«Покоряя Шторм»

Я закрываю глаза.

– Ребёнок? – слова срываются с моих губ. Кажется, будто это говорю не я.

– Не знаю. Прости. Нам нужно ехать. Джош ждёт нас в отделении. Он проведёт нас к ним.

Комната сжимается вокруг меня. В ней нет воздуха.

Мне кажется, будто я под водой.

Тону. Я тону.

Сегодня утром она была со мной, в моих объятиях. Нужно было её там и оставить, держать крепче и никогда не отпускать.

Я не могу её потерять. Не могу.

Чёрт, как больно. Очень больно. Слишком больно.

– Джейк... – говорит Стюарт.

Я поднимаю голову.

– Я не могу её потерять, – я не могу дышать. Просто хватаю ртом воздух. – Не её. Любого, но не её.

Я нахожу его взглядом.

– Я знаю, – из его глаза вытекает ещё одна слеза, и Стюарт вытирает её.

Из его глаз не прекращают литься слёзы.

Я хочу плакать. Я хочу кричать. Что-нибудь. Что угодно, лишь бы избавиться от этой мучительной боли в груди. Но ничего не происходит.

– Давай. Поехали в больницу. Мы узнаем больше, как только приедем, – Стюарт призывает меня двигаться, и в этот момент мои ноги подводят меня.

Стюарт подхватывает меня, поддерживая рукой за спину.

– Я держу тебя, – его голос полон боли. – Я держу тебя, Джейк. Всё будет хорошо. С ними обоими будет всё хорошо.

Хорошо. С ними обоими будет всё хорошо.

***

Я в машине. По-моему, в моей машине. Стюарт за рулём.

Машина.

Авария.

Тру.

Я не могу дышать.

Боль в груди невыносима.

Я не знаю что делать.

Я должен что-то сделать. Я должен был защитить её, защитить их обоих.

– Меня там не было. Я должен был быть там, – с трудом произношу я. Слова вылетают из моего рта, но голос совсем не похож мой.

– Всё будет хорошо, дружище, – Том протягивает руки через сидение и кладёт их мне на плечи.

Кажется, он пытается удержать меня на месте. Будто считает, что я в любую минуту могу потерять над собой контроль.

Я хочу. Но, кажется, я не могу избавиться от этого ужасного, отвратительного ощущения в груди. Оно плотно засело в ней, сжигая каждую мою частичку.

– С Тру будет всё хорошо, – продолжает Том. – Она боец. Она справится с этим.

– А как же ребёнок... мой малыш? – еле выдавливаю я слова.

Молчание Тома давит на мозг.

– С ними будет всё хорошо, Джейк, – он сжимает моё плечо.

Вот оно. Опять это слово – «хорошо».

Но я не хочу его слышать. Не хочу слышать ничего из этого. Не хочу быть здесь. Не хочу слышать слово «хорошо».

Я хочу быть дома, с Тру, и обнимать её прекрасное тело своими руками. Хочу чувствовать её кожу своей. Смешивание наших дыханий, когда она целует меня своим особым, нежным способом.

Хочу слышать её смех.

Хочу чувствовать толчки своего ребёнка.

Я хочу... их.

Мои глаза снова закрываются.

***

Я в больнице. Слышу, как Стюарт что-то говорит. Люди вокруг бегают.

И белый цвет. Белые стены. Белые халаты.

Где Тру?

– Джейк...

Я поворачиваюсь. Это Джош. У него печальный вид. Полный сочувствия.

Я не хочу сочувствия. Я хочу Тру.

– Джейк, – повторяет он, – мне очень жаль... – я слышу паузу в его голосе.

Стюарт кладёт руку на плечо Джоша. Я вижу, как взгляд доктора перемещаются на неё.

Он снова переводит взгляд на меня, но теперь звучит более деловито. Как врач, сообщающий плохую новость.

– Тру находится в операционной. Сейчас известно лишь то, что она получила серьёзную травму головы вследствие аварии. Доктор Кимбл – один из хирургов, скоро подойдёт поговорить с тобой. Если ты последуешь за мной сюда...

Серьёзная. Травма. Головы.

Я передвигаюсь. В лифте. Еду наверх.

Дверь со звонком открывается. И внезапно я будто просыпаюсь. Осознаю, где нахожусь. Почему я здесь.

