалует землю казанскую, если казанцы выдадут царя, царицу, остальных крымцев и детей и освободят всех русских пленников. Алексей Адашев отправился в Свияжск объявить Шиг-Алею, что государь жалует ему казанское царство с луговою и арскою стороною, но горная сторона отойдёт к Свияжску, как «взятая Божиим милосердием да саблею» государя ещё до челобитья казанцев. Шиг-Алея сильно оскорбило это последнее условие; но бояре прямо объявили ему, что оно не будет изменено ни под каким видом; то же самое было объявлено и казанским вельможам, когда они начали было говорить, что землю разделять не следует. В августе (1551 года) Шиг-Алей посажен был в Казани и, согласно условию, освободил русских пленников — 60 000 человек[42].
В Казани опять начала усиливаться партия, противная русским, вследствие тяжёлых условий, наложенных московским царём. Шиг-Алею и вельможам казанским нестерпимо было отделение горной стороны. Оставленные при Шиг-Алее, боярин Хабаров и дьяк Выродков уже в сентябре дали знать государю, что русские пленные освобождены не всё, что Шиг-Алей знает это, но не обращает на это внимания, боясь волнения. Иоанн не мог терпеть того, чтобы русские люди томились в плену в подчинённом государстве, однако он надеялся кроткими мерами, ласкою заставить Шиг-Алея и казанцев исполнить предъявленные им условия. В Казань поехали боярин князь Дмитрий Палецкий и дьяк Клобуков: они повезли царские подарки хану, ханше, князьям казанским и благодарность царю и земле казанской за службу, но вместе с тем они должны были требовать освобождения всех русских пленных, в противном случае объявить, что государь терпеть этого не будет. Между тем как Палецкий поехал в Казань с этим наказом, из Казани в Москву приехали послы с челобитьем от Шиг-Алея, чтоб государь уступил ему горную сторону; если же он не хочет уступить всей стороны, то пусть даст хотя несколько оброков с неё и, кроме того, дал бы клятву царю и земле казанской в соблюдении мира. Иоанн велел отвечать, что не уступит с горной стороны ни одной деньги, а клятву даст тогда, когда в Казани освободят русских пленников — всех до одного человека. Возвратившие! из Казани, боярин Хабаров и дьяк Выродков сообщили, что казанцы мало освобождают пленных, куют их и прячут по ямам; а Шиг-Алей не наказывает тех, у кого найдут пленников, оправдываясь тем, что боится волнения. Ему доносят, что казанские князья ссылаются с ногаями: он об этом разведает и даст знать государю. Действительно, в ноябре Шиг-Алей и князь Палецкий дали знать, что казанские князья сносятся с ногаями и хотят убить Шиг-Алея и Палецкого. Узнав о заговоре, Шиг-Алей опередил заговорщиков, зазвал их к себе на пир и велел их перебить числом 70 человек, а другие разбежались.
Необходимо было предпринять новые, более действенные меры к прекращению волнений и беспорядков в беспокойной Казани. Иоанн отправил в Казань Алексея Адашева сказать Шиг-Алею: «Сам ты видишь измену казанцев — они изначала лгут государям московским, брата твоего Еналея убили, тебя самого несколько раз изгоняли и теперь хотели убить: нужно непременно, чтобы ты укрепил город русскими людьми». Шиг-Алей отвечал на это: «Прожить мне в Казани нельзя: сильно я раздосадовал казанцев — обещал я им у царя и великого князя горную сторону выпросить. Если меня государь пожалует, горную сторону даст, то мне в Казани жить можно, и, пока я жив, до тех пор Казань государю крепка (верна) будет. Если же у меня горной стороны не будет, то мне бежать к государю». Князь Палецкий и Адашев говорили ему на это: «Если тебе к государю бежать, то укрепи город русскими людьми (то есть русским войском)». Шиг-Алей не соглашался на это: «Я бусурман (мусульманин), не хочу на свою веру стать и государю изменить не хочу же; ехать мне некуда, кроме государя». Палецкий и Адашев отправились в Москву, оставив в Казани Ивана Черемисинова с отрядом стрельцов беречь Шиг-Алея от казанцев. Приехав на Свиягу, Палецкий узнал здесь, что в народе ходят слухи: придёт весна, и казанцы изменят государю; а Шиг-Алея не любят. Когда же казанцы изменят, тогда — уверяли Палецкого — и горную сторону нельзя будет удержать.
