Страница 10 из 13
– оправдываться, а не анализировать;
– избегать ответственности, а не управлять;
– критиковать, а не организовывать самому;
– искать безопасности, а не быть защитой для всего того, что он считает важным.
Мальчики вырастали, женились и незаметно делали из своих жен «матерей», в чью задачу входили забота, уход, принятие, понимание, ограждение от всего неприятного и трудного. И неудивительно, ведь их жены как раз были дочками мам, которые научили их только тому, как быть матерью, и отнюдь не тому, как быть женщиной. Ну а дальше мужья и жены неосознанно передают эту модель по наследству своим детям. Мальчикам – свою, девочкам – свою.
В какой-то момент, когда женщина, следующая за социалистическими ценностями, была вынуждена выйти на работу, дети – и мальчики и девочки – стали воспитанниками системы: школы, пионерской организации. И там их половые различия стерлись, потому что там они стали просто пионерами и комсомольцами, и их задачи были общими: сдача макулатуры, верность делу Ленина, знание политики партии со времен последнего съезда. Постепенно стало не важно, какой ты мужчина или женщина, важно, какой ты гражданин своей страны. Мальчики стали служить своей стране почти так же, как раньше служили своей маме: послушно и преданно.
Но вот социалистическая идея в нашей стране рассыпалась, так и недовоплотившись, на смену идеям пришел другой бог – новая экономика. Женщины, привыкшие любые кризисы выносить на своих плечах, привычно втянулись в выживание, мужчины, выросшие из «маменькиных сынков», в глубокой и желчной тоске залегли на диваны. Их адаптационных возможностей не хватило, чтобы приспособиться к новым условиям и новым задачам. Но те, кто все же обладал ярко выраженной мужской составляющей, ринулись искать свое место в изменившейся политической и экономической системе. Они стали рисковать и пробовать находить способы построить свою карьеру, заработать деньги, и это было прекрасно для их страны и их женщин, но только не очень хорошо для их детей.
Папа очень быстро стал почти такой же мифической фигурой для ребенка, как во времена войны и репрессий. Не каждый малыш мог заполучить для себя способного к общению отца хотя бы на полчаса в течение будних дней. Да и те отцы, что оказывались дома, не всегда были способны, знали, умели, хотели воспитывать своих мальчишек, чаще всего ограничиваясь тусклым и ничего не значащим «Как дела в школе?».
Постепенно повысившееся благосостояние позволило матери оставить службу и вновь заняться детьми и домом. И вот уже мальчики снова воспитываются почти исключительно женским окружением: мамы, бабушки, няни, гувернантки, учительницы, домработницы. Что будет требовать женское окружение от мальчика? Всегда слушайся старших, будь аккуратным, ни во что не впутывайся, никуда не лезь, никогда не рискуй, не груби, не злись, не смей драться. А послания, которые часто слышу я от таких женщин со всех сторон: «Ты это не можешь! Дай я сама сделаю! У тебя не получится, потому что хорошо получается только у меня. Ты нуждаешься в моем постоянном контроле, потому что самому тебе ни в чем не разобраться. Ты не умеешь, ты не способен…» И при этом от всей души желают, чтобы в их семье вырос настоящий мужчина.
У мальчишек советско-застойного времени было большое преимущество – вечно отсутствующие дома родители. Их предоставленность самим себе позволяла случиться некоторому выбору: кого-то воспитывал двор, кого-то их мальчишечья компания, кого-то школа. Теперь у многих мальчишек такого выбора нет: они находятся под полным и часто тотальным присмотром семьи. Причем «присмотр» в основном осуществляется вечно тревожной мамой или всезнающей бабушкой, с соответствующими последствиями.
При этом большинство мальчиков неудержимо тянет в мужской мир, и они увлекаются историями про человека-паука, комиксами про супермена. До дыр засматривают какие-нибудь мультики про трансформеров, рейнджеров, охотников за привидениями, приводя в ужас при этом своих матерей, которые так расстраиваются оттого, что их беленький ангел отказался смотреть столь полезный и гуманный мультик про ежика в тумане. И так трудно объяснить многим мамам, что их стиль воспитания позволит вырастить не будущего мужчину, а послушную девочку, точно такую же, как она сама. Беда только в том, что когда их белокурый ангелочек вырастет, жизнь предъявит ему свой, особенный, выписанный только ему мужской счет. Самое несправедливое и печальное случится с ним еще чуть позже, когда его же мать с укором обрушит на него великое и, как ей покажется, вполне объективное обвинение в том, что он ведет себя не как настоящий мужчина!