Тру. Машина. Авария.

Чёрт побери, нет!

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Нет!

Я выбегаю из лифта и бегу вдоль по коридору. Даже не уверен, куда направляюсь.

Мне просто нужно её найти.

Операционная. Джош говорил про операцию.

Я слышу голоса, выкрикивающие моё имя, но я не могу остановиться.

Тру.

Мне необходимо найти её.

Где же ты, малышка?

Я останавливаюсь. Почему я останавливаюсь?

Меня захватывают со спины, останавливают, удерживают.

Я не хочу, чтобы они прикасались ко мне. Я хочу Тру. Я просто хочу Тру.

– Подожди, помедленнее, Джейк. Ты здесь. Нам нужно пройти внутрь, – Стюарт с помощью Тома втаскивает меня через массивные двери в комнату.

Белая комната.

Везде этот чёртов белый цвет.

Теперь я сижу на стуле.

Но я не хочу сидеть.

Я встаю.

Все вскакивают следом за мной.

Стюарт. Том. Смит. Джош.

– Где Дэнни? – это я говорю?

– Он внизу, в отделении экстренной медицинской помощи, вместе с Симоной и Дэйвом, – отвечает Стюарт. – Почему бы тебе не присесть, Джейк?

Я качаю головой.

Как я могу сидеть, пока Тру... что? Пока она в операционной? Пока она... умирает?

Умирает.

Она умрёт?

Мой ребёнок тоже умирает?

Я потеряю их обоих? Они оба умрут как умер Джонни?

Почему всё это происходит?

Больно. Мне так чертовски больно. Будто мою грудную клетку разрывают на части и медленно, очень медленно высасывают из меня жизнь.

Двери открываются. Ко мне подходит мужчина в белом халате.

Белый.

Сочувствие.

Нет.

Я не хочу сочувствия. Я не хочу быть здесь. Мне нужно убраться отсюда. Мне нужно найти Тру.

Я просто хочу прикоснуться к ней. Обнять её. Никогда не отпускать.

– Мистер Уэзерс, меня зовут доктор Кимбл.

Мои внутренности до самых костей начинает пробивать дрожь.

– Тру... где она?

Доктор складывает руки перед собой, будто хочет помолиться, направляя их в мою сторону.

Мне всё это не нравится. Я хочу убрать его руки к чертям собачьим.

– Труди всё ещё в операционной, – его голос звучит по-деловому, так же, как звучал голос Джоша. – Она перенесла очень серьёзную травму головы...

Опять эти слова. Но теперь он использовал слово «очень». Джош не произносил слово «очень».

Это хуже. «Очень» – значит намного хуже.

Господи, только не это.

– ... обильное кровотечение в полости черепа... давление на её мозг... отёк... ребёнок... роды...

Ребёнок.

Я встречаю взгляд доктора.

– Что? – вот, опять голос мой, но звучит он совершенно по-другому.

Доктор Кимбл переминается с ноги на ногу.

– Мы должны были принять решение, мистер Уэзерс. У нас не было лишнего времени. Ребёнок оказался в очень тяжелом положении. Его частота сердечных сокращений снижалась в геометрической прогрессии. У нас не было другого выбора, кроме как выполнить экстренное кесарево сечение.

Я прижимаю руку к груди, впиваясь пальцами в кожу и пытаясь облегчить мучительную, жгучую боль внутри меня.

– Но малышу всего двадцать девять недель... – я не могу дышать.

– С ребёнком всё в порядке, – он медленно кивает. – Мальчику немного затруднительно дышать самостоятельно из-за синдрома острой дыхательной недостаточности, который является очень распространенным явлением у недоношенных детей, но мы помогаем ему, и он хорошо реагирует.

– Мальчик? – по моей щеке скатывается слеза.

– Да, у вас сын.

Сын.

У нас сын, а Тру не знает об этом. Она должна знать. Мне нужно увидеть её и всё рассказать.

– Где он?

– В ближайшее время его переведут в отделение интенсивной терапии для новорождённых.

– А Тру... что будет... она выживет?

Он скрещивает руки на груди.

– Сейчас она находится в руках одних из лучших хирургов мира, и они делают всё возможное, чтобы спасти её.