Вокруг пальца

Ублюдок. Обратить высказанное человеком слово из пяти слогов против него же.

– Эгей, – встрепенувшись, замечает Кригер. – Да теперь нам платят с трех сторон! Босс, извращенцы и его груз.

Подбросив скальпель в воздух, Фортц аккуратно его подхватывает.

– Кому ж не по нраву по-доброму сообразить на троих?

Я свалял дурака, и Фортц меня запалил.

Ты паникуешь, Дэн. Становишься размазней.

В прошлой жизни, когда я жаждал послужить родной стране, убравшись из нее к чертовой бабушке, мой армейский мозгоправ устроил мне ролевую игру в заложника. Ясное дело, миротворцев ООН умыкали с такой же регулярностью, как Робина у Бэтмена, то бишь где-то раз в неделю. К сожалению для нас, выживали мы далеко не столь регулярно.

«Всегда веди переговоры с позиции силы или хотя бы с позиции предполагаемой силы, – поучал Саймон Мориарти. – А если лопухнешься с этим, имей в виду, что просто диво, сколько этих недотеп не умеют толком завязать узел».

В данный момент ко мне не относилось ни то ни другое, поскольку я был скован и по рукам, и по ногам и, строго говоря, заложником не был. Я был предметом потребления, чья жизнь продается за нал капля за каплей, а яйца приберегаются напоследок.

– Нельзя же похитить мужика посреди улицы и думать, что никто этого не заметил, – вещаю я, стараясь не блеять. – Мужики, вы же «фараоны», господи боже мой. Вы когда-нибудь слыхали о видеорегистрации наружки?

– Ага, слыхали, – с ехидством отвечает Фортц, – каждая камера в городе известна нам наперечет. Чего ж еще мы припарковались там, где припарковались, как по-твоему?

– Но будут же свидетели? – Уже определенно блеянье. Я определенно смахиваю на козленочка.

– Не исключено, – признает Кригер. – Но ко времени, когда хоть кто сообразит, что ты пропал, мы, как пребывающие на боевом посту копы, даже и не вспомним, как с тобой говорили. Ты не помнишь, видел ли этого типа, партнер?

– Какого типа?

– Ирландского.

– Какого ирландского типа?

– Вот именно.

И они стукаются потными грудями, а я замечаю налипание жиденьких волосенок с одной груди на другую.

Их торжество прерывает ноутбук, внезапно принимающийся пронзительно чирикать, как канарейка. Фараоны встречают эту нежданную трель с внезапной приглушенной почтительностью, будто трубный глас архангела Гавриила.

– Долбаная канарейка! – шепчет Фортц, а Кригер заставляет его заткнуться.

– Погоди, Дерк. Не сглазь. Дай проверить.

Бросившись к компьютеру, он смотрит на экран. И приглушенным тоном сообщает:

– Приватный просмотр.

– Тити-мити! – ликует Фортц, воздевая скальпель к небу, как Экскалибур. – Ну же, рассказывай.

Кригер выговаривает настолько отчетливо, что его согласными можно резать яблоки.

– Сто тысяч долларов от Гражданина Боль[24].

Гражданин Боль? Спорим, на сайтах знакомств он этим именем не пользуется. Если мне удастся как-нибудь выпутаться из этой мерзкой комнатенки, я непременно выслежу доброго Гражданина и преподам ему пару уроков боли.

– Я знал, что Боль будет упиваться видеоанонсом, – говорит Фортц. – Он обожает спецназовские типажи. Этот тип – раб собственной елды, мужик.

– Подтвердить?

– Заключай сделку, партнер.

Кригер вертит пальцами, как Оливер Харди, играющий со своим галстуком, а затем ниспосылает указательный палец в пике к клавише ввода.

Щелк.

– Заключено и доставлено, – сообщает он. – Мы приняли предложение, деньги на нашем счету.

«Заключено и доставлено, – думаю я. – Они говорят обо мне. О моей персоне».

Я буквально содрогаюсь при мысли о том, что содержалось в видеоанонсе, который они, должно быть, сняли, пока я пребывал в отключке.

– Когда выходим в эфир? – спрашиваю я, отчего бы и нет.

– А хрена ли, прям щас, – отвечает Фортц. – Как только я заклею твой жирный ирландский рот.

Разумеется. Скотч. Эти ребятишки не хотят, чтобы их имена разлетелись по Интернету. Даже при отключенном звуке всегда найдется хитрожопый спец, читающий по губам.