Он живет циклами: четыре года работает на износ, потом силы заканчиваются, и он уходит в никуда, несколько месяцев, а иногда даже лет он не может найти в себе силы, чтобы окунуться в работу снова. И тогда сидит дома, «на шее у собственной матери». Она это терпит, пилит, ждет, закатывает разборки, молится в церкви, осуждает, критикует, ругает. И конечно, совершенно убеждена в одном: она воспитывала его абсолютно правильно, это он сам в свои «за тридцать» ленится, чудит, выпендривается, разочаровывает и беспокоит. Это – он. Она – ни при чем. Ведь у всех дети – люди как люди, а у него ни постоянной работы, ни семьи, ни детей.
Она учила его только хорошему: если работать, то пока не упадешь. Если помогать, то отдавать последнюю рубашку. Если ей что-то надо, он всегда должен быть рядом.
Машины не было в их семье, но зато было два гаража, где хранились продуктовые запасы, выращенные на даче, заботливо собираемые и свозимые в гараж на велосипеде. Нет нужды рассказывать, что большинство запасов так и не съедались к следующему сезону, в лучшем случае – раздавались знакомым, в худшем – пропадали, и что он ненавидел эту дачу, отнимающую у него радость лета, возможность заниматься своими делами, гулять, читать, ходить на свидания. Он должен был хорошо учиться – пожалуйста, должен слушаться и помогать – извольте.
Он не чувствовал никогда свой дом по-настоящему своим, потому что любые его вещи по прихоти родителей могли оказаться где угодно, в комнату входили без стука. Отец мог спокойно воспользоваться его зубной щеткой.
«У тебя нет ничего своего» – вот послание, с которым он вырос. И даже теперь, когда он готовит на кухне, ему бывает непросто отстоять свое право доделать задуманное до конца, стоит отвлечься – и мать все сделает на свое усмотрение, и ей будет совсем непонятно, почему от этого он вдруг стал зол или расстроен.
Все, чему она его учила, он теперь отлично умеет: работать, пока не упадет, отдавать последнее, быть с ней рядом, не иметь ничего своего. Но теперь ей хочется, чтобы он, как все, сделал карьеру, заработал денег, заимел семью. А он почему-то не может. Много работая, он вынужден периодически все бросать, чтобы выполнить другое материнское послание «не иметь ничего своего», влюбляясь, вынужден вскоре расставаться, чтобы «быть с ней рядом». Как же так? Она же учила его только хорошему.
И это еще не самый грустный пример из моей практики, поскольку путь к преодолению материнских ожиданий им все же был начат, а значит, появилась надежда, что ему все же удастся освободиться от противоречивых посланий и начать проживать свою жизнь.
Как правило, из таких вот «хороших сыновей» вырастают алкогольно-зависимые взрослые мужчины. Хотя психологически «взрослыми» их назвать можно будет только условно. Мальчик, выросший в женском окружении, или мальчик, растущий при наличии сильно влияющей на него женской фигуры, формируется в поле эмоциональной зависимости от матери; эту зависимость потом будет почти невозможно преодолеть, потому что такая мать не готова отпускать своего сына и, удерживая его сознательно или неосознанно, она мешает тому, что должно свершиться.
Любой ребенок рождается зависимым от своих родителей. Природой предусмотрена череда психологических кризисов, в процессе которых ребенок учится преодолевать эту зависимость и стремиться к автономности. В три года кризис «я сам», подростковый кризис и другие – это шанс на получение все возрастающей автономности. Чем взрослее ребенок, тем меньше у него должно оставаться зависимости, тем больше отделенности. Во многих культурах есть тот или иной ритуал инициации – способ показать ребенку и его семье важность перехода от одного состояния (зависимого) к другому (более автономному). Мальчик тем самым, например, проживает переход от состояния «сын своей матери» к состоянию «мужчина своего племени». В наше время эту инициацию могла бы выполнять служба в армии, не будь в нашей армии столько издержек, которые скорее мешают матерям отдавать туда своих сыновей, чем еще больше укрепляют их эмоциональную зависимость.