Гавань измены (ЛП)

На ранней стадии изучения несовершенного сослагательного склонения неправильных глаголов миссис Филдинг с тревогой заметила, что поведение ученика, скорее всего, станет еще более неправильным, чем её глаголы.

Она распознала его намерения еще до того, как те четко выкристаллизовались в голове у самого Джека, потому что воспитывалась в непринужденной обстановке неаполитанского двора и с малых лет привыкла к ухаживаниям. На ее добродетель покушались дряхлые советники, безусые пажи и разнообразные джентльмены, и хотя она отбила бо̀льшую часть атак, этот предмет её интересовал — она ​​могла обнаружить ранние симптомы любовных намерений и в целом пришла к выводу, что у мужчин они не сильно-то отличаются.

Но ни один из ее бывших ухажеров не был настолько мощного телосложения, никто не обладал столь яркими и потрясающими глазами, и хотя некоторые из них вздыхали, никто никогда не похохатывал столь странным образом.

Бедная леди, обеспокоенная отсутствием прогресса в отношениях с доктором Мэтьюрином и огорченная слухами о своей связи с капитаном Обри, не имела желания играть в эту игру: она жалела об отсутствии служанки, поскольку от Понто, её постоянного стража, в данных обстоятельствах не было никакой пользы. Собака сидела здесь же, ухмылялась и стучала хвостом по полу всякий раз, когда капитан Обри придвигал свой стул еще чуточку ближе.

С совершеннейшим безразличием с обеих сторон пара разделалась с сослагательным наклонением, и Джек, чье воображение сильно разыгралось, стал рассказывать про слухи, которые о них ходят. Несмотря на несовершенство её английского и непоследовательность речи Джека, Лаура уловила основной смысл его высказываний, и когда Джек заявил, что страстно желает дать этим сплетням прочное основание (по его мнению, необходимо совершить то естественное преступление, в котором их необоснованно обвиняли), Лаура прервала его:

— О, капитан Обри, — воскликнула она, — умоляю вас исполнить мою просьбу.

Миссис Филдинг нужно только приказать, сказал Джек, улыбаясь ей с большой симпатией — он полностью в её распоряжении — счастлив — в восторге — сильнее просто невозможно.

— Что ж, тогда вы знаете, что я немного разговорчива — дорогой доктор частенько так говорит, желая меня утихомирить, но, увы, я не сильна в письме, по крайней мере, не на английском. Английское правописание! Плоть Христова, ох уж это английское правописание! Боже ты мой! Английское правописание! А теперь, если я устрою вам диктант, и вы напишите его на хорошем английском, то я смогу использовать слова в письме мужу.

— Хорошо, — произнес Джек, его улыбка померкла.

Все оказалось так, как он и боялся, и Обри, должно быть, ошибся в сигналах, что она подавала. Мистер Филдинг должен был знать, что великолепный капитан Обри спас Понто от участи захлебнуться в цистерне для воды, и Понто теперь проникся любовью к капитану Обри и подбегает к нему на улице. Тем не менее, недобрые люди говорят, что капитан Обри стал любовником Лауры. Если эти слухи достигнут мистера Филдинга, ему не имеет смысла обращать на них внимания. Наоборот. Капитан Обри — уважаемый человек, который не оскорбит жену товарища-офицера непристойным предложением. На самом деле, она настолько уверена в нем, что может посещать его, даже без присмотра горничной. Капитан Обри хорошо знает, что она не будет рукоблудить.

— Рукоблудить? — переспросил Джек, поднимая взгляд от бумаги, перо в его руке зависло в воздухе.

— А разве не так? Я так гордилась этим.

— Ах да, — сказал Джек, — только слово произнесено несколько необычно, — и Джек очень старательно написал, что «она не станет блудить», чтобы при прочтении не возникло недопонимания, и всеми силами старался подавить улыбку. Смешная ситуация целиком растворила всё его недовольство и разочарование.

И они расстались весьма тепло, Лаура одарила его особенно дружелюбным взглядом и спросила:

— Вы не забудете о вечере, что я устраиваю? Придет граф Муратори со своей чудесной флейтой.

— Ничто меня не удержит, — согласился Джек, — разве что потеря обеих ног, но даже в этом случае меня принесут на носилках.

