Прекрасная сторона зла

– Нет… – Айлин в отчаянье мотает головой. – Не верю!

– Она призналась мне в этом.

– Это чудовищно… Это… Я же верила ей. Всем с ней делилась, – Айлин поднимается на ноги. Проводит рукой по лбу и, тяжело дыша, снова садится. – Ты уверен в этом?

– К сожалению, да.

– Но за что?! – возглас девушки полон боли. – Разве я сделала ей что-то плохое? Обидела чем-то? Я должна сама с ней поговорить.

– Ты этого не сделаешь, – категорично возражаю я и перевожу взгляд на Ливию. – Более того, с сегодняшнего дня ты не будешь выходить из дома без провожатого. Меня, Ливии, Дэшэна или кого-то еще из бессмертных.

– Что еще за бред? – голос Айлин звучит глухо и устало.

– Ада может попытаться убить тебя.

– О, Господи! – Айлин закрывает лицо руками. – Я все еще ничего не понимаю.

– Давай поднимемся к тебе в комнату и поговорим, – предлагаю я. Айлин пожимает плечами, но соглашается. Ливия забирает пакеты и уходит на второй этаж.

– Мне нужно попить, – хрипло говорит Айлин и, сбросив обувь, идет на кухню. Наливает себе стакан воды и тут же осушает его. У нее частое сердцебиение и от кожи исходит жар. Осторожно касаюсь ее лба.

– У тебя лихорадка, – говорю я, отводя руку.

– Что такого важного ты хочешь мне сказать, что нам требуется уединение? – упираясь ладонями в край стола, спрашивает Айлин. Похоже, что после того, что случилось в лесу, она боится оставаться со мной наедине.

– Речь пойдет о твоих родителях. Они не погибли в аварии. Эту ложь придумала твоя бабушка, чтобы спасти тебя.

– Они бросили меня? – затаив дыхание, шепчет Айлин, не осмеливаясь смотреть в мою сторону.

– Нет. Твоя мать действительно погибла, но не разбившись на машине. Ее убил твой отец, – черт знает, как нужно правильно говорить человеку правду.

– Что? – глаза Айлин чернеют от ужаса.

– Наверное, я должен был тебя как-то подготовить к этому… Каким-то длинным предисловием что ли, – виновато говорю я. Айлин вцепляется мне в запястье.

– Кто эта сволочь?

– Рудольф Вагнер. Или же Амалик Шараф эль Дин.

– Нет… – моя подопечная трясет головой. – Нет, это не может быть правдой. Никак. Он же – проклятье нашей семьи. Как?..

Айлин делает робкий вздох, ее пальцы разжимаются, и она без чувств падает, но я успеваю подхватить ее прежде, чем она оказывается на полу. Поднимаю ее на руки и несу в комнату. Ее дыхание настолько тихое, что мой слух с трудом улавливает его. Ногой открываю дверь и укладываю девушку на постель. Сажусь на стул и, взяв Айлин за руку, начинаю растирать ей пальцы. Обморок затягивается. Иду на кухню в поисках нашатыря. Захватываю с собой бутылку вина. Уверен, оно ей пригодится, после того как она придет в себя. Захожу к себе, забираю письмо, оставленное Василисой. Не в силах побороть искушения, вытаскиваю его из конверта и начинаю читать.

«Моя дорогая доченька!

Если ты читаешь это письмо, значит, тебе пришло время узнать правду. Она тяжела и страшна, но ты не должна ничего бояться. Страх – это тюрьма, в которую мы добровольно сажаем свою душу, лишая ее надежды. Я струсила, отказавшись от борьбы, от веры человеку, которого любила, и проиграла. Мне казалось, что так будет лучше для тебя, но теперь, когда ты родилась, когда жить мне осталось несколько часов, я понимаю, что своими сомнениями обрекла тебя на одиночество. Простишь ли ты меня когда-нибудь? Сможешь ли принять мою жертву? Мне этого уже не узнать.

