Страница 54 из 90
Он постоянно думал о ней, и это для нее он брал украшения и другие вещицы, которые так нравятся женщинам. Он почти уже решил переговорить с Харальдом после возвращения домой. Но сначала он намеревался погостить в Эгга у Сигрид и Эльвира — и он заранее радовался, что увидит Сигрид. Зимой в Бьяркее было так одиноко. Не раз он думал о том, как много значили ее радостный смех и веселье для обитателей дома; он понял это только после ее отъезда.
А она сама не очень-то была опечалена отъездом! Казалось, она была просто зачарована Эльвиром после свадьбы. Турир не был уверен в том, что это его только радует; он считал, что всему есть предел. И ей вовсе не требовалось говорить напрямую, как мало он для нее значит.
Отправляясь весной на юг, он сначала хотел взять курс на Эгга. Но потом передумал, решив с досады, что наверняка будет там лишним.
Солнце стояло высоко, когда они пересекли фьорд Бейтстад и подошли к Эгга. Турир заметил дозорных на вершине горы — теперь о его прибытии узнали в усадьбе.
Он переоделся в красивую одежду, которая хранилась у него в походном сундуке, остальные тоже привели себя в порядок. Даже Хьяртан Торкельссон, у которого не было, во что переодеться, получил на время плащ погибшего в Ирландии гребца. Он охотно выслушивал пояснения тех, кто бывал раньше в Эгга. И вытаращил глаза, узнав, что сестра Турира замужем за хозяином усадьбы, расположенной на вершине горы.
На борту зароптали, когда Турир отказался откупоривать в этот день бочонок с пивом. Но он сказал, что не хочет появляться в Эгга с пьяными викингами.
Когда они подошли к берегу, Турир послал за Сигрид. Но когда он увидел Эльвира, спускающегося к причалу, Сигрид с ним не было. Турир напугался, решив, что что-то случилось. Ведь женщины нередко умирали при родах. И как только они вышли на берег, он сразу спросил о ней. Но Эльвир только рассмеялся.
— Сигрид? — засмеялся он. — Ты ждешь, что она сломя голову побежит сюда, как нетерпеливая девчонка?
Турир остановился и посмотрел на него.
— Разве она не… — начал он.
— Нет, она родила, — засмеялся Эльвир. — У меня теперь есть сын. Ему уже больше четырех месяцев.
— Быстро это у вас получилось, — коротко заметил Турир.
Ему показалось, что Эльвир слишком уж высмеивает его заботу о Сигрид. Ему стало не по себе, когда он подумал о Раннвейг.
Сигрид встретила их во дворе, когда они поднялись в усадьбу.
Турир никогда бы не подумал, что ему захочется важничать перед сестрой, но вдруг почувствовал себя мальчишкой.
Длинная юбка, платок на голове, связка ключей и, более того… Она была такой спокойной и уверенной в себе, она сливалась в единое целое с усадьбой, фьордом, горами. Ему трудно было понять причину этой уверенности в себе, хотя черты ее лица были те же, что и у взбалмошной девчонки из Бьяркея.
Но после обеда, когда Сигрид показывала Туриру усадьбу, между ними установились прежние отношения. И когда они на миг остались наедине в одном из строений, она обняла его за шею, как это делала девчонкой. Отстранив ее от себя, он улыбнулся и посмотрел на нее.
— Ну, что, Сигрид, — спросил он, — ты довольна своим браком?
Ей не нужно было отвечать, потому что она вся светилась от счастья.
— Тебе нужно найти себе жену, — сказала она.
— Я как раз думал об этом, — серьезно ответил он. — Почему ты не хочешь видеть женой брата Раннвейг дочь Харальда?
— Я ничего не имею против, — ответила она. — Но мне кажется, ты и Сигурд разделили то, что лично для меня неделимо…
Он удивленно взглянул на нее, и она продолжала:
— Сигурд женился ради богатства и родственных связей, ты же намереваешься жениться по любви. Я же получила и то, и другое!
Вспомнив вдруг что-то, она засмеялась.
— Помнишь, Турир, как однажды я назвала Эльвира пожилым бондом?