— И напомните об этом доктору, хорошо?

— Он и сам себе напомнит, я уверен, — произнес Джек, открывая ей дверь, — а если нет... но вот и он, — продолжил Обри, кивнув в сторону лестницы. — Когда доктор спешит, то всегда поднимается по ступенькам как стадо бешеных овец, а не как добропорядочный христианин.

Это действительно оказался доктор Мэтьюрин, его лицо, обычно бледное, мрачное и отстраненное, порозовело от спешки и радости.

— Да вы весь мокрый, — вскричали они хором.

И действительно, пока Стивен стоял перед ними, у его ног быстро собиралась небольшая лужица. Джек уже собирался спросить, не свалился ли тот в море, но не хотел ставить своего друга в неловкое положение, поскольку обязательно прозвучал бы утвердительный ответ: доктор Мэтьюрин на море был удивительно неловок, и зачастую, карабкаясь со шлюпки на корабль или даже сходя с непоколебимого каменного причала в неподвижную дайсу (местная лодка, специально разработанная для безопасной перевозки сухопутных крыс), умудрялся споткнуться и рухнуть в воду, причем так часто, что его рубашки и фалды сюртука обычно хранили белые разводы засохшей соли. У Лауры Филдинг не было подобных причин удерживаться от вопроса, и её «Вы что, свалились в море?» прозвучало весьма естественно.

— Ваш преданный поклонник, мэм, — произнес Стивен, рассеянно целуя ей руку. — Джек, возрадуйся. Прибыл «Дромадер»!

— И что с того? — спросил Джек, уже видевший, как с самого рассвета транспорт с отвесными бортами пытается галсами войти в гавань.

— У него на борту мой водолазный колокол!

— Какой водолазный колокол?

— Мой долгожданный водолазный колокол конструкции Галлея. Я почти потерял надежду его получить. У него окно в верхней части! Жду не дождусь нырнуть. Ты должен немедленно пойти и осмотреть его — дайса ждет меня у берега.

— Доброго вам дня, джентльмены, — сказала миссис Филдинг, не привыкшая к тому, что её может затмить какой-то там водолазный колокол.

Они попросили у неё прощения. Им очень жаль: они и не думали выказывать неуважение, и Стивен, взяв её под руку, сопроводил вниз по лестнице, а Джек и Понто торжественно следовали за ними.

— Это модель Галлея, знаешь ли, — сообщил Стивен, когда длинная, с изогнутыми штевнями дайса отчалила и, подгоняемая обещанием заплатить вдвойне, быстро заскользила по Великой гавани по направлению к «Дромадеру». — Как же ловко эти достойные создания управляются с такой посудиной, и заметил ли ты, что для этого они стоят и обращены лицом вперед, как гондольеры в Венеции? Несомненно, эту похвальную практику следует ввести и на флоте.

Стивен частенько выдвигал идеи по улучшению службы. В свое время он выступал за обеспечение матросов скромным количеством мыла, урезание чудовищных порций рома, снабжение свободной, теплой и удобной одеждой чинов нижней палубы, особенно юнг и новичков, и отмену таких наказаний, как порка по всему флоту. Эти предложения имели успех не больше, чем сделанное только что предположение, что в нарушение всех традиций флот должен видеть, куда направляется. Джек проигнорировал его, с готовность подхватив:

— Галлея? Галлея, королевского астронома?

— Именно так.

— Я знаю, что он командовал пинкой «Парамур», когда работал со звездами южного полушария и картами Атлантического океана, — заметил Джек, — я очень его уважаю, это точно. Такой исследователь! Такой математик! Но я и понятия не имел, что он занимался и водолазными колоколами.

— А я рассказывал тебе о его работе «Искусство жизни под водой» в «Философских трудах Королевского общества», и ты оценил моё желание прогуляться по дну моря. Ты сказал, что это станет лучшим способом поиска потерянных якорей и канатов, чем шарить по дну кошкой.

— Я это прекрасно помню. Но ты не упоминал имя доктора Галлея и говорил о каком-то шлеме с трубками, не более.

— Я, несомненно, упомянул имя доктора Галлея, именно так, и я в какой-то мере упомянул и колокол, но ты не обратил внимания. Вы в это время играли в крикет: ты смотрел, а я подошел и встал рядом.