Очевидно, Казань не могла долго оставаться в таком неопределённом положении. Дело приближалось к развязке. После кровавого пира, устроенного Шиг-Алеем, ненависть к нему достигла высшей степени. Было бы очень неблагоразумно силою поддерживать ненавистного хана. Как же было лучше поступить в этом случае? Двинуть к Казани большие полки, не дожидаясь первого движения со стороны самих казанцев, значило ускорить кровавую развязку, подвергнуть явной опасности жизнь Шиг-Алея и находившихся при нём русских стрельцов, а главное, дать казанцам полное право к восстанию; с другой же стороны, захватить город внезапно, без ведома хана, было нельзя, а хан не хотел изменить бусурманству. К счастью, сами казанцы вывели Иоанна из затруднительного положения. Ненависть к Шиг-Алею и в то же время невозможность избавиться от него, невозможность борьбы с Москвою навели казанцев на мысль предложить Иоанну полное подданство, лишь бы только он вывел от них Шиг-Алея. Смены ненавистного хана желали в особенности те враги его, которые спаслись от участи, постигшей товарищей их на пиру ханском, и которых он обещал извести. Они снеслись с казанскими послами, задержанными в Москве по просьбе Шиг-Алея (так как были из числа главных врагов его), и решили действовать через них. В январе 1552 года эти послы явились к Иоанну и объявили, что им есть приказ от казанской земли просить государя, чтобы он свёл царя Шиг-Алея и дал им в наместники своего боярина. Если же государь не согласится на это, то казанцы будут добывать себе государя из других земель. В феврале в Казань отправился опять любимец государя, Алексей Адашев, чтобы свести с царства Шиг-Алея. Адашев объявил Шиг-Алею, чтобы он пустил московских людей в город, а сам пусть просит у государя, чего хочет. Шиг-Алей отвечал по-прежнему, что «бусурманского юрта не нарушит», но уедет в Свияжск, потому что в Казани ему жить нельзя — казанцы уже послали к ногаям просить себе другого царя. Заколотив тайно несколько пушек и отправив в Свияжск пищали и порох, Шиг-Алей 6 марта выехал из Казани на озеро ловить и взял с собою многих князей, мурз, горожан и всех 500 стрельцов московских. Выехав за город, он стал говорить казанцам: «Хотели вы меня убить и били челом на меня царю и великому князю, чтобы меня свёл за то, что я над вами лихо делаю, и дал бы вам наместника. Царь и великий князь велел мне из Казани выехать, и я к нему еду и вас с собою к нему же веду, — там управимся». Этих князей и мурз, приведённых Шиг-Алеем в Свияжск, было 84 человека. В тот же день боярин князь Семён Иванович Микулинский послал в Казань двух казаков с грамотами, в которых говорилось, что по челобитью казанских князей государь царь Шиг-Алея с царства свёл и дал им в наместники его, князя Семёна, чтобы они ехали в Свияжск присягать, и когда они присягнут, тогда он поедет к ним. Казанцы отвечали, что хотят во всём исполнить волю государеву. Черемисинов, отправленный в Казань, дал знать Микулинскому, что вся земля казанская охотно присягает государю и лучшие люди едут в Свияжск. Лучшие люди действительно приехали на другой день и присягнули. После этого Микулинский отправил в Казань Черемисинова с толмачом приводить к присяге остальных людей и смотреть, нет ли какого лиха и чтобы всё было тихо, когда русские полки будут вступать в город. Ночью Черемисинов уведомил Микулинского, что всё спокойно, царский двор опоражнивают и сельские люди, дав присягу, разъезжаются по сёлам. Черемисинов писал, чтобы наместник отправлял в Казань свой лёгкий обоз с съестным и прислал с сотню казаков, потому что последние на царёвом дворце могут пригодится на всякий случай. Наместник отпустил обоз с 70 казаками, у которых было 72 пищали. Скоро затем двинулись в Казань и бояре — князь Семён Микулинский, Иван Васильевич Шереметев и князь Пётр Серебряный. Князь Ромодановский вёл сторожевой полк в сопровождении всех тех казанцев, которых вывел Шиг-Алей. По дороге их встречали разные князья и просили их ехать в город: «А мы (говорили они) — холопы государя, всё в его воле». В Казань и из Казани ездили к воеводам дети боярские и говорили, что все люди государеву жалованью рады и что Иван Черемисинов продолжает приводить всех к присяге.
42
Бывший царь казанский Утемиш-Гирей крещён в 1553 году под именем Александра и умер в 1566 году.