Страница 32 из 49
Мы читали дневники Агнес, и хотя там было подробно описано, как жили во время Первой мировой войны, но мы не нашли пока что ничего значимого для дела. Теперь я знала, что, как и многие мужчины их возраста, Исаак и Ллойд сражались за короля и страну, и что Исаака наградили за отвагу. Агнес знала это, но не признавала, что гордится этим. Она описывала своего изгнанного сына со стороны, хотя было ясно, что она все равно переживает за него. Но ее заметки о нем в дневнике были размытыми, лишенными материнских чувств. Но они там были, значит, она все равно думала о нем, хотя не могла позволить себе написать об этом прямо, как раньше. Может, потому я удивилась заметке в конце июня 1920-го.
«Чарльз Фредерик был рожден здоровым в корпусе для рожениц», а рядом она написала: «Мой первый внук».
Я искала в дневнике другие упоминания о ребенке, но ничего не было. Кто он и, что важнее, чей он? Она словно написала о рождении чужака, и она не упоминала о нем больше. Она даже не отпраздновала это. Значит, это не был сын Ллойда, потому что в дневнике она писала о его грядущей свадьбе с Мод. Это вело к единственному возможному варианту, к новому кусочку пазла, который нужно было как-то поставить на место.
У Исаака был сын.
Глава шестнадцатая:
Это было слишком важным, чтобы ждать до понедельника. Я хотела, чтобы Агнес снова пришла ко мне, но и в прошлый раз у нее это получилось плохо, она могла не найти сил для второго раза. У меня было к ней теперь столько вопросов, и самым очевидным был вопрос о ее первом внуке. Кто его мама, была ли она женой Исаака? Я хотела спросить его об этом, но нужно было сначала все обдумать. Почему он не рассказал сразу? Потому что это не важно? Возможно, но я не могла избавиться от мысли, что это важная часть разгадки. Я посмотрела на часы. Было всего семь утра, но я уже не хотела спать.
У меня был призрак, которого нужно было допросить.
* * *
Мне стало не по себе, когда я приехала одна на Бримсдейл Роуд после девяти. Два больших темных седана стояли там, один из них принадлежал Доновану Скарборо, а другой я не видела. Лестат ехал рядом со мной, Булочка дернулась и остановилась, и он недовольно посмотрел на меня.
- Прости, друг, - сказала я. - Я говорила, что тебе не понравится, но ты не слушал.
Он настоял утром, что пойдет со мной, и я сдалась, потому что уже поняла, что лучше дать ему то, что он хочет, чем разбираться с последствиями.
- Что нам теперь делать? - тихо спросила я у него, разглядывая дом. Он встал на задние лапки, словно размышлял над моим вопросом. И я поняла, что если пойду туда сейчас, то мне придется брать его с собой. Этого хватило, чтобы я потянулась к зажиганию, но тут по дороге помчался Донован Скарборо. Он явно увидел меня, он шел к Булочке, и выражение его лица было ясно видно. Он был в ярости.
Я локтем толкнула замок на двери и медленно опустила окно, он оказался передо мной.
- Мистер Скарборо, - улыбнулась я. - Доброе утро.
- Нет, не доброе! - сказал он громче, чем нужно, ведь его лицо было близко к моему. Лестат залез ко мне на колени и смотрел на Скарборо, они играли в гляделки.
- Я уже хотела уехать… - сказала я, но он покачал головой и попытался открыть дверь моей машины.
- Нет, нет, не уедешь, - бормотал он, залез в окно и нащупал ручку. Это можно было считать нарушением личного пространства, и я не собиралась это терпеть. Я хотела возразить, но тут Лестат взял проблему в свои лапы и бросился на пальцы Скарборо. Я пообещала мысленно дать Лестату сыра и крекеры с луком, он отлично исполнял роль Марины, роль вышибалы.
- Моя собака хотела бы, чтобы вы убрали руку из моей машины, - сказала я, стараясь звучать вежливо. Он вежливым не был.
- Иди туда и успокой этих призраков, - почти вопил он. - За что я плачу тебе и брату Лоуренса Луэлина Боуэна? Вы ничего не делаете?
Я хотела сказать, что он нам ни копейки не заплатил, и не заплатит, пока не будет результата, но не сделала этого, потому что он, казалось, вот-вот взорвется, вена на его лбу пульсировала так, словно жила самостоятельно.
- Какие-то проблемы? - я посмотрела на дом, изображая тон Джоанны Ламли, потому что она крутая и может заставить людей делать все, что захочет, даже политиков.