Когда они вышли из большого зала, чтобы идти спать, был уже поздний вечер. И когда Сигрид вместе с Эльвиром и Туриром шла по двору, они увидели шатающуюся фигуру, идущую им навстречу. В этом не было ничего особенного, потому что в этот вечер многие не держались на ногах. Но это был Финн Харальдссон. Турир был так занят с Сигрид и Эльвиром, что совсем забыл о нем, и тот выпил слишком много пива.
— Ты! — хмуро произнес он, увидев Турира; он остановился прямо напротив него, пытаясь твердо держаться на ногах. — Ты, свинья, опозорил мою сестру!
Турир положил ему руку на плечо.
— Ты пьян, Финн, — сказал он. — Иди и ложись, а когда проспишься, мы с тобой поговорим.
— Нет! — повысил голос Финн. — Я не стану молчать о том, что отец такой негодяй, что продал свою дочь!
— Придержи язык, Финн, иди и ложись спать!
Голос Турира звучал теперь сердито, но Финн не унимался.
— Известно ли тебе, сколько выстрадала Раннвейг из-за тебя? — заорал он. — Ты заслуживаешь того, чтобы я убил тебя, и я сделаю это, если мой отец не мужчина!
Он выхватил меч и хотел нанести удар. Но Турир схватил его за запястье и вывернул руку так, что меч со звоном упал на камни. Он отобрал у него также и нож, прежде чем он оказался у него в руке, и бросил его на скамью возле дома.
После этого Финн сел на землю и закрыл руками лицо. Плечи его вздрагивали от сдавленных рыданий.
— Только ты один заступился за Раннвейг, — тихо сказал Турир.
Они были одни, Сигрид и Эльвир ушли.
— Если тебе хоть немного жаль ее, — с горечью произнес Финн, — ты не должен причинять ей такие страдания и…
Он снова зарыдал. Туриру хотелось уйти куда-нибудь, где они были бы одни; проходящие по двору люди бросали на них, освещенных лунным светом, удивленные взгляды.
— Пойдем, Финн, — сказал он и помог ему пройти через двор и через проулок между двумя домами, где они чуть не наткнулись на пьяного, спящего посреди дороги.
Они спустились по западному склону и сели на кучу хвороста.
— Я плохо отплатил тебе за все, что ты сделал для меня этим летом, — сказал Финн уже спокойнее. — Но Раннвейг моя сестра, она всегда хорошо ко мне относилась и… и… — Лицо его искривилось, и он ударил кулаком по земле. — Черт бы побрал отца! Она ждет от тебя ребенка, — сказал он, с трудом превозмогая плач.
Турир чуть не подскочил.
— Ты понимаешь, о чем говоришь? — спросил он.
— Ты думаешь, я совсем уж дурак? — сказал Финн. — Я сам слышал, как она говорила об этом с матерью весной. А ты что думаешь по этому поводу?
— Почему же она не сказала мне об этом до моего отъезда? — растерянно произнес Турир. — Если бы я знал об этом, я бы никуда не поехал.
— Насколько я понял, она собиралась рассказать тебе об этом в последнюю очередь.
Турир покачал головой, подумав о том, что плохо разбирается в женщинах.
— Финн, — немного погодя произнес он. — Почему ты не хочешь быть моим шурином?
— Твоим шурином? — лицо Финна застыло в лунном свете.
— Я думал о том, чтобы жениться на Раннвейг, — сказал Турир. — и теперь я сделаю это, если ты не против. Твоего отца я не беру в расчет, но твое согласие для меня немаловажно.
Финн протрезвел от этих слов. Он не знал, шутит ли с ним Турир или действительно считает его взрослым, в особенности после этого вечера. Но взгляд Турира был серьезным. Помедлив, он протянул ему руку — и Турир пожал ее.
— А теперь тебе лучше всего завалиться на соломенный тюфяк, шурин, — сказал Турир. Он встал и помог Финну подняться. — Знаешь, где ты будешь спать?
Финн покачал головой.
— Тогда пойдем со мной, — улыбнулся Турир, — мне поставили широкую кровать, места там хватит.
И по пути к старому дому, где Туриру выделили место, он вернул Финну нож и меч.
Финн почти уже заснул, когда Турир потряс его за плечи:
— Ты знаешь, когда у Раннвейг родится ребенок?
Но ему пришлось потрясти его еще раз, чтобы получить ответ. Финн сонно пробормотал:
— Они начали говорить об этом незадолго до дня весеннего равноденствия.