Чтобы воспользоваться скотчем, Фортцу надо подойти поближе. Это мой последний шанс дать представление.

– Присмотри за этим хренососом, – распоряжается Фортц, вытаскивая рулон липкой ленты из своего рюкзачка, стоящего под столом.

Ага, Кригер присмотрит за мною будь здоров, но теперь, когда я стал объектом частного просмотра, дважды подумает, прежде чем стрелять.

Я внутренне подбираюсь, отыскивая фокус в сердцевине своего существа.

Единственный шанс. На что ты способен, солдат?

Мои пальцы ухватываются за край сиденья офисного стула, нащупывая жевательную резинку и рычаг регулировки сиденья. Если дернуть за этот рычаг, стул резко опустится, если только исправен.

Кригер нацеливает в меня пистолет, но половину его внимания поглощает компьютер. Фортц приближается ко мне по сужающейся спирали. Настороженно, будто гиена, кругами подбирающаяся к издыхающему льву.

Я чую едкий запах смеси талька, нервов и «Спид Стика» Фортца, приближающегося ко мне сзади; капли его пота орошают мне голову.

На меня падает тень, и локти Фортца опираются о мои плечи. Его бледные кисти опускаются, деликатно держа полоску скотча кончиками пальцев в старании не затронуть липкую сторону. Липкой стороны следует избегать, даже связывая жертву похищения.

Увидев скотч у себя перед носом, я нажимаю на рычаг. Сиденье падает где-то на фут, и я вместе с ним. Фортца, опиравшегося о мои плечи, внезапное падение выводит из равновесия, и я чувствую спиной всю его массу. От ног мне сейчас толку мало, я стреножен, но может быть, они способны внести в ситуацию элемент хаоса. Я разворачиваюсь на стуле так, что туша Фортца оказывается между мной и пистолетом Кригера, после чего фокусирую всю свою энергию в коленях, взрываясь движением кверху, насколько пускают оковы, чего оказывается довольно, чтобы катапультировать Фортца в сторону напарника.

Через плечо я вижу, как Фортц тяжело и неуклюже рушится, в качестве бонуса вышибая ряд зубов о клавиатуру ноутбука. А заодно сшибает Кригера, как кеглю, и тот валится, молотя конечностями и роняя оружие.

У меня секунд пять, прежде чем меня подстрелят. А отдать концы, будучи втиснутым в эти стринги, определенно попадает в верхнюю пятерку «Не дай себе кончить подобным образом», как раз над случайным употреблением отбеливателя внутрь и под нырком в ледяное озеро ради спасения щенка, чтобы выяснить, что это грязная тряпка, тем более что девушка, на которую ты пытаешься произвести впечатление, собак ненавидит.

Как видите, я продумал этот список довольно тщательно. Доктор Мориарти сказал бы, что я анально-сексуален, и мой текущий прикид как-то не способствует опровержению этой гипотезы.

С сиденьем в самой нижней точке слабины моих пут достаточно, чтобы ковылять в полусогнутом состоянии. Мои руки и ноги сцеплены наручниками вокруг центральной стойки стула, а у этой дешевки даже нет роликов, так что мне приходится ковылять, как… мазохисту. Не смешно, что я мазохирую, а этим разряженным садо-мазилам не приходится? Навряд ли. По-моему, это просто невезение.

Фортц стащил маску и сунул руку в рот в неуклюжей попытке остановить кровотечение из десен, но что важнее, Кригер шарит по полу в поисках своего оружия.

Пора найти выход.

В этой комнате окон нет и только одна дверь, путь к которой преграждают двое жирно лоснящихся легавых, так что мне придется пройти сквозь стену.

Пройти сквозь стену?

Даже в мыслях это выглядит нелепо. Тем не менее или это, или вышеупомянутое усечение яиц. Я по-крабьи перекатываюсь через постель, и инерции как раз хватает, чтобы снова встать на ноги.

– Эй, – булькает Фортц сквозь кровь. – Стоять! Полиция!

Как говорил щеголявший в налобных повязках, кучерявый и легендарный Дж. Макинрой[25]: «Ты чё, фули, серьезно?!» Готов спорить, когда Макинроя не снимали, он всегда говорил «фули». Так и видишь, как это срывается с его губ.

24

Гражданин Боль – заглавный герой фильма «Гражданин Боль».

25

Джон Патрик Макинрой-младший (р. 1959) – американский профессиональный теннисист, бывшая первая ракетка мира; известен также зачастую скандальным поведением на корте.