- Проблемы? - повторил едва слышно Скарборо и добавил маниакальный смешок, посмотрел вдаль, его пальцы быстро постукивали по окну машины. - Да, проблема, - рявкнул он. - Потенциальные покупатели хотели проверить детали в доме, и они теперь заперлись в спальне и не хотят выходить, потому что они в ужасе! - он ударил кулаком, подчеркивая последние слова.
- Но вы знали, что мы не закончили работу, - спокойно сказала я. - Мне пойти и посмотреть, могу ли я помочь?
Он отвлекся от ответа из-за лязга тормозов, через секунду Лео выпрыгнул из машины и подбежал к Скарборо и Булочке.
- Не нужно было вызывать обоих, - проворчал он, хмуро глядя на меня. - Я же говорил, что прибуду через пятнадцать минут.
- Я ее не звал, - раздраженно сказал Скарборо.
Честно говоря, они меня начинали злить. Утро субботы, и я надеялась, что буду тут одна, а тут Скарборо делал вид, что я получаю его деньги, а Лео - что я на его пути. Простите, что мы с собакой вообще дышим. Лео посмотрел мрачно на меня, а потом с любопытством взглянул на Лестата.
- Ты купила себе одноухую свинью, - он говорил медленно, словно Лестат был самым удивительным существом, что он когда-либо видел. Он не любил собак. Не любил животных, пока это не была говядина слабой прожарки, поданная с вином, или отделка из норки на его старинной ушанке. Мир Лео не включал животных, ведь в центре был только он, а Викки и Никки, видимо, были ему ближе всех.
- У него два уха, и он прекрасно слышит, - проворчала я, открыла дверь. Лестат выкатился на тротуар, как пушистый шар для боулинга, понюхал дорогие туфли Донована Скарборо с интересом, что означал, что он уже хочет поднять ногу. Я выскочила из Булочки и отвела его в сторону, а потом перевела взгляд на двух мужчин, что теперь возвышались надо мной, думая, что стоит попросить Марину научить меня ходить на высоких каблуках нормально. У меня были лишь одни такие туфли, и я не выходила в них из дома, но мне хотелось бы сейчас быть в них, чтобы уйти от этих двоих к дому как женщина-убийца, а не как слабачка, у меня еще и шнурки развязались, как у школьницы. Лестат не помогал. Его очень интересовали новые окрестности, он вел нас вперед как маленький бычок, везде оставляя лужи, как пенсионер, метящих территорию.
- Его нельзя оставить в машине? - сказал мне Скарборо, когда мы подошли к дому.
- Собаки перегреваются и умирают в машинах, - я высокомерно посмотрела на него, он притих. Лео фыркнул на Лестата, когда мы прошли к входной двери. Он попытался еще раз:
- Может, хоть привяжешь его тут на поводке?
Я посмотрела на Лестата и понадеялась, что он не слышит Лео.
- Он обижается на слово поводок, - сказала я, последнее слово произнеся едва слышно. Это не было ложью. Документы Лестата содержали и записку, где кто-то, видимо, Том Джонс, написал «ни за что!» рядом с пунктом о тренировке на поводке. Я все равно купила поводок, я видела, как собаки по телевизору сходят с ума от радости при упоминании о прогулке. Но не он. О, он сходил с ума, но не от радости. Это был чистый гнев. Его не волновала длительность прогулки, все зависело от погоды, но на равных, когда двое гуляли, без поводка.
- Он будет хорошо вести себя там, - сказала я. - Его просто радует все новое.
Лео вздохнул и вставил ключ в замок, толкнул дверь, и мы услышали приглушенные голоса.
- Давно они здесь? - Лео нахмурился, бросил ключи на столик и собрался идти наверх. Он звучал как врач на вызове, а не охотник на призраков, через миг я отметила другое: он был в футболке, что я ему подарила, и все же выглядел красиво. У него была харизма, и хотя он был слишком модным, он оставался достаточно мужественным. Он мог поднять небольшой комод, хоть и ругаясь, но я бы не доверила ему строить, например, домик на дереве для моих детей. Это если бы у меня были дети и деревья. Было время, когда я задумывалась, будут ли у меня дети от него, будет ли у нас сад с деревьями, будем ли мы вместе в постели в конце каждого дня. И все это снова вернулось из-за того, как он бросил ключи на стол, ведя себя, как взрослый? Как только это дело закончится, придется серьезно с собой поговорить. Сначала я поцеловалась с Флетчером Ганном, а теперь мечтаю о доме с Лео Дарком.