Пусть для тебя это прозвучит, как последнее напутствие – у тебя всегда есть право выбора. И то, что пугает больше всего, чаще всего бывает самым правильным. Не стоит доверять страхам. Чаще всего они лгут. Я знаю о твоём предназначении и о том, что задумал твой отец, когда похитил меня. Но я также знаю, что многое будет зависеть от тебя. От того, что ты выберешь сердцем. И что-то подсказывает мне, что это будет любовь. Несмотря на все то, через что тебе придётся пройти, ты сохранишь веру в свет. И пока эта вера будет жить в тебе, тьма тебя не коснётся. Не позволяй боли и обидам потушить его. Иначе план Амалика станет неизбежностью. Не дай ему победить нашу семью. Научись прощать и отпускать. Люди причиняют боль от своей слабости, любая жестокость — это их неприятие себя. Прости их и благослови. Однажды действие заклятья закончится, ты проснешься утром и поймешь, что свободна. Но сейчас ты должна бороться. Не верь своему отцу, не верь бабушке, не верь никому. Иди за зовом своего сердца, чтобы, на первый взгляд странное, оно ни вещало. Я всегда буду молиться за тебя и оберегать от зла. С любовью, твоя мама».

Аккуратно складываю его и засовываю в карман джинсов. Мне почему-то жаль, что я не знал Василису, не смог помочь, когда она в этом нуждалась. Странное чувство. Возвращаюсь к Айлин. Она все еще лежит без чувств. Волосы разметались по подушке, правая рука покоится на груди. Бескровное лицо делает ее похожей на молодого вампира. Подношу к ее носу нашатырь. Ее лоб прорезает тонкая морщина, брови хмурятся. Она медленно приходит в себя. Убираю пузырек от ее лица, смотрю, как тяжело поднимаются ее веки, как она обводит комнату затуманенным взглядом, пытаясь приподняться.

– Лежи, не стоит спешить, – возражаю я, кладя руку ей на лоб. Он все такой же горячий.

– Скажи, что все это ложь... – слабым голосом просит она, переплетая свои пальцы с моими. – Пожалуйста. Я не знаю, как можно такое пережить.

– Это тяжело, но ты справишься.

– Я дочь убийцы своей матери, а мой отец тот, кто погубил большую часть моей семьи. Такое даже в кошмарном сне присниться не может. Как принять это? – по щекам Айлин бегут слезы.

– Для этого нужно большое мужество, и оно у тебя есть, – без тени лукавства говорю я. Она все-таки приподнимается и садится на постели, свесив ноги вниз. – Я буду рядом и помогу тебе с этим справиться. – Что ты знаешь о моей маме?

– Амалик высчитал по звездам, когда должна родиться самая сильная из рода Савро, и похитил твою мать… – начинаю говорить я. Айлин жадно слушает, поставив локти на колени и подперев кулачками подбородок. Каждое сказанное мной слово причиняет ей боль. Она старается держаться, но я замечаю, как дрожат ее губы. На секунду замолкаю, понимая, что все, чего я сейчас хочу, это защитить ее ото всего, что причиняет ей страданья.

– Прошу тебя, дальше, – заметив мою заминку, просит Айлин, касаясь рукой запястья. – Не надо пауз.

И я подчиняюсь ее просьбе.

Айлин сидит на кровати. Она молчит уже полчаса, пытаясь осознать все, что я ей поведал. Ее пальцы по-прежнему сжимают мою руку.

– Бабушка всегда говорила мне, что я – единственная из Савро, которая родилась без дара к магии, – прерывая свое молчание, говорит моя подопечная и смотрит на меня, – что я – позор нашего рода.

– Она хотела тебя так защитить.

– Возможно. Но я всю свою сознательную жизнь ощущала себя уродом, человеком, который был недостоин родиться и сделал это по какой-то глупой случайности. А тут выясняется, что все наоборот. Мол, я одна из самых сильных ведьм и мой приход тщательно планировался, – Айлин ошарашена и растеряна.

– Не думай о прошлом. Настоящее гораздо важнее. Тебе угрожает опасность, и нужно решить, что делать, как обезопасить твою жизнь.

– Ты про то, что я должна перейти в твою семью? – Айлин отпускает меня, берет в руки подушку и прижимает ее к груди.

– Да. Ты должна принять решение, нужно ли тебе это, готова ли ты к столь серьёзному шагу.

– Ты удочеришь меня, что ли? – Айлин непонимающе смотрит на меня.

– Что-то вроде того… – рассказываю ей, как будет выглядеть обряд, который нужно будет пройти.

– Учти, папочкой я тебя называть не буду! – в голосе Айлин звучат нотки категоричности.

– Переживу как-нибудь, – заставляю себя улыбнуться.

Снова долгое молчание.

– Но если не Ада… то, кто убил мою бабушку? Ты ведь знаешь это, да? Скажи мне, кто это сделал, - возобновляет разговор Айлин.

– Твоя сестра, Сабина, – спокойно сообщаю я.